— Буду, — и повернувшись к Оггтею, махнул в сторону золотой кучи: — Пошлый раз ты хотел право первого выбора — твоя очередь, выбирай!

И опять — тридцать шесть ювелирных изделий и ровно одна тысяча семьсот двадцать восемь золотых, то есть ровно дюжина гроссов (то есть ни единая монетка после гнома из кучи не исчезла и ни единый перстенёк — тоже).

На дележку золота времени много не ушло. В часу, как известно, три тысячи шестьсот секунд. Вот в них мы и уложились. И в моем рюкзаке на пятьсот три монеты стало больше. Когда я их туда бросил, Оггтей только хмыкнул, Ветогг покачал головой, а у Креттега даже рот раскрылся. Орки никак не могли поверить, что можно вот так — для многих и многих годовой доход! — отдать другому, когда есть простая возможность не отдавать!

Кеттара, дабы не светить никакую эмоцию, просто отвернулась. Но даже спина её была выразительна!

«— Хозяин, — хихикнула Несса, — не смотри на спину, полюбуйся тем, что ниже!

Я улыбнулся, и раздражение рассеялось, тем более, что Тарра, словно почувствовав мой опустившийся взгляд, тем, что ниже спины, без видимой причины, ощутимо так повела…

«— И не “словно”, господин. На что — на что, а на мужские взгляды восприятие у неё, может, даже выше Вашего общего. Почувствовала и отреагировала.

Хватит! — остановил я обсуждение, коррелятки заткнулись, но… В таверну и там — в мою личную комнату вместе с Таррой! — захотелось ещё сильнее.

Подошли к гному. За этот час он вырубил из стены шесть блоков. Кладка состояла из двух рядов. Вот из ближнего к нам шесть каменюг — один-два-один-два — он и вынул. Видно слой древнего цемента и действительно оказался сильно слабее слоя породы… Неужели Гаррот в прошлом зале не удержался и попробовал? Хотя нет, просто пригляделся — камни там были не разрушены, а вырваны из кладки целиком. По швам, так сказать. Вот и здесь, гном сперва выбивал толстенький слой застывшего раствора и следом, используя местный аналог монтировки, выковыривал блок.

И… Я бы начал с самого низа, а у умницы-мастера — самый нижний камень был на полтора метра выше пола. Из вынутых он устроил небольшую лесенку. Мы-то здесь в намечающийся проход поднимемся, там — спрыгнем, а ползающим змеям это будет дополнительным препятствием. Одна, наверное, сможет запрыгнуть, а вот, чтоб на неё ещё и другая — той уже будет, хоть чуть, но сложнее.

— Дальше — пустота, — кивнул на кладку Гаррот.

— А давай, теперь я бабахну! — предложил Огтей, вытянув свой топор и огладив его обух.

— Нет, — отмахнулся я. — Всё будет, не как у вас, воинов — или грудь в крестах, или голова в кустах, а как у нас, у торговцев — шаг за шагом. Без потерь, и с гарантированной прибылью. Гаррот, делай!

— Я начну выбивать с этого, может, получится оглядеться сперва. — указал он на средний одиночный камень. И проворчал: — Неважнецкие строители камень клали. Никакой перевязки между рядами!

Может, и так… А может… Я вспомнил, как разлетелась предыдущая стена… Может, специально? Чтобы царствующей особе — или графствующей — не особенно напрягаться нужно было и в нужный момент наверняка её проломить?

— Приготовились, — скомандовал я. — Если что пойдёт не так, порядок отступления все помнят! И не надо героизма — отступайте сразу! У нас здесь фарм, а не “последний и решительный”. Оценим, приглядимся, вынесем и возьмём опыт. И лут.

— Думаешь, там ещё двенадцать сундуков?

— Вот и глянем.

На выкрошивание слоя раствора у гнома ушло десять минут. В конце Оггтей опять предложил свои услуги — выбить булыжник на хрен топором! Я его опять отогнал: во-первых, нечего для предполагаемого противника выстраивать лестницу, и во-вторых, а что потом? Самим спрыгивать на эти камни и ноги ломать? И потребовал не засорять эфир. И тут же поправился: «Тишина! Полная!»

Когда гном каменюгу вытягивал орки с топорами наготове стояли, но следом за камнем никто не выполз, не выскочил. Только пустота, чернота и какие-то непонятные шелесты. Креттег предложил швырнуть внутрь фонарь, может, что увидим, но Гаррот опять порадовал: при нём оказалось нечто вреде помеси телескопического фонаря и перископа.

Он пустил его в дыру, зажёг свет — яркий! Высветил даже стену напротив. Подержал… Никаких шевелений — только те же шелесты. Он просунул штырь дальше до самого выхода — опять никакой реакции. Тогда вывел за пределы стены, изогнул и прильнул к объективу.

Хорошо, что все замерли, я услышал изменение в шорохах, а тут ещё и Несса пискнула.

— Шухер! — заорал я.

Гном такого слова не знал, но всё сделал верно — в два жеста отдёрнул свой прибор, и вовремя — в дыру вломилось что-то поблёскивающее, тёмное, но сквозь неё не пролезло. Стена затряслась, но тоже устояла. Мы все отпрянули.

А ещё через мгновение фонарь, не до конца выдернутый из пролома, опять высветил противоположную стену.

— И вам здравствуйте, — пробормотал я.

Обсудили — согласились: это была змеиная морда, которая по ширине проходила, а по высоте не поместилась. Гаррот со своей стороны выразил почти уверенность, что оставшийся одиночный слой долбёжку дурной башкой выдержит.

— Идеально, — признал он. — Может, даже агрить не понадобится, сами полезут. А по одной они вам не соперники. Мне с вами всё больше и больше нравится. Так, отойдите, вынимаю ещё два камня.

Это были два самых верхних. С ними обоими он управился за пятнадцать минут: их вынимать было проще — у него нашёлся крюк на цепочке, цепка на стержне. Выкрошив часть раствора, он подвёл крюк, зацепил камень снаружи, выломал, а потом так же — второй. И только его откинул всторону, как — бабах!

Теперь змее хватало и ширины, и высоты — она вбила свою голову в образовавшуюся расщелину, но тут её ждали. Едва башка выглянула из дыры я бросил на неё медляка, Оггтей встретил её своим чудо-топором (от слова “чудовище”), Ветогг вдарил молнией, а наша милая барышня… У змей вечно приоткрыт рот (как у голливудских красоток в их блокбастерах), мы это и с “графиней” заметили, вот, Кетарра, когда ту (гадюка бирюзовая, 18-ый уровень) молнией оглушило, прямо ей в пасть свой меч и засадила. И как лермонтовский Мцыри: «и там два раза провернул своё оружье». Ну, может не два, может, хватило одного — характерное движение плеч я увидел, но количество оборотов не считал. Однако, когда она его вырвала — с уходом в сторону — загляденье просто! — из пасти змеюки хлынуло красное.

Жила та ещё несколько минут. Всё-таки в пятнадцатиметровй дуре крови как в восьми мужиках, то есть литров сорок… Да и это человеку кислородное голодание мозга почти сразу приводит к смерти, а пресмыкающася ещё дёргалась, даже когда кровь из неё уже не изливалась. Но в качестве боевой единицы угрозу перестала представлять сразу же. Замедленная, оглушённая, поражённая болевым шоком… Её судороги нам были не опасны. Но Гаррот в очередной раз подтвердил свою полезность — он начал маячить у неё перед мордой, и она на последних издыхания поползла за ним. До меня не сразу дошло, что иначе протаскивать её сквозь дыру пришлось бы нам.

Оггтей при этом вскинул топор — уж больно соблазнительно-беззащитно выглядело тянущееся мимо него тело, но Тарра запретила:

— Э! Не порть мою шкуру!

— Твою?.. Э?! Тогда следующая моя!

Наконец, получили оповещение:

Гадюка бирюзвая, 18-ый уровень, убита.

Развитие: округление((250 — 250*0.06)/6) + (250 — округление(250 — 250*0.06)/6)*6 эксп.

Текущее состояние: Развитие = 9445 (20736) эксп.»

Не дополз, забивая дыру, только самый хвост. В пасть гадюки вогнали два гномовских крюка, дождались, когда у меня откатится медляк, а у Ветогга молния, и двое, самые в бою бесполезных Гаррет и Креттег попёрли “баронессу” в проход. Мы опасались, что им придётся тяжко, что силы у парня может не хватить, но змеиная шкура хорошо скользила по голому камню, и всё прокатило.

Как только хвост первой гадюки шлёпнулся об пол, в дыру ворвалась следующая. Но теперь все уже знали, что ожидать и что делать. Разница была только в том, что мечники поменялись местами. И теперь девушка сразу после молнии оглушила змеюку топором, а в нёбо через раскрытую пасть свой клинок экзотично-точным движением вогнал Оггтей. Ах, да — его “серебряный меч”…