Как же быть?

Или я зря себя накручиваю? Достаточно сесть подальше от Мельникова, быстренько поужинать и свалить к себе в комнату под любой благовидной причиной.

Но когда Богдан появился в доме, я поняла, что не смогу уйти. Мне так нравилось наблюдать за ним. Вспоминать, как его губы скользили по моей шее и ключицам, как его дыхание согревало кожу. А сейчас он сидел за столом, расслабленный, одетый в строгий деловой костюм, и они с отцом обсуждали какие-то финансовые вопросы, мне непонятные. Стыдно, наверное, должно быть. Я ведь учусь на экономическом факультете, а в процессах не разбиралась от слова «совсем».

– Я в тебе вижу себя в молодости, – усмехался папа, разливая по рюмкам жгучий, янтарный коньяк. – Такая же хватка, такое же умение чувствовать, куда нужно вложиться, а куда – не стоит.

Мне пить никто не предлагал, маленькая же ещё. Плевать, что мне уже двадцать лет. В глазах папы единственная дочь всегда была крошкой. Впрочем, я и сама хотела оставаться трезвой. Чтобы смотреть, запоминать, впитывать.

– Саш, как у тебя в институте дела? – спросил отец, и Богдан тоже обратил на меня свой взор (причем сделал это так, словно до этого и не замечал моего присутствия).

– Да нормально всё, – я поковыряла в тарелке вилкой. – Как там еще может быть?

– Она у меня скромница, а сама без единой тройки учится! – похвастался перед Мельниковым отец. – Не дочь, а сокровище. Всё налету схватывает, когда-нибудь погружу её в бизнес, будет, кому его передать. А сам уеду в деревню, коз разводить. Всегда мечтал. Короче, хорошо, что дочь такая уродилась.

– Дим, не сглазь! – шикнула мама.

– А если я не захочу заниматься твоим бизнесом, пап? – я мило улыбнулась, но голос был строг. – У меня могут быть другие цели в жизни.

– Ну, тогда мужа тебе найду, у которого цель будет всего одна: приумножить наши доходы, – отмахнулся папа, не став спорить. – Будет он всем заправлять, а ты дома сиди и свои женские дела делай.

Я мельком глянула на Богдана, словно надеясь на его реакцию, и тотчас порозовела, потому что мимолетная фантазия завела меня совсем не в ту степь. Какое замужество? Мы даже не делали ничего, только целовались – ни на шаг дальше не зашли.

Я сама не позволяла нашим отношениям развиться в иной плоскости, а Богдан не торопил, не напрашивался, не предлагал срочно переночевать у него. Он ждал, и мне нравилось, что мои чувства ему интересны.

Мужчина оставался равнодушным.

Вечер подходил к концу, часы давно застыли на одиннадцати.

– Я поеду, – сказал Мельников, когда десерт был ради приличия съеден, и беседы закончены.

– Куда?! – отец возмутился. – Ты же выпил! Глупостей не говори, оставайся у нас, мы тебе в гостевой постелем. Да, Ир?

– Конечно, – улыбнулась мама. – Встанешь, позавтракаешь и уедешь завтра. Куда сейчас-то спешить.

Богдан покачал головой.

– Я закажу такси, а машину заберу завтра. Не хочу пользоваться вашим гостеприимством.

– Богдан, не сходи с ума. Ты нам не помешаешь, а мне будет спокойнее, если ты отоспишься у нас.

Он мимолетно глянул в мою сторону, словно подумав о чем-то отвлеченном и от отца, и от выпитого алкоголя.

– Хорошо, спасибо, – кивнул.

Мама ушла застилать кровать, а когда вернулась, Мельников поднялся, ещё раз поблагодарил папу за прием и сказал, обратившись ко мне:

– Спокойной ночи, Александра.

Но почему-то по тону его голоса я поняла, что спокойной ночь не будет…

Эта мысль засела в моей голове, и я, умываясь, переодеваясь в пижаму, обдумывала её с томительным ожиданием. Я вздрагивала на каждый шорох, скрип двери, шум ветра. Я смыла косметику и осмотрела себя в зеркале, думая, достаточно ли я красива без туши и тонального крема, с распущенными волосами, не в платье, а в шортиках и топике.

Я знала, что Богдан будет спать в соседней комнате, и сидела допоздна с ноутбуком, прислушиваясь к звукам за стеной.

«Спишь?» – написал он в час ночи, когда родители ушли в спальню, и дом окончательно затих.

«Нет», – ответила я и густо покраснела.

Почему-то простой вопрос казался мне таким интимным и запретным. Потому что наша тайна обросла новым флером. Эта близость добавляла остроты. Одно дело – целоваться украдкой в городе, а другое – здесь, рядом с родителями, в моем собственном доме.

«Я зайду?»

«Да…»

Он пришел бесшумно. Дверь приоткрылась – в комнату проник слабый свет из коридора, – и Богдан застыл на пороге. Я сидела в кровати, смотрела на него. Он был в одних только джинсах, без футболки, и мои щеки залились алой краской. Хотела было подняться.

– Сиди, – попросил шепотом.

Отложила ноутбук в сторону, и единственный источник света угас, погружая спальню в кромешный мрак. Лишь лунный свет позволял увидеть, как Богдан идет в мою сторону, как склоняется надо мной, опираясь ладонями о матрас… как его губы накрывают мои в сладком, возмутительно бесстыдном поцелуе.

Он перебрался на кровать, лег рядом со мной, обнял крепко и жарко, так, что мне стало нечем дышать. Я обхватила его ногами за талию, сама не понимая, что творю, действуя интуитивно. Поцелуи скользили по ключицам, и ладони оглаживали моё тело сквозь тонкую ткань пижамы.

Скрипнула кровать под весом наших тел. Сомнений не было, как и страха, как и желания прекратить, остановиться, свернуть с дорожки, на которую мы оба ступили.

В спальне на первом этаже спали мои родители.

А мы не спали. Всю ночь. До самого утра.

Богдан уехал в субботу утром, даже не позавтракав толком. Выпил чашку крепкого кофе без сливок – поблагодарил моих родителей и умчался к себе. Я провожала его машину, выезжающую из ворот, стоя на втором этаже. Когда мужчина шел к ней, почему-то думала: ну, обернись, посмотри наверх, улыбнись мне.

Он не посмотрел и не улыбнулся.

Впрочем, оно было логично – его провожал мой папа.

Интересно, как родители отреагируют, если узнают, что мы встречаемся? Не могут же они разозлиться. Отец сам говорил, что Богдан для него как сын, которого никогда не было. Вчера он грозился, что передаст дело моему мужу – и мне на секунду почудилось, что было бы здорово, стань этим мужем Мельников. Как-то правильно. Со всех сторон.

Я даже украдкой фамилию его примерила. Да, знаю, это глупость, но какая девушка не обдумывает свою будущую подпись, начав встречаться с парнем? Нам ведь немного надо, чтобы размечтаться. И вот мы уже продумываем семью, троих детей и обязательно собаку – лабрадора хочу, – которая будет встречать мужа, кидаясь на него всем своим весом.

Так вот. Александра Мельникова. Звучит очень аристократично.

Во мне грелось хрупкое, трепетное чувство, название которому я не могла пока дать.

Он стал моим первым мужчиной.

Он стал моим первым во всех смыслах слова…

СЕЙЧАС

Прошло три года, и от юной наивной девчонки ничего не осталось. Только внешняя оболочка, да и то, с потертостями. Я выросла, изменилась, зачерствела. Мой мир перестал делиться на «белое» и «черное», стал скорее серым, невзрачным.

– Рит, ты занята? – спрашиваю подругу по телефону.

Она успела выйти замуж и даже родить ребенка (и этому я до сих пор иногда не могу поверить!) С карьерой у Риты в ближайшие несколько лет не сложится, о чем она нисколько не жалеет, и в институте пришлось перевестись на заочное отделение, зато в остальном подруга впереди планеты всей.

– Не особо, – задумчиво отвечает Ритка, что-то пожевывая. – Макса мама забрала до пятницы, а я бездельничаю.

– Можно к тебе заехать?

– Что случилось? – понимает она моментально, наверное, улавливает в моем голосе какую-то нотку.

– Я видела Богдана…

– Твою ж… – не сдерживается подруга. – Жду.

Именно она вытаскивала меня из пучины депрессии. Она встряхивала меня как куклу, она звонила вечерами и напоминала хотя бы поужинать. Она как никто знает, во что я превратилась после недолгих отношений с Мельниковым. Отношений ли? Можно ли назвать то, что было между нами, полноценными отношениями? Или только иллюзией?