— Нет, мы ездили на рыбалку, это точно. Помню, как подглядывал за тобой, пока ты писала в кустах. Это было поэтично, — сказал он. — А это кто? — И он кивком указал на Шпандау.

— Мой друг.

— Чем вы занимаетесь? — обратился Андрей к Шпандау. — У вас есть работа?

— Кошек развожу, — ответил Шпандау.

— Какой породы?

— Бесшерстных, — заявил Шпандау. — Мы поставляем их в комплекте со сменным мехом.

— Не верю, что вы продаете кошек, — усомнился Андрей, — но готов биться об заклад, что вы знаток женских кисок. Я ведь прав? — поинтересовался он у Анны. — Он делает это мастерски?

— Пойди лучше подрочи, Андрей, — посоветовала Анна. Она снова взяла Шпандау за руку и потянула его прочь. Дэвид покраснел, Анна видела, как напряглись мышцы на его шее. Когда она развернулась, чтобы уйти, Андрей поймал ее за предплечье. Шпандау перехватил руку Андрея и вдавил большой палец в сухожилие на внутренней стороне запястья.

— Лучше вам убрать свою руку, если, конечно, вы не хотите унести ее с собой в пакетике.

— Дэвид, хватит, — попросила Анна. — Не стоит об него мараться.

Шпандау надавил посильнее, и Андрей разжал пальцы. Потом отдернул пострадавшую руку и помассировал запястье.

— Вижу, хочешь мне врезать, — обратился он к Шпандау.

— Хорошая мысль!

— Расскажи ему, чем это чревато, — потребовал Андрей от Анны. — Он в курсе, кто я такой? А сам ты кто, мать твою? — он переключился на Шпандау. — Пустое место. Что ты вообще тут делаешь? Стоит мне только щелкнуть пальцами, как явятся специальные ребята и вышвырнут тебя отсюда как дерьмо собачье.

Шпандау двинулся на Андрея, но в просвет между ними быстро юркнула Анна.

Андрей стоял и ухмылялся, и Анне пришлось оттолкнуть Шпандау, чтобы тот не приближался.

— Дэвид, пошли отсюда, ну его на хрен! — Она вцепилась в руку Шпандау и повлекла его в другой конец комнаты. — Глупый поступок, — ворчала она на ходу. — Не надо было вам вступаться за мою честь. Вы тут расхаживаете и ведете себя, как гребаный принц Вэлиант[53], а через час все это окажется на страницах газет. Какого хрена вы о себе возомнили? Я думала, ваш долг уберечь меня от неприятностей, а не порушить то, что еще осталось от моей карьеры.

— Простите, — сказал Шпандау.

— Слушайте, идите и отыщите Пам или еще с кем-нибудь пообщайтесь, только до поры до времени держитесь от меня подальше, договорились? Дайте мне самой разобраться.

Она выпихнула его на улицу и пронаблюдала, как он удаляется. Когда он отошел достаточно далеко, она стала разыскивать Андрея. Тот разговаривал с юной артисточкой, демонстрировал ей свое запястье и живописал, что тут произошло.

— Мне нужно с тобой поговорить, — заявила ему Анна.

— Ты прогнала мальчика с котятками. Он что, наказан?

— Извини, он просто слишком рвется меня защищать. Как твоя рука?

— Ты уже не в первый раз причиняешь мне боль, — ответил он. — Помнишь, как ты вытолкнула меня из машины, и я покатился по шоссе?

— Ты изменял мне с Кэт.

— Совсем чуть-чуть, — сказал Андрей. — Ничего серьезного. Совсем не так, как у нас с тобой.

— У нас были глубокие чувства, — согласилась Анна.

— Ты скучаешь по тем временам, — сказал Андрей.

— Иногда, — подтвердила Анна.

— Я тоже о тебе думаю, — сказал режиссер. — Секс был сногсшибательный.

— Хоть что-то получилось удачно, — сказала она.

— Останься со мной сегодня ночью, — предложил он.

— Нет, — ответила Анна. — Не могу.

Он вывел ее из комнаты, и они отошли по коридору в сторонку, подальше от чужих глаз. Андрей прижал ее к стене и поцеловал, запустив руку ей под платье. Анна стряхнула с себя его ладонь.

— Не здесь, — прошипела она. Он когда-то умудрился долить в стакан новую порцию водки, и стакан по-прежнему был при нем. Анна оттолкнула его буквально на десять сантиметров и хищно улыбнулась. Потом забрала у него стакан и сделала глоток. Опустила стакан и снова поглядела на бывшего любовника.

— Ты ведь сейчас зверски меня хочешь, да? — спросила она. — Насколько сильно?

Андрей прижался к ней всем телом, и Анна пролила водку на его брюки. Мужчина отпрянул.

— Вот черт! — сказала она сквозь смех. — Извини…

Андрей тоже засмеялся и снова придавил ее к стене, целуя. Анна одной рукой обхватила его за шею, а потом он почувствовал, как другая рука проскользнула между их тел и дотронулась до его влажной ширинки. Он ткнулся членом в ее ладонь и почти не обратил внимания на мимолетное движение ее пальцев и едва слышный щелчок. Тут Анна отскочила от него, а водка, пропитавшая брюки, резво занялась синим пламенем.

— Ты жалкий кусок дерьма, — заявила Анна. Андрей тем временем приплясывал, пытаясь сбить огонь и панически вскрикивая. — Надеюсь, я спалила его дотла. Надеюсь, твоя чертова тыкалка превратилась в угли. Он настоящий мужик, слышишь ты, русский козел, и ты не посмеешь больше так с ним обращаться, понял? А не то обещаю — я превращу тебя в факел, как буддийского монаха!

Она еще несколько раз угрожающе щелкнула зажигалкой, а потом запустила ею в режиссера. Наконец Анна отправилась на поиски Шпандау, а Андрей все еще колотился об стену, в отчаянных попытках потушить пылающие гениталии.

Пожалуй, это и к лучшему, что большинство зрителей на показах Каннского кинофестиваля — профессионалы, и к началу сеансов их уже порядком тошнит от фильмов. Ведь там показывают такое количество черно-белых албанских фильмов про мальчика и его умирающего ручного петуха, что обычный человек просто не в состоянии высидеть до конца, не разочаровавшись при этом в самой идее кинематографа. Большинство ждет от кино развлечения, а показы в Каннах — совсем не то место, где можно развлечься. Это объясняет, почему фокус всеобщего внимания уже давно сместился с экранов кинотеатров на пляж. Именно сюда мы приходим, чтобы увидеть богатых, красивых, знаменитых, начинающих, глупых, алчных, нуждающихся, а часто и просто убогих. Это зрелище поистине не уступает лучшим творениям Феллини. И абсолютно бесплатно, никаких тебе очередей, никакой давки в вонючих залах, никаких языковых трудностей или неправильного понимания ключевых тем.

Вот вам молодые дамочки с внушительными бюстами, часто загорающие без лифчиков, вот полюбуйтесь на кинозвезд, и, что самое главное, вряд ли здесь вам будет мозолить глаза албанский мальчишка или его петух.

На следующий день начались показы. Каждый фильм демонстрировали в «Пале» по три раза на дню, и члены жюри могли прийти на любой сеанс, когда им заблагорассудится, с той лишь разницей, что вечерние показы были обставлены более официально. Однако Анна была ранней пташкой. Она просыпалась ни свет ни заря, потом занималась йогой, после чего в течение получаса плавала. Это было ее личное время, которое она целиком посвящала себе и любила проводить в одиночестве, — тоненький, но необходимый утренний буфер между ней и всем остальным миром, а за ним уже начинались телефонные звонки, встречи и сражения. Куда же без сражений.

Шпандау в такие моменты предпочитал ее не трогать, но с удовольствием наблюдал из своего окна, как она разминается в бассейне. Вода словно принимала ее с радостью, Анна плавала практически без брызг, без видимых усилий проносилась туда-сюда вдоль бортика бассейна. Ему было любопытно, сознает ли она, насколько прекрасна — не в публичной обстановке, где ей постоянно отвешивают комплименты, а вот здесь, камерно, когда она не примеряет на себя какую-нибудь роль и на время ослабляет этот чудовищный самоконтроль, который служит ей в профессии главным капиталом. Глядя, как ее тело скользит в мерцающей воде, Шпандау осознавал, что она намного красивее других, хотя мало кто видит ее такой. Анну превозносят как публичную персону, но это только бледная тень ее настоящей, хитро скроенный в виде женщины комплект доспехов, в который она облачается каждое утро и не снимает до самого отхода ко сну.