Если можно говорить о личности преступника как определенном социальном и психологическом типе, то о личности особо опасного преступника – тем более.
Между тем возникает и такая проблема: можно ли наряду с личностью преступника говорить о преступном человеке. На мой взгляд, это можно и нужно, но не вкладывать в преступного человека ломброзианское содержание. Грубо говоря, преступный человек – это тот, кто постоянно совершает преступления самой разной степени. В том числе:
– профессиональные преступники, в частности многократно судимые рецидивисты, за преступления различной степени тяжести, в том числе небольшой и средней, много лет проведшие в местах лишения свободы. Они обычно находятся за гранью нормального общения, позитивных ценностей и позитивных же малых социальных групп. Они пропитаны тюремными нормами и не знают других;
– кровавые деспоты типа Гитлера, Сталина, Гиммлера, Ежова, Пол Пота, которые хотя и не были судимы, тем не менее являются преступными людьми. Я понимаю, что юридически некорректно называть тех, кто ни разу не привлекался к уголовной ответственности, преступниками, но именно для них и в криминологическом понимании вполне можно сделать исключение.
Еще одно исключение можно сделать для такого вида преступного человека, как серийные убийцы, в первую очередь сексуальные и наемные, которых в полном смысле можно назвать служителями смерти. Многие из них ранее тоже не привлекались к уголовной ответственности, но десятки совершенных ими убийств позволяют без колебаний сказать, что каждый из них – преступный человек.
Итак, есть личность преступника и есть преступный человек, но не тот, каким представляли его себе ломброзианцы. Им преступного ничего не передалось по наследству биологическим путем, и они ничего такого не передали своим детям. Наличие среди преступных людей гитлеров и сталиных свидетельствует о том, что настала пора выделить и исследовать их в рамках политической криминологии, как мы уже выделили и стали изучать сексуальных маньяков и наемных убийц. Впрочем, В. Н. Кудрявцев, А. Н. Трусов, Ю. И. Стецовский уже сделали необходимые шаги в этом направлении, но это только первые шаги.
Рассмотрим теперь некоторые характерные черты личности преступника.
Преступники, в отличие от непреступников, хуже усваивают требования правовых и нравственных норм, которые не оказывают на них существенного влияния. Такие люди очень часто не понимают, чего от них требует общество. Существуют и другие нарушения социальной адаптации, которые вызываются отсутствием мотивированности к соблюдению социальных требований. В этом случае человек понимает, чего от него требует окружение, но не желает эти требования выполнять. Это порождается отчуждением личности от общества и его ценностей, от малых социальных групп (семьи, трудовых коллективов и т. д.). У таких людей плохая социальная приспособляемость. Поэтому у них возникают немалые сложности при попытках адаптироваться в общественно одобряемых малых группах. Зато они неплохо, а во многих случаях просто прекрасно, адаптируются в антиобщественных или преступных группах, в том числе в местах лишения свободы.
Сравнительное психологическое изучение личности, проведенное в больших группах преступников и законопослушных граждан, показало, что первые отличаются от вторых значительно более высоким уровнем импульсивности, т. е. склонностью действовать по первому побуждению, и агрессивностью, сочетающейся с высокой чувствительностью и ранимостью в межличностных взаимоотношениях. Преступники более ригидны, т. е. отличаются «застреваемостью» переживаний и состояний, которые способны направлять их поведение в течение долгого времени.
Застрявшие впечатления могут вести автономное существование многие годы, никак не изменяясь под воздействием новых внешних и внутренних факторов, но потом эти впечатления как бы взрываются в некоторых провоцирующих ситуациях.
Многие преступники паранойяльны, т. е. подозрительны, недоверчивы, все время ожидают нападения. Такие лица склонны применять насилие в различных конфликтах. Указанные черты в наибольшей степени присущи тем, кто совершает грабежи, разбойные нападения, изнасилования, убийства или наносит тяжкий вред здоровью, в меньшей – лицам, признанным виновными в совершении краж, в наименьшей – лицам, совершившим хищение путем растраты, присвоения или злоупотребления доверием и прочие преступления в сфере экономической деятельности.
Именно эти признаки в совокупности с антиобщественными взглядами и ориентациями отличают преступников от непреступников, а их сочетание (не обязательно, конечно, всех) у конкретного лица становится непосредственной причиной совершения преступления. Вместе с тем нужно учитывать, что подобные черты формируются в рамках индивидуального бытия, на базе индивидуального жизненного опыта, а также биологически обусловленных особенностей. Однако такие особенности, равно как и психологические черты, носят как бы нейтральный характер и в зависимости от условий жизни и воспитания наполняются тем или иным содержанием, т. е. приобретают социально полезное или антиобщественное значение.
Каждый индивид как личность – это продукт не только существующих отношений, но и своего собственного развития и самосознания. Одно и то же по своим объективным признакам общественное положение, будучи по-разному воспринято и оценено личностью, побуждает ее к совершенно различным действиям. Отношение человека к социальным ценностям и сторонам: действительности, нормам и институтам, к самому себе и своим обязанностям, к различным общностям, группам и т. д. зависит, следовательно, как от внешних, так и от внутренних, личностных обстоятельств.
Вот почему недопустима и социологизация, и психологизация личности преступника. Первое обычно выражается в преувеличении влияния среды на формирование и поведение личности, в игнорировании субъективных факторов, психологических свойств, психических состояний и процессов, в сведении личности к ее социальным ролям и функциям, положению в системе общественных отношений. Второе – в придании решающего значения психологическим факторам без учета сформировавшей их социальной среды, условий, в которых человек развивался или действовал. Криминология должна исходить из диалектического единства социального и психологического в их взаимодействии.
Среди преступников немало лиц с ярко выраженной индивидуальностью, лидерскими способностями, большой предприимчивостью и инициативой. Эти качества в сочетании с негативно искаженными ценностными ориентирами, нравственными и правовыми взглядами обычно выделяют лидеров преступных групп и преступных организаций, являясь существенной характеристикой последних. Эти же качества могут лежать в основе классификации преступников, являться показателем общественной опасности их и того или иного вида преступного поведения. В то же время указанные качества людей с успехом могут использоваться в профилактике преступлений и исправлении преступников.
Зная общие характеристики контингента преступников, их отличительные особенности и типологические черты, нельзя в то же время забывать, что в любой сфере практической деятельности по борьбе с преступностью – профилактике, раскрытии, расследовании преступлений, рассмотрении уголовных дел в суде, назначении уголовного наказания, исправлении и перевоспитании преступников – сотрудник правоохранительного учреждения имеет дело с живым человеком. Поэтому во всех случаях он обязан иметь в виду индивидуальную неповторимость каждого конкретного подозреваемого, обвиняемого, осужденного. Недопустимо видеть в преступнике лишь носителя социального зла, ведь это неповторимая личность с ее страстями и сложностями, только ею прожитой жизнью, какой бы неправедной она ни была. Каждый человек без исключения интересен, и каждого надо понять, вникнуть в его судьбу, в условия его существования, какое бы гнусное преступление он ни совершил.
Можно представить следующую схему структуры личности преступника, каждая подструктура которой взаимодействует со всеми остальными, при этом личность преступника отличается от личности законопослушных людей не отсутствием или наличием какой-нибудь подструктуры, а содержанием каждой из них, в первую очередь нравственным.
