Море ещё не совсем успокоилось, но идти можно было без особых опасений. Отошли только подальше от берега, на всякий случай, а то вдруг порыв ветра понесёт на скалы, которых у берега хватает. Немного поволновался из-за галер, им при сильном волнении приходилось очень не сладко. Но обошлось, тем более к полудню море совсем успокоилось. Ну, теперь до самого дома к берегу вообще можно не подходить, и воды и продуктов хватит.

Кастилию и Наврру проскочили быстро, ветер почти постоянно был попутный. А вот как подошли к берегам Франции, начались наши мучения. Мало того, что ветер частенько был встречным, так он иногда доходил и до штормового. Приходилось от него прятаться в бухтах. Чёртов Бискайский залив, хотя сейчас он вроде называется Аквитанским морем. Пока дошли до пролива Ла-Манш, прятались в бухтах аж четыре раза. Один раз даже пришлось подраться. Зашли в бухту у небольшого городка, недалеко от Бордо, спрятавшись от ураганного ветра. Городишко так себе, чуть больше деревни. Но две церкви, так что явно не деревня. Чтобы ветер нас не достал, подойти пришлось к самому городу. До него метров 100. К самому городу подходить не стали, хотя у причалов место было. Ну, так нам от них и не надо ничего. Простояли спокойно часа три, а потом на берег выскочил конный отряд человек в 300. Откуда они взялись, не понятно. До Бордо далековато, оттуда добраться не успели бы. Кто такие тоже не ясно — то ли французы, то ли англичане. Орут, руками размахивают. Чего хотят? Чтобы мы подошли к причалу? Но мы же не идиоты. Или хотят, чтобы мы покинули их бухту? Ну так в шторм мы не полезем, это тоже понятно. И ведь мы не трогаем никого, захотели бы напасть, напали бы давно. Видно же, что люди просто шторм пережидают. Но местные успокаиваться никак не хотели. Часть из них спешились и стали доставать луки. Похоже англичане, луки уж больно приметные, чуть ли не в рост самих лучников, а у некоторых и повыше. Хотя и у французов наверняка лучники есть, так что это не показатель. Но буду считать их англичанами. Англичан я не люблю всё-таки больше, чем французов. Мне ведь сейчас их убивать придётся. Приказал всем покинуть палубу, а пушкарям зарядить пушки картечью. Сам остался на мостике. Ну, так мне чего волноваться? Мало того, что на мне и кольчуга, и кираса, и шлем на голове, так меня ещё и щитами закрыли со всех сторон. Даже смотреть приходилось в узкую щелочку между шлемом и щитом. Ага, начали. По палубе застучали стрелы, парочка даже в щит, которым меня прикрывали, вонзилась. Наш корабль был ближним к берегу, так что все подарки достались нам. Ну, сами напросились. Приказал открыть огонь. Элдрик продублировал команду, а так как находился он рядом, как раз щит и держал, то у меня от его ора чуть барабанные перепонки не лопнули. Я даже последующий пушечный залп не очень-то расслышал. Но зато хорошо увидел. Картечью, из восьми пушек, с расстояния в 100 метров — страшное дело. Конников просто смело. Правда, тем, что стояли по флангам, ничего не досталось, но они искушать судьбу не стали и рванули прочь. Те, кто остался верхом, кого перепуганные кони не сбросили. Но и те, кто оказался на земле, подхватившись, резко помчались в сторону городка.

Больше желающих с нами пообщаться не было. Простояли в этой бухте до утра и ушли. Ночью, правда, отдыхали только моряки, а почти все солдаты бодрствовали и были в полной боевой готовности. Особенно я опасался, что местные вояки смогут как-то поджечь корабли. Видел когда-то в кино, как монголы поджигали города, забрасывая их горящими стрелами. То же могли проделать и местные лучники. Потушили бы, конечно, воды вокруг полно, но при тушении пожаров солдаты были бы как на ладони и без жертв бы не обошлось. Городку бы тогда конец пришёл, я бы камня на камне тут не оставил, но по видимому местные это поняли и больше не рыпались.

Ночью шторм стих и с рассветом мы покинули столь не гостеприимную бухту. Ещё три раза отстаивались в бухтах, прячась от сильного ветра, но там все обошлось мирно. В двух бухтах вообще никаких поселений не было, а ещё в одной стояла маленькая рыбацкая деревушка, но все жители разбежались и не показывались до самого нашего ухода.

Брест решили обойти по широкой дуге. Благо погода этому способствовала. Ветер хоть и слабый, но попутный. Не то чтобы совсем-совсем, такое в море редко когда бывает, но приблизительно в нашу сторону. Так что шли хорошо. Даже галеры на одних парусах от нас не отставали. Шли совершенно спокойно, никто нас не трогал. И ни одного шторма, так что прятаться в бухтах не пришлось. Только возле Кале к нам прицепилась пара галер. Сначала просто тащились за нами, а потом резко ускорились, обошли нас по дуге, и пошли параллельно моей «Агнетте», подавая какие-то знаки. Приблизились они достаточно близко, так что смог рассмотреть флаги. И очень сильно удивился.

— Что за чёрт! Откуда тут генуэзцы?

Ну, так, на белом фоне красный крест. Как есть генуэзцы.

— Что вы, ваше сиятельство, это англичане. — поправил меня капитан.

— Как англичане? Мы же в Беренике двух генуэзцев захватили именно с такими флагами. А у англичан вроде лев на флаге, я, помнится, как-то видел такой при встрече с английской эскадрой.

— Нет, ваше сиятельство, английский королевский флаг именно красный крест, крест святого Георгия, но белом поле. Они его как раз у генуэзцев и спёрли. А лев — это, наверное, штандарт командира эскадры. В зависимости от того, кто командует эскадрой, на флагмане может быть штандарт и со львом, и с орлом, и с единорогом, и ещё с какой зверушкой.

— Понятно. А я ещё удивлялся: и у кастильцев лев, и у англичан.

— У кастильцев на флаге два льва и две башни.

— Ну, да. Но лев же. Хорошо, что не генуэзцы, а то я уж думал, что они сейчас начнут права качать и требовать возвращения своих кораблей.

— Ну, что вы, ваше сиятельство, откуда здесь генуэзцам взяться? Не любят они наши воды.

— Да, холодновато им здесь. А что, интересно, англичанам от нас надо, чего так разоряются?

— Не знаю ваше сиятельство, не слышно же ничего.

— И я тоже ничего не слышу. Но не останавливаться же теперь, чтобы поболтать. Вестовой! Сбегай за командиром пушкарей.

Через пять минут примчался молоденький лейтенант.

— Лейтенант, шугани этих приставал. Из одного орудия. Да смотри не попади, а то с вас станется — когда надо, так всё мимо палите, а когда не надо и попасть сможете. Нам их топить ни к чему. Просто чтоб отстали.

— Сейчас сделаю, ваше сиятельство.

И умчался. Бестолковый. Учишь их, учишь. Нет, чтбы сказать: есть! Так нет: сейчас сделаю. И ведь это один из лучших. Эх…

Бабахнула пушка. Ядро упало метрах в 20 по курсу передовой галеры. Ага, поняли и стали отворачивать. Ну и правильно, не топить же этих придурков. А вот если бы поговорил, мог бы и утопить. Они ведь, наверняка, опять бы права качать принялись: море де их и без их разрешения здесь ходить нельзя. А французы считают, что это море их. А нам тогда что, летать? Пошли они все! У кого пушки, того и море.

После этого, можно сказать курьезного, случая, никто нас больше не трогал. Фландрию проскочили так, что я и не заметил. И вот, наконец, Зееланд. Считай дома. Переночевали, как всегда у какого-то острова. Уже другого. До нашего, с привычной стоянкой не дошли, стемнело. А на следующий день вошли в Рейн. До Дуйсбурга тащились, казалось, целую вечность, хотя нам повезло и почти весь путь прошли под парусами. Только иногда приходилось впрягаться галерам и шнеккерам. Да и это было не в напряг, людей-то полно, так что особо они жилы не рвали, чаще меняясь на веслах.

К Дуйсбургу подошли рано утром и устроили знатный переполох. Всё-таки целая эскадра пришла, 12 кораблей. Встречали нас мушкетеры на стенах. Даже разозлился — хорошенькая встреча, хозяин домой вернулся, а его готовы пушками встретить. Но длилось это безобразие не долго, нас опознали, ворота открылись и нас бросились встречать. Подошли к городу мы со стороны Рура, так что считай прямо в город вошли. Я волновался, что наш новый большой неф не сможет подойти к причалу, всё-таки осадка у него побольше, чем у моих старых кораблей, но обошлось, встал без помех. Правда, на самом краю причала, выступающего далеко в реку, но это уже не важно. Главное, теперь можно спокойно разгрузкой заниматься. Хотя разгружать корабли как раз и не разрешил. Придется Гюнтера с его людьми дождаться. Надо ведь всё правильно оприходовать и описать. Один Герман с такой работой не справится.