Я задаюсь трудным вопросом и даже в какой-то степени пытаюсь понять, почему на мою рыжеволосую голову всегда о чём бы я не решилась подумать сваливаются неприятности. Чем же я так прогневила небесных богов? И ведь ничто не предвещало случиться беде. Со времени последнего Перекрёстка прошло два месяца, да и был он таким слабеньким, портал перенёс меня захватив с собой пару городских чемоданчиков ведь верно нашлись смельчаки, которые успели сгонять в цветущие сады Арагона за спелыми плодами созревших яблок, и даже ведь никто не застрял по ту сторону иного мира... Но это совсем неважно. Я чувствую свою рассеянность, всё время отвлекаюсь на какие-нибудь глупости. А вот то, что я успела сделать я, сдала зачётку по краткой характеристике тридцати миров (ага, «краткая» подумала я – звучит как для увесистых трёх томов!), и сдала я зачётку самому ректору на золотую звезду, а это между прочим – важно! Помню, тогда впервые я ещё подумала: «Ого, зачёты сам ректор принимает! Мне казалось у него есть дела и поважнее.» Как оказалось, что не было у него важных дел в тот вечер. Зато уже потом я выяснила, что на тот момент самым важным делом ректора было ходить на студенческие зачёты, принимать экзамены и светить гоблинском глазом старшекурсниц.

— А цвет волос у вас натуральный, Тамара? – вклинился гоблин неожиданно между вопросом о горной скале Винтажного зеркала и в будущих степенях Божественного укротителя. Теперь я понимаю до чего же Ась наш ректор придирчивый до глубины гоблинского сердца. Ну, в тот момент мне так показалось. Прежде-то я с ним успела провести беседу, только он меня издалека разглядывал. И я смотрела на его внешний вид уже не молодой, лет сорока шести, но с виду строгий и справедливый и вообще мужчина на все мохнатые руки мастер! Мастер – значит его руки к работе лежат значит умеет производить впечатление. Я специально учу и запоминаю его редкие слова, и мне надоело, что уже припоминаю любой знакомый случай он тут же раскусывает меня как спелого орешка и я вижу в себе простолюдинку. Хотя я даже и не знаю, можно ли так говорить, «раскусывает меня как спелого орешка»? Ну вот жешь я снова отвлеклась!

— Да это мой натуральный, – сама удивилась я. – С рождения я рыжуха.

— Тамара, в вы были бы против, подстричь ваши рыжие волосы до плеч?

Мои грозные волосы как стальная медь всяким та-мм укротителям не поддаётся тем - более уж в мохнатые лапы гоблину с вытянутой мордочкой. Даже расчесать их большая – проблемка. А у меня всегда бывают дела невпроворот, поэтому когда я очень становлюсь занятой барышней заплетаю их в высокий хвост, а если не успеваю, то, как сейчас, ношусь метаясь по длинным коридорам с распущенными. Подстричься я и сама уже давно хотела. Но для меня это дорого! Шестерушка золотушки! Такими деньгами я за комнату плачу – за недельное проживание!

— Нет я против, – честно призналась я. – На стрижку у меня нет лишних золотых монет. Вы ведь знаете, мистера Гульвида, что я числюсь стипендиатом в темной академии...

Гоблинский ректор как-то вздохнул, будто ожидал от меня услышать какие-то нечто другие слова. И сейчас я испугалась, не на злую шутку, что могу не сдать, зачёт тем более я ни черта не понимала ни про прямолинейные степени Богослужливого, ни про горные скалистые развалины Винтажного зеркального отражения. Ну нет, если я приличная девушка то так говорить разумеется не должна. Но к сожалению, моих умственных знаний было для всего-этого недостаточно. Ну поэтому головная боль барышни преграждает мне путь.

— Да, наверное вы знаете я бы не прочь подстричь свои рыжие волосы... Наверное, мой вид немного пугает... Я выгляжу никак студентка магической академии, а как грязная простолюдинка... Ректор взмахнул рукой. Вернее, в воздухе гоблин пальчиками пошевелил. Знатные господа всегда бывают такими утонченными? – Я вас слушаю продолжайте Тамара, – велел мне гоблин. А у самого взгляд такой внимательный, острый с прищуренными глазами. Он так пристально меня разглядывал, что мне показалось что я струсила. – Прямолинейные степи... Ой хм... Вернее, горные скалы! Да, точно горные скалы! – Про горные скалы я немного знала, но получше. – В момент одичалого перекрёстка следует быть очень осторожным, чтобы не сорваться с обрыва и не упасть в глубокую яму к огненному дракону, потому что и улицы, и даже городские площади мгновенно превратятся в каменные глыбы... Ну наверное вы это и сами знаете! Ректор зачем-то потёр кончик картофельного носа.

— Да я-то знаю... – согласился он зевнув широко раскрыв рот и я увидела его белоснежные острые клыки. – А вот вы Тамара Виоловна... Ну, впрочем, это уже неважно. Тамара, а скажите мне вот что: «Я не менее рада, что нас за это долгое время представили друг другу». – Я тоже очень рада... – начала я влезать в замешательство. – А ну-ка стоп! — Гоблин поднял вверх указательный палец, а потом прикрыл веки. – Теперь продолжайте. – Я очень рада, что нас за долгое время представили друг другу...

Майнер Голиржад снова вздохнул и произнёс: «Видимо, это судьба!» Я в тот момент ещё ни одного слова не поняла. Я даже ни о чём не догадывалась даже тогда, когда за своё невнятное простолюдинке бормотание внезапно получила золотую звезду. Да и где мне было об этом догадаться? Ведь тогда я ещё ничего не знала о пропавшей дочери ректора – Лаурии, ни о том, что на послезавтра назначена помолвка Лазурии с наследником из дворянского рода Мелароном.

Когда я, счастливая, вылетела из академической аудитории, растопырив шестерню – я хвасталась перед своими однокашниками золотой звездой, – меня внезапно ухватила за локоть пожилая седовласая секретарша Голиржадв. Во время зачёта она стояла за спиной ректора и делала пометки белым пером в голубом блокнотике. Чего-то ей нужно было ведь я права?

— Виоловна Тамара, – пропела она своим сладеньким голоском. – Я не дворянского происхождения, – напомнила я, хотя и приятно было услышать обращение «Виоловна».

— Я знаю, милая. А пойдём-ка со мной!

И та секретарша гоблинка крепко вцепилась в мою руку, что я, никак бы не упиралась, я вынуждена была подчиняться старой грымзе. Однокурсники проводили меня своими изумленными взглядами. А дальше стало происходить нечто вовсе не вообразимое. Я даже, подумала что я много перенервничала перед зачетом и теперь побрезгала.

В кабинете ректора, а именно вскоре там я и оказалась, меня ожидали три портнихи (лифы их передников украшали булавочные головки, точно самая причудливая отделка) и некая чопорная дама, затянутая во всё чёрное. Дама в чёрном прищурилась, оглядела меня с ног до головы. – Слишком простовата, – сообщила мне она, недовольно поджав свои пухловатые губы. – Тут тебя и дворянин не спасёт. Ну-ка произнеси что-нибудь, милочка. Я выдернула локоть из её захвата и сказала нарочно грубо: