– Интересно, миссис Лю уже нашла чайную? Кто-то должен в ближайшее время отыскать лавку.

– Талия пошлёт приглашение кому-нибудь из покупателей, – сказал Эдди. – Наверное, миссис Лю или даже моей маме… Мама чай не пьёт, но они с Талией обмениваются книжками про любовь. А стоит одному узнать, где теперь стоит чайная, как слух пройдёт по всему городу. – Он повернулся к Фин и добавил: – Так всегда бывает.

Фин не поверила. Всё это звучало как сказка, как волшебство. А она в ту пору ещё не знала, что из себя представляет Старомирск. Фин тогда ещё ни разу не входила в дверь без таблички – чтобы оказаться в чулане для мётел на другом конце города; не стояла на берегу ручья, глядя, как рука с длинными когтями утаскивает под воду хлебную корку; не видела бредущего оленя, отбрасывающего длинные искажённые тени; не пила чай, пахнущий солнцем и Цейлоном, чтобы впервые в жизни почувствовать себя бесстрашной.

Но, выходя из кофейни, она собрала в кулак то немногое мужество, какое у неё было, оглянулась на девочку и сказала:

– Приятно было познакомиться.

Девочка просияла.

– Мне тоже. Финли, верно?

– Просто Фин.

Девочка переспросила с такой лёгкостью, что Фин выдавила вопрос:

– А… А тебя как зовут?..

– Сидар, – ответила девочка. – Сидар Карвер. У меня просто кошмарные родители, надо ж было так меня назвать.

Она одарила Фин улыбкой, давая понять, что на самом деле её родители вовсе не кошмарные, поэтому о них можно шутить.

Фин постаралась непринуждённо улыбнуться в ответ, но почему-то от этой шутки у неё скрутило живот. Она так старалась выглядеть беззаботной, что к тому времени, как вышла за дверь, снова забыла имя девочки.

– Я не возвращаю деньги, – говорила тётя Миртл, когда Эдди толкнул входную дверь.

Фин следовала за мальчиком по пятам. Её сердце колотилось, и, закрывая глаза, она продолжала видеть Талию, которую увозили на носилках.

Ничего страшного. С Талией всё будет в порядке. Она всего лишь упала, люди то и дело падают, верно?

– Нет, – сказала тётя Миртл в трубку городского телефона – других телефонов в Старомирске не было. Сотовые начинали работать только милях в двадцати к югу от города. На этот раз вовсе не из-за магии: просто в пределах города не было вышек мобильной связи.

Тётя Миртл увидела Эдди и Фин, и раздражение исчезло с её лица. Она улыбнулась детям и махнула в сторону кухни.

– Перекусите, – одними губами произнесла тётя. Затем сказала в трубку: – Потому что я гадалка на картах таро, а не предсказатель погоды.

Эдди тихо засмеялся и пошёл на кухню – узкую, тесноватую, с низкими столами, заваленными старой почтой и давно не чищенными морскими раковинами, заставленными растениями в горшках. В большом доме всегда царил беспорядок, но это был уютный, домашний беспорядок. На подоконниках красовались наполовину сгоревшие свечи с потёками воска, с потолочных балок свисали пучки сухой травы, по углам на потёртом полу лежали стопки прочитанных книг.

Эдди подошёл к старому холодильнику и распахнул дверцу.

– Протеиновый шарик? – спросил он, вытаскивая тарелку.

Шарики напоминали печенье из непропечённого теста, но Фин знала, что их внешнему виду доверять нельзя. Наверное, в них семена чиа и примесь овсяной муки.

– Я не хочу есть, – сказала Фин.

Она не лгала. У неё всё ещё трепыхалось в желудке, чтобы думать о еде.

Эдди, пожав плечами, отправил один шарик в рот. Бесстрашный мальчишка, даже в таких делах.

– На этот раз мама добавила кусочки миндаля, – с набитым ртом сообщил он. – Хрустит сильнее.

Фин удивлённо и слегка брезгливо потрясла головой.

– Хочешь сока? – Эдди схватил стеклянный кувшин.

У девочки пересохло в горле, ей хотелось органического клюквенного сока, но снова покачала головой. Фин даже не была уверена, почему отказалась. Ей сразу захотелось сказать, что она передумала, но вместо этого тихо, чтобы не услышала тётя Миртл, она спросила:

– Что же теперь будет?

Эдди выпил сразу полстакана.

– А что будет?

Фин пристально посмотрела на него.

– Что будем делать с научной ярмаркой?

– Надеюсь, скоро закончим наш плакат, – сказал Эдди. – А потом начнём работать над террариумом. Чем хочешь заняться – выкапыванием растений или ловлей ящериц?

– Эдди, – раздражённо буркнула Фин. – Я серьёзно.

– Да, верно, ловить ящериц ты ни за что не будешь. Значит, на тебе растения.

Фин скрестила руки на груди. Она очень любила двоюродного брата, но Эдди никогда по-настоящему её не понимал. Когда Фин однажды попыталась объяснить, что с ней происходит, Эдди озадаченно спросил:

– Если ты чего-то боишься, почему бы тебе не начать думать о чём-нибудь другом?

Фин не знала, как растолковать, что просить о чём-то не думать – всё равно что просить не дышать. Она могла отвлечься на некоторое время, но потом на неё обрушивались прежние мысли. И тогда она начинала гадать – может, с ней что-то не так? Ведь она не знала больше никого, кого по жизни непрерывно сопровождал бы низкий фоновый шум страха. Это был даже не страх перед монстрами, и не страх, что её похитят, и не страх чего-то другого понятного и опасного. Нет – Фин не могла снять трубку зазвонившего телефона, не могла открыть дверь, если не знала, кто за ней стоит. Её голос срывался, когда приходилось разговаривать с незнакомым человеком, она снова и снова проверяла домашнее задание, пока не убеждалась, что всё сделала правильно. И это только те страхи, которые она осознавала. Но были и другие страхи, безымянные, таившиеся в моментах между сном и полным пробуждением. Полузабытые кошмары, которые распадались на кусочки, когда девочка пыталась их вспомнить.

Фин подумала о научной ярмарке и задрожала всем телом.

– Не знаю, смогу ли я справиться.

Эдди легонько подтолкнул её плечом.

– Перестань. Ты прочитаешь несколько строк из блокнота. Постоишь пару часов у террариума и расскажешь, какие виды растений и ящериц встречаются в Северной Калифорнии. Потом мы понаблюдаем, как Ривер со своей удивительной ветряной мельницей из палочек от эскимо, вырабатывающей электричество, выиграет ярмарку… Потому что он всегда выигрывает.

Эдди запрокинул голову и закрыл глаза, как будто представляя себе мир, в котором Ривер Дэвис не ходит в их школу. Похоже, ему нравился такой мир.

– Я не хочу побеждать, – сказала Фин, что было абсолютным враньём. – Я просто хочу закончить выступление без того, чтобы меня на кого-нибудь вырвало.

А вот это было правдой.

– Мне нравятся обозначенные тобой цели, – кивнул Эдди. – Что ж, и вправду пора приниматься за плакат. Хочешь поработать над ним сегодня вечером?

Фин, подумав, покачала головой.

– Сегодня вторник. Можно заняться плакатом завтра?

В глазах Эдди засветилось понимание.

– Ах да. День доставки. Что ж, передай от меня привет мистеру Хардину.

И он схватил ещё один протеиновый шарик.

Послышались тяжёлые шаги тёти Миртл, и она вошла в кухню, как всегда в свободной юбке, с элегантно накинутой на плечи шалью. Ногти на её босых ногах были выкрашены в фиолетовый цвет.

– Кто-то требовал обратно деньги, мам? – спросил Эдди, отправляя протеиновый шарик в рот.

– Человек из Бенбоу хотел, чтобы я предсказала погоду, – раздражённо ответила тётя Миртл. – И слышать не желал, что я могу предсказывать только в пределах Старомирска.

Тётя Миртл была из тех людей, что готовят салаты из зелени одуванчика и ростков репы, щедро приправляя их лимоном и базиликом. Она могла целый час ехать по извилистым лесным дорогам, а когда добиралась до пляжа, собирала там разбитые ракушки и осколки «морских ушек». Из них тётя мастерила ветряные колокольчики и продавала в сувенирной лавке местной гостиницы. Она делала свечи из пчелиного воска и сухих цветов. Она рисовала открытки акварелью. И иногда гадала на картах таро для туристов, которые приходили на продовольственный рынок.