— Не грусти, Золушка, прорвёмся, — улыбнулся он.

— Что? — спросила она удивлённо.

— Что — что? Прорвёмся, говорю.

— Как ты меня назвал?

— Золушка.

— Почему?

— Ты из небогатой семьи, но мечтаешь о красивой жизни, разве не так?

— Что ты обо мне ещё знаешь? — начинала злиться она.

Он хитро улыбнулся, выворачивая на полосу движения.

— Тебе есть, что скрывать, как твоему другу Стасу? Не думаю, ты очень даже традиционная девушка. А то, что любишь роскошь, так кто ж её не любит?

— Меня папа так называл, — буркнула она и затихла. Ей почему-то стало грустно.

— Мне тоже нравится это прозвище, — кивнул он.

9

Денис и Филипп сдружились. Парень искренне и спокойно помогал, пока Денис не освоился. Работа была тяжёлая и грязная, но никто из них не отлынивал. Поначалу Филиппу показалось, что Денис долго не протянет в гараже на ремонте, но он совсем не был похож на себя, много молчал и с удовольствием, сосредоточенно работал, как будто давно хотел этого.

Автосервис находился за железнодорожным полотном, в низине холма с южной стороны. Возвращались они оба поздно, и шли домой вместе несколько кварталов. Они разговаривали о многом, Денис рассказывал о Чечне, и все его слова были пропитаны необъяснимой горечью и усталостью. Он говорил, что ему нравится больше жить здесь, в мире, но добавлял, что сложнее.

— Хочешь купить машину? — спрашивал Филипп. — Круто. Я тоже. Права получил уже три года назад, но ещё не заработал на тачку.

— Обращусь к тебе за советом, какую взять.

— Новую или бэ-у?

— С этим тоже не определился пока.

— А что у тебя за вторая работа? Что ты там делаешь? — поинтересовался Филипп, отмахиваясь от назойливых, одуревших от жары, комаров.

— Если честно, я не знаю, может, бросить её. Не по мне она, выворачивает.

— В смысле?

— Там дети — инвалиды детства. Разные. Кто совсем невменяемый, кто только глухой или слепой. От них отказались. Я там помогаю по понедельникам и субботам. Разную работу делаю — иногда приходится таскать радиаторы, которые меняют, иногда — отвезти кого-нибудь в больницу. Должность — медбрат и разнорабочий. Вообще — мужские руки. Их там очень не хватает, одни бабы, и те в годах. Кроме меня работает ещё один мужик, но он пьёт сильно, поэтому взяли меня на два дня. Если Веня не пьёт — всё в порядке. Зарплата, понимаешь сам — копейки. Да я туда устроился, чтобы Ленку поддержать. Она там медсестрой стала работать посменно, сына забирает с собой. Я подумал, что место невесёлое, но ей больше ни в каком не поработаешь. Попробую продержаться, а к зиме к вам насовсем перейду.

— Ты же на выходных и так будешь работать, — удивился Филипп, — хочешь упасть? Я не могу так. Воскресенье должно быть моим.

Денис по-доброму усмехнулся: — Чтобы девушку в кино сводить?

— Не, к себе домой, — весело улыбнулся Филипп, и оба молодых мужчин рассмеялись.

— Понятно, — протянул Денис. — А родители ещё не приехали?

— Наведываются иногда, но редко.

— Круто. Не думал, что вы с Галей будете вместе, она такая…

Денис покачал головой.

— Какая? — заинтересовался мнением друга Филипп.

— Ну, слишком умная и в то же время мечтательная. Я думал, она лет до тридцати будет ждать принца. К ней же ни один из парней не мог подобраться, всех отшивала. Я даже пробовал, когда она подросла. Я в отпуск приезжал. Знаешь, как она меня отшила? Ого-го!

Денис рассмеялся, показывая большой палец вверх.

Филипп в темноте улыбался.

— Думаю, она со мной несерьёзно, — сказал он откровенно, и Денис услышал в его интонации грусть.

— Да ну, она не такая, для неё всё серьёзно. Ты же с ней как? Какие у тебя планы?

Парень тяжело вздохнул, и Денис понял, что невольно наступил ему на больную мозоль.

— У меня чёткие планы — хочу с ней быть. Создать семью, всё это, — он смутился и замолчал, но тут же добавил: — А она говорит, что между нами только секс и дружба. Уверена, что это ненадолго. Пока хорошо — и ладно.

Денис не выдержал и захохотал в голос.

— Это как — дружеский секс? Или секс по дружбе? Такое только бабы могут придумать. Не слушай её, она сама себя отрицает. Это пройдёт. Это бред, она просто хочет сделать вид, что свободна и не влюблена. Иди к своим планам и не выясняй у неё статус ваших отношений. Ей будет легче, а когда созреешь жениться — пойдёт, как миленькая. Если ещё не раньше тебе предъявит, что пора.

— Ты хорошо знаешь женщин, — заметил Филипп.

— Они ничем не отличаются от нас, — мрачно заметил Денис. — Плетут точно такие же интриги.

Они уже подходили к ярко освещённому переходу через железнодорожные пути. Оставалось только спуститься вниз по склону, пройти чуть дальше, и мужчины бы оказались дома.

— А ты как планируешь свою жизнь? Что-нибудь планируешь вообще? — скованно спросил Филипп. Он знал об истории с Леной, но думал, что неудобно обсуждать это с Денисом.

— Я научился в армии её не планировать и, знаешь, помогает. Живу одним днём, вот и всё. Не знаю, что будет завтра. Приходит одна ко мне, — тише и без бравады добавил он, — вот с ней не знаю, что делать. Она очень светлый человек, иногда думаю, что зря с ней связался.

— Зачем связался? — эхом спросил Филипп.

— Наверное, захотелось сделать ей приятное. Никогда не был ничьим счастьем. Во всём виновато поганое тщеславие.

Они уже стояли на тёмной улице, не освещённой ни одним фонарём. Улочка была кривая и неприветливая, но мужчины ничуть не страшились её, потому что выросли здесь. Два длинных дома коммунальных квартир стояли как будто в отдалении от неё, и Денис, махнув рукой, пошёл домой.

Сегодняшний разговор с молодым пареньком как будто заставил на многое посмотреть с другой стороны. Он действительно жил без настоящей цели, и именно это мучило. Как будто раньше он знал, что делать и как жить, а теперь потерял все направления и болтался, как пробка, провалившаяся вовнутрь бутылки — и выбраться невозможно, и потонуть тоже.

На этой нерадостной мысли он зашёл в подъезд, и сразу же услышал визгливые нотки Василисы Мартыновны, которая находила приятным поругаться с кем-нибудь. Слышно было только её, из-за чего Денис тревожно ускорил шаг, с налёта распахнул дверь в кухню, потому что догадался, что оппонент старушки слишком хороший человек, чтобы так же орать. А он знал только одного такого человека — Лену.

Заскочив в свет длинного широкого коридора-кухни, он увидел алую, почти малиновую щёку Лены. Она стояла возле стола, стиснув в руках кухонное полотенце и дико, широко распахнутыми глазами смотрела на Василису Мартыновну. Та продолжала издеваться, не стесняясь в словах, потому что не видела никакого сопротивления.

Ему стало ясно, что старушка давно знает об их отношениях, о том, что Лена приходит к нему ночами, и теперь нашла момент выплеснуть свою злобу и негодование на молодую женщину. Предметом начала скандала послужило желание Лены опередить старушку и погреть на плите кашу. Из её комнаты и сейчас было слышно, как кричит голодный Лёша.

— … ты ещё хуже твоей мамаши — проститутки! С тобой живут люди, купаются после тебя, ходят в туалет, на кухню. Где ты готовишь для своего уродца, там потом и люди готовят, а сифилис все вместе лечить будем? Ты ночью к нему ходишь и не стесняешься! Ты проститутка, рядом с тобой стоять противно, этого ненормального нагуляла, а теперь другого делаешь? Пьёшь вместе с ним? Наркоманишь? А потом приходишь на кухню и пользуешься тут всем? Я выселю вас — притон устроили!

На этом моменте старушка заметила Дениса, и что-то в выражении его глаз испугало её.

— Вы сейчас оскорбили мою девушку, и пока не извинитесь, не зайдёте домой, — твёрдо сказал молодой мужчина и подошёл к двери в квартиру Василисы Мартыновны.

Глаза старухи сузились, серая кожа пошла бурыми пятнами. Она стала хвататься за шею, не в силах что-то сказать.

Денис бросил взгляд на Лену, а та непонимающе, не веря, смотрела на него, как на чудо. Всё лицо её было влажным от пота, слёз, молчаливо стекавших по щекам, и красное от волнения.