Насколько я понял мужиков на веслах, эта ладья, которую местные называют — скуфа, направляется именно для эвакуации гарнизона крепости вместе с ранеными. Уж три то дня крепость должна была устоять по всем раскладкам и дождаться судна-эвакуатора ближе к ночи.

Однако, орки взяли крепость гораздо раньше, чему я совсем не удивлен. Ведь, если бы не моя помощь в первый день штурма, взяли бы вечером тогда же. Если бы мои бывшие хозяева смогли подняться следом за своими соседями на стену — сто процентов, что все закончилось бы еще в первый день.

Теперь, потеряв по своей расслабленности и пофигизму половину имеющегося воинского отряда, желание двигаться дальше по реке у старших пропало. Они выслушали еще раз мои слова, теперь сразу же поверили мне, скомандовали убирать паруса, разворачивать скуфу и возвращаться в Дитерол.

— Ага, так называется место, откуда выплыла ладья, — понял я.

Так я понимаю, раз судно разворачивается, кто-то сверху отстреливается из пары арбалетов, как я слышу по знакомому треньканью тетивы, значит, мы возвращаемся, слава Богу, в следующий оплот цивилизации и человечества в этих суровых местах.

Судя по обрадованным лицам гребной команды, они этот разворот очень даже приветствуют и благодарны мне за то, что я смог предупредить экипаж корабля. Подняться еще километров тридцать против течения реки, чтобы получше познакомиться с воинственными нелюдями и, возможно, попасть к ним в котел желающих не видно. А так опасная экспедиция быстро закончится, ибо, такая засада наглядно всем объяснила, что дальше лучше не станет.

Тем более, начальство местное бестолковое, военное и корабельное, совсем забило на мои слова о том, что враг близко и даже защитные щиты выставить не соизволило.

Пока жареный петух в задницу не клюнул.

Похоже, что и здесь командуют по чистоте крови, а не по умениям, поэтому и крепость оказалась не слишком подготовлена к осаде. И на корабле не сильно выдающиеся полководцы попались, пусть у них совсем небольшой отряд под рукой. С такими командирами даже примитивным оркам противостоять тяжело, всем придется кровью умыться по самое не хочу, как мне настойчиво кажется.

Так оно и оказалось, пока я несколько часов осваивал науку гребли большими веслами и учил новые слова, наша ладья прошла километров пятьдесят, ведомая парусами, течением и нашей с остальными гребцами мускульной силой.

Потом быстрая швартовка около причала и я, наконец, смог подняться на палубу, где с немалым удовольствием разглядываю гораздо более могучую крепость на том же берегу реки. Еще саму реку, раздавшуюся вдвое по сравнению с прежней шириной и большую пристань, где пришвартовано еще две такие скуфы и много лодок помельче.

Это уже настоящий укрепленный город с могучими башнями, стенами высотой метров в двенадцать и длиной стены вдоль пристани метров в двести. Пристань получается, находится в защищенном месте, проход к ней закрывают нависающие над водой мощные башни. Все сделано достаточно по уму и выглядит очень солидно.

— Ну, такую крепость нелюди не осмелятся штурмовать, — думаю я про себя, рассматривая крутую на мой первый взгляд человеческую цивилизацию.

Слава Богу! Я среди людей и наконец-то я попал в отлично защищенное и надежное место.

Очень по такому ощущению соскучился, честное слово.

Уважаемый читатели, выкладываю очень большую и слабо редактированную главу. Поправлю ее позже и возможно, еще успею выложить сегодня следующую главу.

Через семь местных месяцев я уже так совсем не думаю.

Да, уже именно столько я прожил в этом мире и можно сказать, что вполне вжился в окружающую меня действительность. Ношу и главное, умею это делать, местную одежду с красивым кожаным поясом для всякого добра вместо карманов, вполне разбираюсь в кухне и выпивке в трактирах города, а самое главное, могу разговаривать, пусть не бегло, однако, с полным пониманием вопроса и даже немного шутить.

Что оказалось особенно не просто, с юмором в этом районе Дикого поля все не так хорошо, как на родной Земле. Только, я его стремительно развиваю, это направление словесного жанра.

Могу даже выступать с представлениями, смешить народ простой и не очень.

Ну, это я немного загнул, еще всех нюансов языка я для такого дела не освоил, могу промахнуться и попасть впросак, особенно с непростыми зрителями.

А попадать впросак в этой части знакомого мне мира очень не рекомендуется.

И имею для своего мнения о надежности крепости весомые основания. На своей лично шкуре все прочувствовал, и надежность крепости, и проблемы с ней, и даже ее командирами со своими приказами, часто просто дебильными.

И вообще немного изучил непростую местную жизнь в той самой Великой Империи, которая занимает почти треть континента. Если бы не серьезные горы, наверно, заняла бы весь материк, а так соседние королевства и даже Вольные баронства как-то держатся. Находятся под влиянием, конечно, однако, еще официально независимы.

Семь местных месяцев — примерно как восемь с половиной на родной Земле, длиннее на одну пятую примерно. По тридцать шесть дней в каждом, здесь все делится и умножается на шесть, такая мера счета принята в Империи.

Зато и месяцев так же двенадцать имеется, как на родной Земле.

Сама Земля вспоминается все реже и реже, только иногда приходят во снах отец и мать.

Эх, знали бы они, где их сыночек снова армейскую лямку тянет? Опять в армейских шмотках, включая кольчугу и даже шлем на голове надет.

Тогда бы хоть немного успокоились, что не в сырой земле лежать изволит, а еще довольно активно борется за выживание во время приступов нелюдей и боевых выходов им в тыл.

Что сын не умер, не похитили его черные трансплантологи на органы за цветущий внешний вид и хорошие анализы, сданные недавно в поликлинике по месту жительства.

Просто оказался не в том месте и не в то время — вот и все, очень сильно не повезло ему в прошлой жизни.

А увидели бы родители с каким оружием в руках служба несется, очень бы удивились еще раз.

Зачем сынок, стоя на капитальной такой стене могучей крепости, опирается на двухметровое копье с широким наконечником и бдительно осматривает подступы?

Да, только такое оружие можно использовать в имперской армии по уставу, все мои просьбы поменять его на трехметровое, которым мне удобнее с моими длинными руками и не рядовым ростом работать, которым безопаснее орудовать в бою, сурово отметаются на корню.

В армии Империи все очень формализовано, никаких отклонений в любую сторону не допускается и кажется, что принятый единообразный вид — это самое главное условие победы в бою.

Для наших туповатых начальников — несомненно.

За этой однообразностью следят очень строго, да и вообще армия Империи — то самое место, где спорить с начальством совсем не стоит. Опять же физические наказания очень приветствуются с выдачей плетей по шесть, двенадцать и двадцать четыре удара, конечно, это за уже серьезные проступки. Начальники когорт и прочих отрядов с дворянскими начальными титулами и приставками норр— отличаются крайне повышенным и болезненным самомнением, еще исходят откровенно смешной любовью по громким и пышным ритуалам.

Ну, воюет армия достаточно неплохо по факту, учитывая, что противостоят ей совсем неорганизованные толпы дикарей, как тут называют орков-нелюдей. Что-то навроде организации римских легионов в сильно упрощенном варианте, за счет какого-никакого порядка держит строй и теснит более сильных физически и гораздо более смелых нелюдей.

Орки и точно — беззаветно отчаянны и прямо рвутся погибнуть в бою, особенно те, которые уже постарше.

Хочешь воевать, как тебе удобно — милости просим в егеря, совершающие вылазки на вражескую территорию, к ним никто не прикапывается за оружие и внешний вид. Только я туда не хочу, смертники они конкретные, воевать с нелюдями на гиеноконях безо всякой поддержки в чистом поле — гиблое дело. Снесут и растопчут на раз, да и убежать не получится от хищной лошади, а особенно — от тяжелой стрелы. При любой встрече в этих проклятых степях.