Диме Хворову – 35! За тот климат, от которого не тошно от душного припадка и озноба. За прелесть красоты и что не пошло, когда в мозгах отсутствует тревога. За дурноту снующих запятых и точек в калейдоскопе терзаний и бесед. За неподкупность семейной оболочки осознанно несу словесный бред. За звуки, устремившиеся в пропасть и мысли виртуоза перед сном. За гаммами озвученная робость, живёт отверженным трудом. Настанет день, рассеется туман и сны настигнут доступную мечту, как первый оглушительный роман, вновь потрясёт и ввергнет в красоту. И будет лёгкий вальс с парением, чудачества и поцелуи всевозможными, настанет новый день и с вдохновением скажу я беспамятным прохожим: «Не успел оглянуться на месте и опять, зуммер стучится в сердце, тебе 35!» Звуки клавиш от Си, До, Ля, будто в миноре. В твоей судьбе планета земля, прозябает в кошмаре. Пусть крутится твоя пластинка, лучше, если ты совсем один. Сто процентов Хворов Димка! Ты мой главный сын! Илье Хворову – 40!
Всегда дари любимой букет цветов, защищай жену без промедления. Люби её и не бросай на ветер слов, расти сыновей и посади деревья. Построй не один дом и квартиру. Свози в Венецию свою женщину, подари ей шикарную машину и за это получай затрещины. Заберись на Эйфелеву башню, получи от жизни резаные шрамы, носи щетину, как мужик настоящий, при виде дула не замочи штаны. Не поднимай руку на женщин и детей! Выкури свою, последнюю сигарету, напившись водки, пойми, что ты умней, следуй всегда библейскому завету. Не обращайся с болью к докторам, болезни выгоняй своим сознанием. Держи уверенно в руке стакан и не зови на помощь, кто со званием. Вдруг однажды, посетив тюрьму, поймешь, ты мужчина в полной мере, услышишь, что ты мужик и потому, оставайся им, не изменяя своей вере. Эпилог любви Касание нежных рук, в глазах тоскливый взгляд, и тихий шёпот губ. Вернись скорей назад! Другой конец земли, где точно нет меня, там розы расцвели и только для тебя. Мой караван судьбы, прошедших мимо лет, идёт на зов мечты, в один конец билет. Голубка не летит, сидит на проводах, а музыка звучит, любовь стучит в стихах. Над нами потолок и выше не взлететь, уходит из под ног, земли последней твердь. Под ритм своей строки, я подбираю слог. Связались чувства в узелки, в готовый эпилог. От души Друг мой, старея лицом, поселись у реки в деревне. Там, выделяясь своим умом, будешь лечить всех на ферме. Знаешь, лучше там стареть, где природа маячит и ни о чём не жалеть, забыв про все неудачи. Даже проживая отдельной, деревенской жизнью, ощутишь нательный крестик ближе. Тогда поймёшь, что это для и Бог оградил тебя от напастей, к тебе будут приезжать друзья и ты ощутишь, что такое счастье. И я к тебе непременно приеду, поклонюсь земле, обретшей над нами победу, в нашей жизненной суете. Нарциссизм Разум тонул в печалях кумира, и меркнул куриной слепотой, в него входило сознания мира, изменяя угнетённость мечтой. Мы на гребне страстных отношений, оказались в замкнутом одиночестве, способного к полному отрешению, проживая в ложном пророчестве. Молчание глаз было в объятиях ресниц, сердца смыкались под своими крыльями. Жажда сияла в чертах счастливых лиц, стыдливые тела затихали в бессилии. Страсть с удовольствием выдавливала мнение, вытекая через сопло воспитания и скромности. Любовь купалась в нарциссизме вожделения, сохраняя чувства вины и угрызения совести. Я запах тела твоего забыл Земля пахла, жизнь томилась и тратилась внутри себя, тоска в одиночестве ютилась, не выходила за пределы бытия. Солнце на горизонте обнажалось. Твоя красота сияла на лице. Роса навстречу заре поднималась, природа тоже мечтала во сне. Тебя зачали не избытком тела, а ночной слабостью грустных сил. Желание любить немело и слабело, я запах тела твоего забыл. Женщина не друг, а среда обитания, стихия взволнованная из вне, а без неё возникают страдания, которые порой приводят к войне. Иногда женщину не понимаешь, секс не главная часть её жизни, когда об этом ей напоминаешь, нежность заменяют укоризны. Детка моя
Нас настигает чувство пустоты, когда в себя заглянешь ты внезапно и ничего там кроме темноты не ощутишь, и так захочется обратно, в ту дверь, где точно будешь ты. Вот так, вонзилась ты в меня, что хирургия невозможна. Между нами ледяная полынья, мы на краях судьбы качаемся тревожно в полшаге от рокового дня. Давай попробуем опять соединить разъединённость. Как это можно осознать, попробовать вернуть влюблённость. За это можно всё отдать. Пусть вспомнят губы о губах, вернётся всё, как ты хотела, проснётся ласка на руках и возбудится память тела. Мы встретимся с тобой в мечтах. |
