Я улыбнулся тебе Я улыбнулся весне и оглянулся украдкой, она стояла точно во сне и махала перчаткой. Легкая, как мотылек, излучающая ласку и любви вдохновений поток, превращал её в сказку. Рванулся трепет вдохновений, ты вновь пришла ко мне сегодня. Скиталец – я, люблю движение, есть на тебе печать Господня! Такая неизвестная печать — как бы дарованная свыше, тебе положено стоять, молиться под церковной нишей. Пусть не остынет твоя кровь! Всю наготу нежнейшей плоти, навечно поглотит любовь, а жизнь все недуги проглотит. Суть строк умом не исказить, каким-то старческим сарказмом, судьбу не надобно винить, любовь сопровождается оргазмом. Розы любви
Уверен, красоту рождает сон, а явь обязана алым цветам. Колючий ствол шипов, бутон, всегда кладу к твоим ногам. Хочу приблизиться к тебе и насладиться розовой волной, забыться с мыслью в голове, что вдруг не будешь ты со мной. Найду глагол и разбужу любовь, в сердцах, заснувших от тоски, чтоб обрести надежду вновь и с чувством гордости цвести. Средь грез, желаемых в сердце моем, я заново нашу жизнь перестрою, эти розы цветут на клумбе живьем, у дома, вместе с нашей судьбою. Желанная Твой стон и музыка дыхания, в такт нежности упругих ягодиц, влекут глаза своим молчанием и лаской касания ресниц. Какой восторг прикосновений, вонзился в память одним разом, к тебе зовёт всегда влечение, только тебе одной дарить оргазм. Берег любви Был вечер нежный и сумрак влажный, пенясь, бурля, шел вал за валом, мы шли по берегу и за руки держались, соленый воздух был нашим покрывалом. Вдруг стало страшно это все прожить и как старый лист, с деревьев кануть, не успев навечно полюбить и засохнуть, или медленно завянуть. Внезапно в жизни все перемешалось, как волны к берегу брели, в нас содержалась встречи радость, мы шли по берегу любви. Несовместимость Вот где-то я лечу, а ты идешь, но нет переживаний прежних, наших. Вот дома ты кричишь или орешь и крыльями взволнованными машешь. Все чуждо в доме, каждому жильцу, тут даже не по себе предметам, давно гримасы гуляют по лицу и все покорно мучаются этим. И чем же их сейчас соединить: характером, судьбой детей, деньгами, ведь между ними существует нить, ее обычно трудно описать словами. А пустота души не хочет больше ждать, и независимо от обязательств в браке, дверной глазок не в состоянии узнать, когда один к другому движется во мраке. Без любви, как в маске Я обозлюсь и переведу часы и числа и попрошу детей меня не покидать. Я научу свои несобранные мысли с предчувствием моим не совпадать. Я сделаю бальзам для раненой души, из всей гурьбы упрёков и проклятий. Я научусь шагать, не наступая в лужи, не нарушая мозговых понятий. Я поменяю дар выслушивать молитвы и быть внимательным к тебе однажды. Теряю смысл значений нашей битвы, после просмотра подробных репортажей. Я затерялся в лабиринтах твоих пауз и, как юнец теряюсь перед каждой лаской. Я без любви жить просто отрекаюсь, в объятиях без любви живу, как в маске. Грусть Сегодня скучен я и грустны слова. Ты не со мной, в страданиях нищеты. Преображённый лаской божества, кричу тебе: «Великолепна Ты!» Тепло твоей руки как результат мечты, и плоть твоя в моей руке игрива. Оттаяла любовь из вечной мерзлоты, тебя целую робко, как впервые. Любовь нас оградила от утрат. Уже спокойно сердце и страсть жива. Давай уснём. Пусть горести молчат. Нам сон прошепчет долгожданные слова. Обожание Страдала плоть под нежный стон, в глазах мелькала обнажённость, в ушах гудел разрядов гром, сопровождающий влюбленность. В какой-то миг взорвался шквал, невидимый разряд в ночи, всплеск чувств желания настал, шесть граммов вытекло души. Обмякло тело, вышел дух, как пар из чайника, вскипела кровь и вот огонь потух, сомкнулись веки, и ослабло тело. Лишь пальцы рук не размыкались, переходила дрожь в сознание, два сердца собою наслаждались, любви струилось обожание. Бордель Бордели в первозданном мире, зовут тела в свои квартиры. Лишенные плоти, все в лихорадке, мечтают о соединении и разрядке. Они, до откровения добравшись, вокруг всех прелестей роятся, проникновением насладившись, мечтают с метафизикой обняться. Все это в поисках наживы, за пневматические страсти, открыты им аккредитивы, чтоб быть в своей греховной сласти. И прозревал костяк сквозь кожу, бордель манил к себе, как в ложу. |
