— Вы закончили? — следователь «конторы» делал вид, что ему мои угрозы глубоко фиолетово, и у него это хорошо получалось. Но я был продолжал угрожать ему, лишь бы гебисты поверили, что я мелкий клоп, и лучше меня не трогать, ибо вонь моя будет очень вонючая, очень уж страшно мне было ехать в застенки «конторы», где меня бы, уверен на сто процентов, подвергли бы личному досмотру.

Неожиданно следователь сунул мне на подпись бланк, что я предупрежден об уголовной ответственности за разглашения сведений, содержащихся в материалах уголовного дела, которые стали мне известны в ходе расследования. Подумав пару минут, и решив, что хуже мне уже не будет, я поставил подпись под текстом бланка, зачеркнул все свободные строки, чтобы чего лишнего не написали и вернул бумагу следователю.

— А теперь, посидите здесь тихонько, Громов. Машины скоро за нами придут.

Я не понял, последней фразы. Может быть у автомобилей внезапно кончился бензин, а по их, кегебешным инструкциям, при заправке положено всех пассажиров высаживать. И поэтому нас высадили здесь, в отделе милиции. Вроде бы нелогично, но у нас, в стране Советской, возможен любой уровень безумия. Я сел поближе к стене, повертелся, пытаясь найти позу поудобнее, под недовольным взглядом конвоира, который остался со мной, а потом, незаметно для себя, уснул.

— Эй? Эй! Ты кто? — меня трясли за плечо. Я с трудом открыл глаза. На до мной склонился давешний дежурный.

— Я опер из Дорожного. А эти где? — я судорожно вертел головой, не понимая, что произошло. Красная ксива была на месте. Пакет с деньгами, по-прежнему, оттягивал нагрудный карман. За окном серела влажная, предутренняя хмарь. Мой конвоир тоже куда то делся.

— Так они уехали час назад. Я думал, что тебя тоже с собой забрали, а тут в туалет пошел, сюда заглянул на всякий случай, а тут ты…

— И что, все уехали? — я не мог скрыть своей нечаянной радости.

— Ну да, все. И слава Богу, хоть час поспал сегодня, когда они свалили.

— Скажи, моя машина где? Они ее сюда точно пригоняли, я видел.

Глаза капитана, на мгновение вильнули в бок, он помялся, но сказал, что машины он лично не видел, но, уезжая, гебисты кинули ему на стол ключи, судя по надписи, от «ВАЗа».

— Пойдем скорее, отдашь их мне! — я вскочил и потащил опешившего дежурного из кабинета — судя по взгляду дежурного, моей машине он готовил какую-то бяку. Получив из рук старшего лейтенанта связку своих ключей, я поспешил на выход.

Пассажирская дверь моей «Нивы» была распахнута, оттуда торчала толстая жопа, обтянутая серой форменной тканью. Второй милицейский чин возился у горловины бензобака, гремя оцинкованным ведром и пытаясь вставить в горловину черный, резиновый шланг. Вполголоса, мои коллеги коллеги спорили, есть ли в бензобаке сеточка, или нет. Я не отказал себе в удовольствии пнуть по откляченной жопе первого мента.

— Ты охуел? — из машины показалась злобная, небритая рожа.

— Это ты охуел! Если что-то из машины пропало, то …— я задумался, над тем, чтобы сказать страшное, но реальное.

— Да ты нас не понял, машина была открыта, а возле нее кто-то крутился, вот мы и вышли посмотреть. — второй мент, думая, что делает это незаметно, закручивал на место пробку бензобака.

А вот в это я верю, что гебисты могли бросить машину на стоянке открытой. Но, в то, что коллеги хотели провернуть безобидную шутку — слить маленько бензина из бака, в этом я тоже был уверен. Понимая, что дальше разговаривать с товарищами по оружию бессмысленно, я завел машину и выехал в сторону Города — у меня еще собака не гулена.

— Привет, тебе, Маргарита Михайловна! Как отдыхается? — я бросил на стол пачку сигарет и коробок спичек.Молодая, плотно сбитая, женщина фыркнула и презрительно отвернулась от меня. За два дня, что мы не виделись Маргарита, как будто постарела лет на пять. Очевидно, не нравилось ей государственная гостеприимство и казенное хлебосольство.— А ты на меня, Маргарита Михайловна, не фыркай! Мне до твоего фырканья дела нет. — я задумчиво подкидывал отвергнутый женщиной коробок со спичками: — Что с тобой произошло — в этом виновата исключительно ты сама. Потому как, обнаглела ты в самый край. Мое дело маленькое — сигнал получил и выехал на место происшествия, ворованное изъял, всех причастных задержал и доставил в отдел. Если что, то причастная — это ты. Теперь давай посчитаем твои косяки— половина государственного…ладно, не государственного, а кооперативного, но не твоего же личного, магазина ворованными вещами забито.

— С чего ты решил, что вещи ворованные? — Рита перестала изображать, что меня не замечает, обернулась ко мне, сунула пальцы в пачку и вытянула из упаковки длинную сигарету. Я бросил ей спичечный коробок, дождался, пока женщина прикурила и жадно затянулась, спалив ее почти на треть.

— Пока ты здесь отдыхала, мы работали. Установили, что твои знакомые, на чьи паспорта товар ты оформляла, ничего тебе не сдавали. Завтра будет готово заключение почерковедческой экспертизы, но эксперт уже сейчас сказал, что по его мнению, все подписи на квитанциях выполнены одной рукой. Я думаю, что, чуть позже, будет установлено, что что все подписи исполнены вами. Семь сумочек и три кошелька уже опознаны потерпевшими. Рита, мне продолжать, или ты что ни будь скажешь, по этому поводу.

— Я начальник, готова тебе признаться, что иногда оформляла товар с нарушениями. Ну ни у всех людей есть с собой паспорт. А ни о каких потерпевших я ничего не знаю. Все говорили, что вещи им принадлежат. Я людей этих знаю, они все на рынке работают. Если вы мне их покажите, то я их вам конечно опознаю.

— Правда, Маргарита Михайловна? Вы готовы нам помочь? Спасибо вам большое. Мы обязательно воспользуемся вашей помощью, как только вас отсюда выпустят. А хотя… давайте не будем тянуть время, прямо сейчас начнем.

Я вытащил из кармана газету, в которую была завернута фотография Борисенко и Светланы, вытащил наружу часть фотографии, где был изображен Степан.

— Узнаете этого человека?

Маргарита вздрогнула, но сумела взять себя в руки. Потянулась к фотографии, но я не дал ей коснуться газетного свертка, потянул его ко мне.

— Нет, я этого человека не знаю. А кто это?

— Ну не знаете и не знаете, Бог с ним, с этим человеком. Просто не получается у нас с вами сотрудничество. Мне то все равно, просто хлопоты пустые, понятые, опознания, все эти процедуры проводить с вами, когда, по окончанию вашего срока я вас из спецприемника забирать приеду. Раз вы своего ближайшего помощника не узнаете, будем устанавливать ваше знакомство процессуальным путем.

— Какого помощника? Я его вижу в первый раз. Вы конечно можете делать все, что хотите, но я на себя лишнего брать ничего не буду.

— Конечно, конечно, Маргарита Михайловна. Жаловаться — это ваше конституционное право, как гражданки СССР. Один только момент осталось выяснить — что вы скажите по поводу этой фотографии?

На фотографии, сделанной, неведомым мне, сотрудником «наружки», Маргарита отходила от подведомственного ей магазина, под руку с Семеном Борисенко. На качественном снимке Маргарита, повернув лицо к своему спутнику, что-то оживленно говорила ему, поэтому сказать, что женщину на этой фотографии она не узнает, Рита не смогла.

— Только мне кажется, что мужчина на этих фотографиях один и тот же? — я вытащил фото со Светой из-под газетного листа и пододвинул в сторону Риты, но так, чтобы побледневшая баба не схватила ее.

— Неожиданно, да Рита? Ты тут подставляешься, под статью серьезную попала, а Семка то, гулена, какую справную молодуху, помимо тебя, огуливает.

— Под какую серьезную статью? О чем вы говорите? Ну неправильно оформляла товар, ну уволят меня, пусть даже по статье. Так, у нас на каждом заборе объявления висят «Требуются, требуются». А трудовую вообще, потерять можно, и трудовую биографию заново начать. А к кражам этим я отношение не имею, меня там даже рядом не было.

— Ты меня извини, Рита, что я по-простому, но я тебе прямо скажу. Дура ты Рита, как есть дура. Ты вот сидишь тут передо мной, сигаретку куришь, и не понимаешь, куда ты влезла. Я не знаю, с чего ты решила, что только увольнением отделаешься, но у меня совсем другое видение, твоего Рита, будущего. Друг твой, Рита — Степан, тебя сдал тебя с потрохами. Говорит, что по твоему заданию вместо грузчика подрабатывал. Что ты ему говорила, откуда, из тайников, товар забрать необходимо. И тебе, в магазин, все это перетаскивал. И что у нас в итоге получается. Есть задержанные грабители, которые дают показания, что за спрятанные в тайнике сумки, они деньги получали. Есть ты, которая товар, ворованный реализуешь, по заранее обещанной договоренности. Следовательно, в соответствии с нашим законодательством, ты являешься соучастником всех этих преступлений, и мера наказания тебе будет отмерена, по уголовному кодексу, как соучастницы нескольких десятков грабежей. Что, Рита, уже не улыбаешься?