Студент бросился на улицу, к машине, возле которой, как Засадный полк, отирался Кадет в милицейской форме, а я поспешил спасать Жанну — врезавшись, своим немалым весом, в восточных теток с фланга, я заорал:

— Что за драка! А ну разошлись, милиция!

Двух женщин, как кошек, вцепившихся в Жанну слева, просто снесло на стоящего поодаль мужика, по виду, их «кошелька» или спонсора, что, ни во что не вмешиваясь, меланхолично наблюдал за скандалом.

Оставшиеся женщины — трудящиеся Востока, перестали драть мою потерпевшую, лишь молодая девица в, чудом державшейся на голове, тюбетейке, продолжала цепляться за сумку, тяжело дыша и буравя соперницу злыми темно-карими глазами.

— В чем дело?

— Это моя сумка! — крикнула Жанна, сжигая на месте свою оппонентку адским пламенем, таких же злых, но голубых глазам.

— Какая твоя? Мы вчера за нее задаток дали! — ответный крик молодой восточной красавице потонул в многоголосом крике ее группы поддержки.

— Так, все заткнулись, и говорите по одному. Вот ты говори! — я ткнул пальцем в «тюбетейку».

— Эй, зачем так грубо разговариваешь. — влез в разговор мужчина Востока, шагнул ко мне, но наткнувшись на мой недобрый взгляд, полез в нагрудный карман пиджака за паспортом.

— Говорите.

— Мы вчера вечером вот эту сумке выбрали, хозяйке задаток оставили, двадцать пять рублей, она сказала, что до обеда сумка будет нас ждать. А сегодня мы с папой пришли, а тут вот эта… — пальчик девушки в тюбетейке, невежливо ткнулся в лицо Жанны.

— Теперь вы говорите. — я кивнул головой Жанне.

— Это моя сумка, мне ее муж из Москвы месяц назад привез. Это фирма «Ковали», Италия, он за нее триста рублей отдал. И эту сумку у меня украли на прошлой неделе.

— Э, какой ворованный! — опять хором взвыли гости Города из южной республики: — Это наша сумка, мы за нее аванс давать.

— Там, во внутреннем кармашке, на этикетке, ручкой звездочка нарисована — торопливо затараторила Жанна, как будто боялась, что я не поверю ей и отпущу покупателей с ее имущество.

— Так, сумку кладем на прилавок! — я стал подталкивать сцепившихся соперниц в нужном мне направлении: — Да отпустите вы сумку, обе! Я ее не украду, только посмотрю, что внутри.

Недоверчиво глядя друг на друга, девушки разжали руки. Крепкое изделие итальянских мастеров в горячей схватке не пострадало. Я открыл позолоченный замок и откинул клапан. Когда вжикнула аккуратная застежка-молния, закрывающая один из кармашков, я вытянул из него матерчатую этикетку, на котором витиеватым шрифтом, позолотой, было выведено латинскими буквами — Ковалли, ЛТД, Рома, Лондон, Париж, Нью-Йорк.

— Вот! Я же говорила — Жанна от радости запрыгала на месте: — Это моя сумка.

— Это наша сумка. — Восточный товарищ выдвинулся вперед: — Моя дочь вчера…

— Уважаемый, мне вообще-то все равно, у кого похищенный в нашем районе предмет изымать — у вас или у магазина.

— Какой предмет?

— Вот этот предмет. Она похищена у этой женщины в на территории Дорожного района, она ее опознала среди сорока сумок в этом магазине. В любом случае, сумку из этого магазина вынесу только я. Ну что, покупаете сумку? Если да, то сразу давайте свой паспорт, буду протокол изъятия заполнять.

— Слушай, дорогой, какой протокол-шматокол? Не надо бумагу переводить. Раз ты сказал, что сумка ворованный, так мы ее покупать передумали. Сейчас только двадцать пять рублей у хозяйки возьму…

— Какие двадцать пять рублей? — внимательно слушавшая нас «Сова» аж покраснела от возмущения: — Никакой четвертак я не брала. Десятку брала в качестве аванса, даже спорить не буду. А то, что твои девки тебе про двадцать пять рублей рассказывали, так ты, Саид, сам со своим бабьем разбирайся, меня в ваши дела не впутывай.

Красная десятка, выпорхнув из кармана синего халата, упала на стекло прилавка.

Саид, гневно одарив свой гарем многообещающим взглядом, подхватив деньги, и, на прощание, пробормотав что-то типа «Джаляб», покинул магазин, впрочем, аккуратно обойдя застывшего на пороге Кадета, одетого по форме. Вслед за ним потянулись и его смуглянки.

— Так, Кадет, Студент — выводим отсюда всех! Давайте поживее. И двух понятых мне обеспечьте, а дверь входную заприте на щеколду.

— А ты что здесь распоряжаешься! Вы вообще кто такие? Вы не наша милиция! Идите отсюда, ничего вам здесь не обломится! Что приперлись? — хозяйка комиссионные точки по перепродаже краденного имущества, уперев кулаки в остатке талии, нагло глядела на меня из-за прилавка. Судя по всему, барышня не особо нас испугалась. Покупатели, потянувшиеся было к выходу под напором Кадета и Студента, у самых дверей начали тормозить, с интересом оглядываясь на разворачивающуюся сцену скандала — всем было интересно, как хозяйка магазина будешь ставить на место зарвавшийся ментов.

— Фаина Борисовна! — вдруг завизжала «Сова»: — Тут к нам какие-то ряженые вломились! Зовите скорее ребят — постовых, пусть придут и разберутся!

Пожилая женщина, появившаяся на пороге торгового зала, как я понял, та самая Фаина Борисовна, быстро— быстро закивала головой и выбежала вон. Наверное, бросилась звать на помощь неизвестных мне пока ребят постовых.

— Татьяна, как ваши успехи? — я окликнул вторую свою потерпевшую, что скромно стояла у противоположного прилавка.

— Вон моя сумка, зеленая, на третьей полке снизу стоит — порадовала мена своим успехом девушка.

— Как вы ее узнали?

— Это точно моя сумка. Вон, видите? На застежке кораблик маленький прицеплен. Фирменная застёжка потерялась, а это я от брелока отцепила и на сумку повесила, по цвету долго подбирала.

— Вот и замечательно, Татьяна. — я был рад чрезвычайно, теперь никакие местные ребята мне не смогут ничего предъявить.

— Так, граждане покупатели, кто через две минуты будет еще здесь, то будет в обязательном порядке привлечен к участию в совершении следственных действий, а потом поедет со мной на Правый берег, допрашиваться у следователя! Время пошло. — я демонстративно поглядел на наручные часы. Присутствующие здесь посетители на роль понятых не годились — скорее всего присутствующие в магазине женщины имели отношения в заведующей, могли ранее покупать что-то ворованное. Лучше пусть молодняк на улице отловит случайных прохожих.

Женщин перспектива выполнения гражданского долга не вдохновила и народ стал усиленно щемится в узкие входные двери, но их энергичное движение наружу в проходе застопорилось — в противовес основному потоку, в магазин рвались, расталкивай людей, два милиционера в форме, наверное, это и были те самые ребята постовые. Наконец, один из них, субтильный старший сержант, сумел протиснуться между горячих женских тел и, поправляю на ходу сбившуюся на набок фуражку, двинулся в сторону «Совы».

— Рита, что произошло? Твоя Файка прибежала, что-то орет, но ничего не понятно. — А вот тут, Сереженька, какие-то — палец Риты почти уткнулся в подошедшего меня: — ворвались в магазин, покупателей гонят, работать не дают! Надо разобраться, что это за залетные.

Для расстановки баланса сил на арене мне пришлось легонько стукнуть девушку по руке:

— В людей пальцем тыкать неприлично, гражданочка.

Я махнул перед лицом местного постового красными корочками:

— Добрый день, уголовный розыск Дорожного РОВД, старший оперуполномоченный Громов! Можно вас на минуту. — я подхватил сержанта под локоток, преодолев его легкое сопротивление.

— Можно ваше удостоверение получше рассмотреть? — Конечно можно сержант, только один вопрос. Это ты эту барыгу крышуешь?— Как крышуешь? Какую барыгу? Я ничего не понимаю! — старший сержант дернулся.

— Сержант, ну ты же догадываешься, что мы здесь не просто так? Где ваш рынок, а где Дорожный район? Но те, кто на этот магазин нам установку давал, сказали, что местные менты от этой скупщицы краденного деньги получают постоянно, вот я и спрашиваю — это ты или нет? Сам понимаешь, там в материалах фотографии имеются, иначе эти мероприятия не проводят.