– Я не смогу, – наконец сдалась она.

– Сможешь, – не терпящим возражений тоном заявил он.

От звука его голоса, напоминающего тихое, но грозное рычание, и от выражения его лица Люде почему-то стало не по себе.

– Нас тут могут заметить… и вообще… я не смогу сделать такое… мы ведь совсем не знакомы…

– Спусти трусики.

– Я не…

– Я сказал спусти трусики, если не хочешь, чтобы я тебя выебал на столе так, что все гости сбегутся посмотреть на этот спектакль.

Люда хотела было возмутиться, но губы и все лицо как на зло онемели от страха. Вовсе не было похоже, что стоящий перед ней мужчина шутит или что он не решится выполнить свою угрозу. Его жесткий взгляд бесцеремонно блуждал по ее ножкам, талии, быстро вздымающейся груди, пылающему лицу и растрепавшимся волосам. Самое ужасное во всем этом было то, что вся эта безумная ситуация невыносимо ее возбуждала. Дрожащие руки девушки скользнули под юбку и слегка спустили насквозь вымокшие трусики.

– Ниже, – приказал ледяной голос. – Умница. А теперь подними юбку, чтобы я видел, что ты делаешь.

Люда не верила, что все это происходит с ней наяву. На улице уныло подвывал сакс, из открытых окон урывками доносились голоса и смех гостей, по кухне разливался будоражащий аромат кофе, напоминающий о том, что всего минут двадцать назад все было совсем по-другому. Она коснулась пальцами маленького коротко стриженного треугольничка на лобке, толком не осознавая, что делает, потом скользнула средним пальчиком промеж мягких гладко выбритых лепестков в горячую влагу. Внутри все скрутил сладостный спазм, в ногах появилась слабость, и все ворсинки на коже, казалось, встали дыбом. Теперь она уже не могла остановиться…

В какое-то мгновение она осмелилась бросить взгляд на мужчину, хладнокровно наблюдающего за ее сладкими муками. Он по-прежнему стоял прямо напротив, слегка опершись бедрами о мраморную рабочую поверхность разделочного стола. Его руки так и были сцеплены на груди, и эта поза великолепно подчеркивала эффектный размах его плеч. Его налившиеся после страстных поцелуев губы лишь в самых уголках таили самодовольную улыбку. Его синие глаза ни на секунду не выпускали из поля зрения ее всю, и от этого взгляда невозможно было укрыться. Люда прикрыла глаза, часто задышала, закинув назад голову, и реальность перестала для нее существовать – ее объял жар и напряжение, пальчик скользил по горячим складочкам с нетерпением и все усиливающимся нажатием, губы едва сдерживали нежные стоны. Когда ее тело стало содрогаться от волн блаженства, Александр вдруг оказался рядом. Он сжал ее пылающее лицо между ладоней и притянул его к себе, накрыв ее губки болезненным поцелуем. Она задыхалась, но полностью отдалась воле своего совратителя, потому что ни моральных, ни физических сил для сопротивления у нее не осталось. Когда дыхание ее немного успокоилось, мужчина крепко сжал в запястье ее слегка онемевшую от усталости руку, поднес к губам и медленно облизал влажные кончики ее пальцев.

– Это было довольно-таки смело для первого знакомства… – усмехнулся он ей в лицо и снова поцеловал ее в губы, на этот раз нежно, чтобы дать ей распробовать ее собственный вкус. Затем он немного отстранился и провел рукой по ее шее и ключице, любуясь их плавными изгибами. – В следующие выходные у меня будут кое-какие дела в Подмосковье. По тому направлению есть весьма приличный дом отдыха, где можно переночевать. Уверен, мы могли бы приятно провести там время вместе.

Люда сглотнула болезненный ком в горле. Все произошедшее совершенно выбило ее из колеи, и собственное поведение никак не укладывалось у нее в голове, к тому же близость этого мужчины лишала ее всякой способности думать и принимать решения.

– Мне кажется, это слишком преждевременно… – заставила себя выговорить она, мысленно произнося: «Да! Черт возьми, да!».

Некоторое время Александр внимательно изучал ее лицо, и Люде даже представить себе было страшно, о чем он в этот момент думал.

– В таком случае увидимся ровно через две недели. Я открываю новый автосалон. Хочу, чтобы ты присутствовала на праздничном корпоративе по этому случаю.

– Хорошо… – неуверенно пробормотала Люда, тлея под его взглядом.

– Тогда диктуй свой номер.

Спустя всего несколько дней Люду разбудил телефон. Она лениво завозилась в постели, пытаясь вырвать себя из самой кульминации какого-то очередного безумного сна, кое-как протерла и с трудом расклеила глаза, которые совсем не хотели раскрываться, и, сощурившись в полутьме, всмотрелась в циферблат маленьких прикроватных часиков. Семь сорок две. Так рано названивать в выходной день мог только отец по внутренней линии. Господи, что ему нужно на этот раз? Люда приподнялась на локте, чтобы взять трубку, и снова откинулась на мягкую теплую подушку, кутаясь в одеяло до самого подбородка. От недосыпа по коже бежали мурашки при соприкосновении с прохладным кондиционированным воздухом.

– Да? – вяло прохрипела в трубку она.

– Зайди ко мне, – как всегда приказным тоном потребовал отец, даже не интересуясь, может ли она прийти прямо сейчас.

– Пап, я сплю…

– Ложиться надо вовремя, тогда и вставать будешь рано.

– Но я не хочу рано! Я – сова!

– Ты – бездельница. Давай шевелись. У меня времени мало.

В трубке послышались короткие гудки, и высказывать возражения было уже некому. Впрочем, высказывай-не высказывай, услышана она все равно не будет, разве что нарвется на грубость. Зато потянуть время она вполне имела право, потому что бежать со всех ног, не умывшись и не приведя себя в порядок, было бы совсем уж унизительно.

Люда сладко потянулась и заставила себя сесть на постели. По спине пробежал неприятный озноб, голова казалась тяжелой, двигаться совершенно не хотелось. Тем не менее, она вздохнула и поплелась в ванную, зевая на ходу. Минут через пять телефон снова нетерпеливо задребезжал, но она с упрямым упорством исполнила весь свой утренний моцион, хоть и по сокращенной программе. Через десять минут, немного посвежевшая, но все равно ужасно раздосадованная и слегка взволнованная, девушка уже сбегала вниз по лестнице в изящной шелковой маечке, шелковых шортах и коротеньком не застегнутом халатике, разлетающемся на ходу у нее за спиной. Замерев на некоторое время перед дверью отцовского кабинета и медленно выдохнув, она наконец робко постучала.

– Войдите, – глухо и грозно ответил недовольный басистый голос, будто папа не собственную дочь ожидал увидеть, а вел прием посетителей в серьезном учреждении. Люда скользнула в комнату и мягко прикрыла за собой дверь, зная, что лишний шум может вывести хозяина этого мрачного закуренного помещения из себя. Отец сидел за столом, при полном деловом облачении, склонившись над какими-то бумагами, и даже не поднял на вошедшую взгляд. Обе его массивные руки покоились на столе, а толстые грубые пальцы в золотых перстнях сжимали пачку бумаг, аккуратно откладывая в сторону по листочку по мере прочтения.

– Доброе утро, – без энтузиазма промурлыкала Люда себе под нос и, конечно, не получила на свое приветствие никакого ответа.

Вот спрашивается, чего он ее будил, если сам занят каким-то важным делом? Люда бесшумно вздохнула, слегка поежилась от прохлады и остановилась в нерешительности у самого входа, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. Хватило же ей ума не надеть тапочки… стоять на холодном полу в одних носках было зябко и неуютно. Сначала она украдкой поглядывала на отца, хмурилась и пыталась угадать, в чем причина ее столь раннего подъема. Вскоре поняв, что ждать, возможно, придется долго, она отвернулась и сделала шаг в сторону дивана, когда ее взгляд вдруг остановился на темной фигуре, неподвижно сидящей в широком кожаном кресле, притаившемся между двумя массивными книжными шкафами и слегка загороженном развесистым фикусом в огромной керамической вазе. В этой части кабинета царил сумрак, потому что папа всегда держал все шторы занавешенными, а настольная лампа освещала далеко не все помещение. Люда чуть не вскрикнула от неожиданности, но все-таки сдержалась, потому что этим неожиданным гостем оказался никто иной как Александр. Заметив испуг на лице девушки, он искривил губы в едва заметной усмешке, но все же приветственно кивнул и с любопытством окинул ее взглядом.