– Какие шаги?
– Маленькие, – Дейв снова ей улыбнулся, – ты вольна сама решать. Это может быть сообщение кому-то из старых друзей или звонок, самостоятельная прогулка в магазин, салон красоты, смена имиджа.
– Смена имиджа? – карие глаза Мэй как-то странно заблестели. – Вы считаете мне нужно сменить имидж?
– Я просто предлагаю тебе варианты. Девушки любят экспериментировать с внешностью. Это очень отвлекает и бодрит. Дает возможность почувствовать себя другим человеком. Обновленным. Ты согласна?
Она неопределенно пожала плечиками, задумчиво уставившись в окно. Дейв прекрасно видел, что смог достучаться в нужную дверь. Мэй оказалась более гибкой, чем он предполагал. За исключением их первого сеанса, она охотно шла на контакт, чего он совершенно не ожидал. Возможно, через какое-то время наступит регресс, но сейчас Дейв был доволен.
– У тебя есть хобби, Мэй?
Девушка уставилась на него так, будто забыла о том, что он все еще здесь.
– Привет, – Дейв в очередной раз улыбнулся. Пожалуй, еще ни перед одним своим пациентом он так старательно этого не делал.
– Извините, доктор Кинг, я задумалась.
– О чем?
– О ваших словах про обновленного человека. Наверное, вы правы, – брюнетка села прямее и ответила на его последний вопрос. – Да, я обожаю собирать пазлы.
Ого. Кто бы мог подумать…
– Какой собираешь сейчас? – заинтересованно поинтересовался Дейв.
Достав из кармана сотовый, Мэй молча открыла галерею и протянула ему телефон с открытой на ней фотографией. Пазл находился в начальной стадии сборки, но уже было понятно, что это картина норвежского художника-экспрессиониста Эдварда Мунка «Крик».
Кинг протянул ей телефон обратно.
– Даже ничего не скажите? – спросила Мэй.
– Ты про выбор картины? – когда девушка кивнула, Дейв продолжил: – Он вполне ожидаем. Я бы забеспокоился, выбери ты, скажем, цветущий луг или же нечто подобное.
– Почему? – Мэй впервые за сеанс улыбнулась.
– Не на данном этапе терапии. Но я обещаю, что, когда тебе станет лучше, я лично куплю тебе самый лучший пазл с изображением умиротворяющего пейзажа.
– И чтобы не меньше тысячи деталей.
На долгую минуту между ними повисло молчание. Они смотрели в глаза друг друга, улыбаясь так, будто разговор шел не в кабинете психолога, лечащего раненую душу, а в парке или, скажем, кафе. Дейв почувствовал эту легкость, что может присутствовать в разговорах с Мэй. Когда не надо думать, анализировать каждое слово, а просто говорить о чем угодно. Это было очень уютное чувство. Вселяющее в сердце теплоту. Часы на его руке беззвучно завибрировали, напоминая о том, что сеанс подошел к концу. Черт возьми, так быстро?!
Дейв встал и отложил в сторону блокнот, где обычно делал пометки. Лист с именем девушки и датой визита был девственно чист. Ничего, все данные он потом внесет в личное дело по памяти. Их разговоры почему-то отлично отпечатывались в памяти.
– Не меньше тысячи. Я запомню, Мэй. А теперь идем, я провожу тебя до машины.
***
Тесс подняла голову на стук и улыбнулась:
– Доброе утро.
Хилл приподнял вверх стопку синих папок, и по его красивым, четко очерченным губам скользнула усталая, но искренняя ответная улыбка:
– Доброе. Принес недостающие материалы.
– Рада, что вы нашли время зайти лично. Но в следующий раз можете оставить бумаги у Шона. Он очень надежный парень.
Роб кивнул, не говоря о том, что изначально так и планировалось, но потом ноги сами, против воли, принесли его в кабинет девушки.
– Может, выпьете кофе, раз уж…
Дверь открылась, впуская Шона с подносом в руках. Молча расставив кружки с ароматным напитком, парень удалился с абсолютно непередаваемым выражением лица. Хилл в недоумении проводил его взглядом.
– Он немного скептически настроен, – заметив его интерес, посчитала нужным пояснить Хантер. – Волнуется, что расследование повредит моей психике.
Роб посмотрел теперь уже на нее, и в груди, в который раз после их первой встречи, противно заныло: Тесс выглядела отлично, но взгляд… никогда еще он не видел такого немого отчаяния. Глаза девушки были очень красивыми, но потухшими.
– Вы и правда можете отказаться. После того, как я доложил начальству о провале при допросе вашего отца, Бюро уже не столь рьяно настаивает на вашем участии в расследовании. Да, пока они не отказались от этой идеи окончательно, но… сейчас самый удачный момент уйти.
Лицо Хантер вытянулось, но голос был сдержан и спокоен:
– Знаете, в моем доме есть пожилой мужчина – швейцар. Каждое утро, день, вечер… ежедневно он вежлив со мной, дружелюбен и учтив…
Роб тут же вспомнил лицо старика, осуждающе смотрящего на него из холла.
– Он родной дядя одной из убитых моим отцом девушки. На протяжении всего расследования только его вера в мои силы давала мне стимул вставать по утрам и что-то делать. Я гонялась за моим отцом годы, после убийства любимого человека… – Тесс замолчала, красивое лицо исказилось болью и страданием, но лишь на секунды. – И я его поймала. Я. После этого ушла из ФБР. А потом в моей жизни появились вы, агент Хилл.
Роб потер лоб, но промолчал, отлично понимая, к чему клонит девушка.
– Я ни за что не сбегу. Не сейчас. Последователь, ученик, да хоть незаконнорожденный сын, черт его возьми! Я не отступлюсь и отправлю его за решетку. Нравится вам это или нет.
– Мне нравится, – спокойно ответил Хилл, надеясь, что на этой фразе Тесс успокоится.
– Отлично. Мы, вроде как, напарники. Не хотелось бы играть в разные ворота. Кстати, могу я задать вопрос?
– Конечно, – Роб был рад, что они сменили тему, поэтому утратил бдительность.
– Почему до того, как позвать меня, вы работали без напарника?
– Мне так удобнее, – Хилл мысленно чертыхнулся, надо было так глупо попасться в расставленную ловушку: Тесс изначально выстроила разговор в том направлении, которое было удобно ей.
– Но меня вы буквально умоляли…
– Послушайте, мисс Хантер…
– Тесс. Будет логично, если мы перейдем на ты. Не считаете? Неизвестно, сколько нам еще работать вместе.
– Хорошо. Тесс. Я одиночка. Достаточно ли это веская причина?
– Нет. Но многое объясняет, – улыбнулась девушка. – Я понимаю. Правда.
– Хорошо. Могу я попросить не тренировать на мне свои навыки профайлера, раз уж мы, вроде как, напарники?
Хантер улыбнулась, когда фразу он закончил ее же словами, и кивнула:
– Справедливо. Ну, раз мы достигли компромисса по всем вопросам, перейдем к сути нашего союза?
Хилл кивнул и, наконец-то, отпил свой кофе.
– Если взять за основную версию об ученике… – Тесс деловито пролистала свои заметки, – хочу сказать, что почерк схож, конечно, но если говорить простым языком: «писал он левой». Возможно, ногой.
Роб хмыкнул, но промолчал.
– А значит, этот ученик учится только в теории, по информации о преступлениях отца, доступной из СМИ. Как он вообще к этому пришел?
– Переписка, – кивнул Хилл.
– Именно! Что-то есть?
– Третья папка. Изъяли все, что нашли при обыске в камере.
– Скорее всего, он уничтожил письма. Ну, а исходящая корреспонденция?
– В этом-то и загвоздка. Тод не писал никому, кроме…
– Меня, – закончила Хантер, откинувшись на спинку стула.
– И все эти письма вернулись адресату.
– Мне неинтересно, что он хотел донести. Абсолютно. Тогда как они нашли точку соприкосновения?
– Не знаю, – Хилл потер подбородок. – Я даже отдал копии всех писем дешифровщикам. Ничего. Пара женщин, готовых вступить в роман по переписке, один восторженный почитатель маньяков, умоляющий об интервью для своего подкаста, ежемесячные приглашения от священника посетить исповедь, и, пожалуй, это все.
– Значит, поищем в другом направлении.
Роб упер кулак в подбородок, наблюдая за тем, как девушка что-то пишет. Пряди волос выбились из хаотичного пучка на затылке, придавая ей шарма. Тесс просто притягивала взгляд.