Те два грека, когда она виновато смотрела на них, были готовы отдать все, пятясь на попе, заслоняясь руками и повизгивая. После нескольких минут успокоительной беседы, они сошлись на том, что греки умолчат о некоторых деталях, сказав, что упали сами, когда пытались сбежать (причем, судя по количеству синяков, не менее пяти раз).

– Вот те крест! – в подтверждение слов наложил на себя крестное знамение бородатый грек.

У них это считается наивысшей степенью правдивости, так что за обещание можно было не волноваться.

Начальница выглядела довольной – они закрыли еще одно дело. Скоро им переведут причитающиеся денежки, и она спустит половину своей доли на секс-игрушки, которые разошлет как издевку всем знакомым ангельским сволочам.

– Надо отметить!, – предложила после рапорта Табрис и указала рукой на кухню.

– Вам бы только пожрать! – выпалила Анаэль. – У нас пока ноль на счету.

Услышав последнюю фразу, все наперебой кинулись к холодильнику. Там лежала банка рыбных консервов, упаковка наггетсов и мини-пицца. Соперники переглянулись и ломанулись хватать каждый, что повкуснее. Итогом краткой битвы у открытой двери стали консервы Кортесу, пицца Табрис и наггетсы Анаэль (это им еще подфартило, что не было Идзуми). На отстойные консервы, кроме Кортеса, никто и не желал претендовать, поэтому они достались ему без боя. Впрочем, он и не собирался их есть, а хотел с почестями похоронить во дворе.

– А обещанный журнальчик где? – выполнив свою странную миссию и вернувшись, спросил он.

– Новый номер еще не вышел, старый ты залистал до дыр, извращенец, так что довольствуйся тем, что есть! – ответила ему Анаэль, разогревая наггетсы на железной тарелке.

Она держала блюдо перед собой на ладонях, объятых пламенем, и над наггетсами эффектно поднимался парок.

– Ну ладно… – грустно отозвался Кортес и демонстративно принял детскую форму. Покатились насилу выдавленные слезы.

Подувшись таким образом несколько минут, он как ни в чем не бывало раскрыл местный журнал. Этот журнал распространялся только среди существ по специальным точкам и через специальные каналы. В принципе, там было все то же самое, что и в обычных журналах: душещипательные истории бизнесменов и бизнесвумен о тяжелом пути к богатству, советы, как заработать свой первый миллион, стать стильнее и привлекательнее, успешнее в сексе, сплетни про селебрити, фотоотчеты с модных тусовок и в конце идиотское сборище объявлений, рекламы и предложений интима. Раздел интима Кортес всегда просматривал с особой тщательностью. Но сейчас его привлекло, увы, не это.

– А вы знали, – начал он, разложив журнал на столе и манерно ткнув туда своим маленьким детским пальчиком, – мы, оказывается, еще кого-то набираем… Анаэль, ты знала?

– Естес-с-ственно, – раздраженно отозвалась демонесса, шипя на букве С, как самая настоящая змея: Кортес отвлек ее от почти успешного покушения на чужую еду. – Я же туда это объявление и подала вместе с рекламой наших услуг.

– Зачем?– искренне возмутился Кортес. – Вам меня мало?

– Именно! – подхватила Табрис. – За коим фигом нам еще кто-то нужен? У нас и так бедовый Кортес есть.

– А вдруг кто толковый будет?

Анаэль по-хозяйски взяла с тарелки Табрис самый большой кусок пиццы, расплавленный сыр с которого тут же начал стекать вместе с начинкой.

– Да кто к нам по собственной воле пойдет? Сюда только за косяки и ссылают… – пренебрежительно высказалась о любимой работе Табрис.

– Да не, хорошая идея, что ты! – залебезил Кортес и заискивающе улыбнулся начальнице.

– А-а! – остерегающие покачала демонесса пальцем. – Подхалимаж не сработает, обломись.

Не приняв это на свой счет, полуфейри упорно продолжал:

– Да ладно, Анаэль, забей на эту вечно недовольную, я на твоей стороне…

– Кортес, твою мать, будь уже мужиком! Ненавижу подпевал. – Анаэль отерла подбородок и эротично слизнула остатки пиццы с большого пальца.

– В самом деле! – поддержала ее Табрис.

– Вот вы сволочи, – беззлобно констатировал Кортес и в который раз за сегодня обиженно отвернулся.

Иногда Табрис казалось дикостью, что у нее бывают проблески симпатии к этому существу мужского пола. Его мощные тупняки, происходящие чаще допустимого, вмиг сметали любое позитивное впечатление. Табрис вообще подозревала, что от Кортеса хотели избавиться или элементарно его кому-нибудь сбагрить, потому как доставал он абсолютно всех, с кем был рядом. По-хорошему, такой помощник и ей вообще не сдался. Вот прям как сейчас оживает у нее перед глазами картина их первой встречи: он лежит, такой весь побелевший, в снегу, тянет к ней ручки, она сдуру думает, что это маленький бедненький фей, берет его на руки, согревает дыханием и осторожно кладет за пазуху. А потом эта скотина начинает лапать ее грудь своими бесстыжими ручонками. Ну вроде как выбрасывать что-то с матами обратно на улицу неприлично, вот и пришлось нести домой и запариваться теперь с ним по жизни.

Утром Табрис обнаружила Кортеса в своей кровати.

Он мирно сопел позади, обняв ее рукой чуть выше талии. Осторожно развернувшись к нему лицом, Табрис оказалась на опасно близком расстоянии. И спросонья ее, конечно же, накрыло: он показался ангелице прекрасным искусителем, решившим немного вздремнуть – его длинные темные ресницы слегка подрагивали, пальцы руки на ее боку непроизвольно сгибались, приятно массируя кожу, но потом она заметила, что на этом «искусителе» явно не хватает одежды (до неприличия сползшие синие шорты не в счет). Стиль ее поведения менялся с каждой секундой: сначала она в панике осмотрела свой верх, затем неуверенно потянулась вниз, к трусам, и только удостоверившись, что все на причитающихся местах, успокоилась. На удивление полурусал никак не отреагировал на ее довольно бурные телодвижения и продолжал нежиться в объятиях Морфея. Вдоволь налюбовавшись красивым лицом, Табрис принялась раздумывать, как бы поаккуратнее попускать слюни над рельефным, мерно поднимающимся в такт дыханию, прессом, как в следующее мгновение Кортес закинул на нее ногу, а такой откровенной наглости Табрис стерпеть уже не могла.

– Какого бабая ты тут делаешь? – рявкнула она ему в ухо и скинула оккупанта с кровати.

Кортес неспешно потянулся на полу, сладко улыбнулся и принялся залезать обратно.

– Ночью был гром, а я боюсь грома и молний, ты же знаешь…

– Не было ничего такого, – ответила Табрис, спихивая его назад.

– Одному в кровати так холодно… – жалостливо зашел полуфей на новый виток.

– Возьми плед!

– Лучше всего мужчину может согреть только женское тело. Ты же знаешь, что два оголенных тела в контакте друг с другом согреваются быстрее – термодинамика и все такое… Тебе вот самой, случаем, сейчас не холодно? А то я могу помочь! – весьма толсто намекнул он.

– Не холодно! – отрезала Табрис. – Мне и без тебя тут хорошо.

– Ой да брось! Не будь такой бесчувственной… – Кортес не на шутку завелся, напирая, как танк.

– Только глаза открыл – сразу к девушке начинаешь лезть. Что за хрень?!

– Ты не просто девушка – ты моя спасительница, я тебе жизнью обязан!

– Спасибо, не надо!

– Ну вот скажи, что мне для тебя сделать? – продолжал провокационно вести себя Кортес.

Подушек больше не осталось – все они, отпечатавшись на красивой Кортесовой физиономии, мирно покоились на не слишком чистом полу (да, надо признать, в рамках собственной комнаты Табрис не отличалась особенной любовью к уборке).

– Блин, у тебя хорошее настроение… – перестав сопротивляться, устало изрекла Табрис.

– Я для тебя все-все сделаю, только скажи… Ты ничего такого не хочешь? – многозначительно подвигал бровями полурусал.

– Свали в туман! – не выдержала Табрис и от всей души забубенила ему в глаз.

Когда они оба вывалились в коридор (ну как, оба – Табрис за шкирку вышвыривала Кортеса из своей комнаты), их застукала Анаэль. Скривив глумливо-сальную морду, она поинтересовалась, что случилось.