В Бодайбо я прожил дней десять, осматривая прииски и сооружения и намечая планы дальнейших работ, которые впоследствии осуществили тт. А. И. Ганин и В. В. Селиховкин.

Затем я отправился обратно вместе с двумя породистыми свинками, которых я обещал привезти в с. Витим. Бодайбо в то время славилось своими йоркширскими свиньями, которых тогда развел П. А. Этко; они теперь получили распространение по всей Лене и Якутии, что очень улучшило питание наших рабочих и служащих.

Возвратившись из Бодайбо, я провел в Иркутске ряд мероприятий по улучшению работы Лены, сообщил, что я уже сделал на Лене и что нужно оформить в Москве. Затем вместе с председателем Восточно-сибирского крайкома, т. Буценко, я выехал в Забайкалье и объехал вместе с ним Дарасун, Балей, Шахтому, Сретенск. Затем я проехал в Хабаровск, где встретился с Араловым и Мильчаковым. Мильчаков только что вернулся из поездки по нижнеамурским предприятиям Дальневосточного треста. В то время Мильчаков был заместителем т. Яковлева. Вместе с ним и С. И. Араловым я провел в Хабаровске совещание, на котором был выявлен ряд недочетов в золотой промышленности и намечена была программа дальнейших действий по их исправлению. После совещания все мы выехали с председателем крайкома, т. Буценко, на места, где наиболее были слабы дела, главным образом, по среднеамурским приискам — Могоча, Ольдой, Тыгда, Зея, Джалинда.

Затем т. Буценко и т. Аралов продолжали еще два месяца работу по дальневосточным приискам, а мне по дороге вручили телеграмму о том, чтобы я скорее возвращался в Москву. Поэтому А. И. Мильчаков поехал один на Алдан, а я поехал в Западную Сибирь и на Урал. Из Москвы я получил разрешение на несколько дней заехать в Мартайгу и на Берикуль. Затем поехал в Свердловск, посетил Березовский рудник, Миасс, собрал материалы по Заозерью. В эту поездку были налажены окончательно те прекрасные отношения с т. Эйхе и т. Кабаковым, которые очень помогли нам по строительству золотой промышленности в Западной Сибири и на Урале.

Пустили электростанцию на Удыли (ДВК)

В 1932 г. я и мои товарищи по руководству золотой промышленностью подробно и обстоятельно проверили и наладили работу по Лене, Дальнему Востоку, Алдану, Западной Сибири, Казахстану и Уралу. Работа стала много лучше, добыча золота возросла, хотя недочеты в работе мы далеко не изжили. Соцсоревнование и ударничество, в зависимости от слабости партмассовой работы, было поставлено все еще неудовлетворительно. Технормирование не было на высоте, вопрос с кадрами на Дальнем Востоке стоял очень остро.

По возвращении я доложил тов. Сталину, что ряд организаций — Союзмясо, Союзпромкорм, Расмасло — не выполнили решения СНК о снабжении золотой промышленности, а Уссурийская железная дорога и особенно водный транспорт не обеспечили своевременной погрузки грузов на прииски. Немедленно были сделаны все необходимые распоряжения.

При поездке по предприятиям, наряду с недостатком снабжения, я натолкнулся на факты грубого разбазаривания запасов. Оказались на приисках чуждые нам люди, которые не только сами разбазаривали продукты, но и кормили огромное количество посторонних, не связанных с золотой промышленностью. Во многих местах недоставало оборудования, отставали горно-подготовительные работы, схема управления все еще была сложной. Вся работа управления не была сосредоточена вокруг одной идеи и все дело не построено так, чтобы выполнить в первую очередь ту работу, которая была наиболее важной.

Не было на местах крайне необходимой бдительности...

На Лене находилась самая большая в СССР драга, но работала она плохо

Я должен был доложить тов. Сталину и тов. Серго, что очень неутешительные результаты работы были на Лене. Во время концессии, которая приложила все усилия к тому, чтобы разрушить предприятия, лучшая часть рабочих, в том числе лучшая часть парторганизации, принуждена была уйти за пределы района — многие ушли на Алдан.

Политическое развитие рабочих и служащих Лены отстало по крайней мере на 3 года от рабочих других промышленных районов СССР. С этой размагниченностью, с оппортунизмом не была развернута широкая борьба, и наследие концессии давало себя крепко чувствовать. Уравниловка и обезличка процветали во всей своей нетронутой прелести на приисках, и в этом была большая вина Восточносибирского краевого комитета, о чем я также доложил тов. Сталину. Единоначалие в жизнь фактически не проводилось, и было установлено несколько случаев, когда партийный коллектив занимался оперативной деятельностью местных хозорганов, сменой и переброской хозяйственных и профсоюзных работников с одного места на другое. Производительность труда стояла на низком уровне, а механизмы использовались только на 25% их мощности. Специалисты рассуждали, примерно, таким образом: «Паровой насос не стоит ставить, потому что он требует много топлива, а электронасос ставить невозможно за отсутствием свободной электроэнергии на электростанции». Так и топталась в этом «заколдованном» кругу; не ставили ни парового, ни электрического насосов.

Ленский трест не установил четких взаимоотношений с подчиненным ему комбинатом, а сам подменял в ряде случаев работу приисковых управлений. В то же время он не обеспечил необходимыми материальными ресурсами ни горно-подготовительные работы, ни капитальное строительство. Он не добился правильной четкой работы продснабов; техническое снабжение, складское хозяйство было в хаотическом состоянии. Никто не мог дать точных сведений, что есть на складе и что можно рассчитывать получить. Вместо того чтобы мобилизовать внутренние ресурсы, ленские работники обращались с требованием о доставке необходимого им оборудования и часто просили то, что у них есть на складе и о чем они сами не знали.

При загруженности ленского транспорта необходимо было вести отгрузку в первую очередь тех предметов, которые нужны именно теперь, срочно. Однако, прииски получали весной ненужные им уборочные сельскохозяйственные машины, а сидели без спецодежды, динамита, перфораторов, а иногда и без продовольствия. Очередности в отправке грузов, наблюдения за их срочным продвижением не было ни в Качуге, ни в Витиме. Проезжая по Лене, я убедился, что ленский паровой флот очень слаб, и тут же решил усилить его по крайней мере десятью пароходами и двадцатью пятью баржами, не задерживая, а наоборот, развивая дело доставки грузов на карбазах. Последующая работа убедила меня в правильности такого решения. Теперь, когда у нас есть свои пароходы, баржи и карбазы на Лене, мы не имеем задержек в транспорте.

Узкоколейная железная дорога от Бодайбо до приисков была расхлябана до последней степени. Ремонтных мастерских на Бодайбо и мастерских для текущего ремонта приисковых районов почти не было; те же, которые были, находились в самом плачевном состоянии. Пришлось много поработать по укреплению дороги паровозами, вагонами, кадрами, перешить весь путь и т. д.

Бухгалтерская отчетность, основанная на правильной и точной документации, существовала только в воображении главного бухгалтера, а в тресте полной отчетности, особенно по капитальному строительству, не было.

А между тем Ленские прииски являются одними из самых богатых приисков мира. Там есть и россыпное и рудное золото.

Электростанции давали недостаточно энергии

Как известно, первоначальное образование золота в природе произошло выделением его из расплавленных кислых магм. Наиболее богатыми золотом, по результатам произведенных до сих пор исследований, являются светлые магмы — гранитные. Главная концентрация (скопление) золота встречается не в самых горных породах, а в жилах, заполняющих трещины горных пород. Наиболее широко распространенными золотоносными жилами являются кварцевые. Кроме кварцевых жил, источником золота могут являться также пиритизированные сланцы и другие породы. В Ленском районе имеются оба эти источника рудного золота: и кварцевые жилы и пиритизированные сланцы. Последние обыкновенно бывают с более бедным содержанием золота, но зато они представляют сплошные горные массы со значительным общим количеством золота (пример: Голец высочайший на Лене).