Там же работал т. Д. Я. Одинцов, хороший знаток золотого дела, инж. Д. Д. Писарев, многие другие товарищи, которые впоследствии оказали большие услуги золотой промышленности и значительно содействовали ее развитию. Таким образом, весь вопрос заключался в организации дела, в ознакомлении с местными условиями, в умении забрать в свои руки руководство, в критическом подходе к тем безмерным требованиям, которые места предъявляли.
Требования все были «категорические», подтвержденные самой жесткой необходимостью, контроля же абсолютно никакого не было, плана тоже никакого не было.
Нужно было прежде всего поехать и узнать, что же делается в конце концов на местах, почему так категорически все это требуется и чем прииски и рудники могут подтвердить правительству эти «весьма категорические», но совершенно недоказанные требования. Надо было посмотреть, кто же сидит на бесчисленный золотых приисках и рудниках, почему они поставлены во главе этих предприятий, как они вообще работают, знают ли свое дело, можно ли им поручить дальнейшее строительство и развертывание промышленности, или надо их всех сменить.
Я просил у тов. Сталина разрешения доложить ему об этом и снова имел с ним продолжительную беседу, которая меня чрезвычайно подкрепила и дала мне совершенно новую установку о том, как ставить работу.
Пошел я к тов. Сталину в довольно растерянных чувствах и думал, что мне не удастся справиться с золотой промышленностью, такой запутанной, неизвестной, и с такими людьми, которые не хотят признавать никаких порядков, никакой дисциплины, а действуют анархически, каждый по-своему. Меня очень пугало еще то, что московская организация Союззолото была пустым местом и вовсе не была «штабом золотой промышленности». Казалось, что это не промышленность, а какая-то кустарщина, старательство с примитивными навыками, низкой техникой и невежественными кадрами.
Тов. Сталин сразу по моему растерянному виду догадался, в чем тут дело.
— Ага, это, брат, не нефтяная промышленность, — сказал тов. Сталин.
Затем, усмехаясь, посадил меня за стол и напоил чаем с сухарями. Тогда я немного оправился: эта простая милая улыбка под усами и веселый взгляд его замечательных глаз сразу же подбодрили меня. Казалось, что он уже знает о том, что происходило в золотой промышленности, знает о том, какое на меня произвело впечатление «ознакомление» с золотой промышленностью. Больше того, мудрый учитель знал также, что все это можно исправить и даже как исправить. Когда я доложил подробно обо всем тов. Сталину, он снова посмеялся над моей растерянностью и сказал:
— Ну, здесь в Москве это дело только что еще организовано, поэтому здесь и нет ничего, но на местах золотая промышленность существует уже много десятков лет. Там дело должно быть гораздо лучше поставлено, и вы увидите, что это действительно так. Другое дело, что все это не организовано, не увязано между собой, но все-таки существует «золотой» пролетариат, существуют предприятия, на которых рабочие и инженеры работают и будут работать и которые дадут стране еще очень много золота.
Казалось, что это не промышленность, а какая-то кустарщина
После этого тов. Сталин в сжатых и кратких сталинских словах наметил, что я должен сделать. Нужно ехать на места, изучить людей, работающих там, ознакомиться с тем, что они делают, связать их в одну организацию. Они должны понять преимущества новой организации, и эта организация даст возможность быстро развить золотое дело в нашем Союзе. Работники по золоту прежде всего члены партии и они готовы, как все члены партии, разорваться пополам, но выполнить порученное им партией дело. Поэтому никого не надо снимать, а надо, узнать людей, заставить их понять, что от них требуется, разъяснить им толково, что они должны делать.
Тов. Сталин не пожалел своего дорогого времени и подробно объяснил мне, что там делать, как держаться, как разговаривать с сибирским народом, особенно на дальних окраинах, как сидеть на каждом прииске и в каждом райкоме, как постепенно подходить к этим людям, их психологии, как выделить из этой общей массы наиболее активных и ценных работников и затем, уже опираясь на них, мало-помалу увеличивать, развертывать дело и строить золотую промышленность. Тут же он сказал о том, что главное в отношениях с людьми — это душевное к ним отношение, забота о них, защита их. Любить надо товарищей по партии, а не выгонять их с работы.
Несмотря на то, что у тов. Сталина не было ни минуты свободного времени, он перед поездкой еще раз выслушал меня о моей готовности к поездке и о программе поездки по отдельным приискам и рудникам. Еще раз он дал ряд ценнейших советов, как работать на местах. Тов. Сталин — великий знаток человеческой психологии, великий организатор побед, самых исключительных успехов, объясняемых его умением и глубокими знаниями. Он детально еще раз объяснил мне, как нужно держаться в далекой тайге, в этих отдаленных местах, куда в прежнее время и ворон костей не заносил, но где сам тов. Сталин бывал неоднократно в ссылке по «указам» царского правительства. Должен сказать, что именно благодаря этим указаниям, которым я и мои товарищи следовали в точности, мы смогли, как и предвидел тов. Сталин, в течение немногих лет поднять и наладить золотую промышленность, превратить ее из кустарщины в одну из отраслей тяжелой промышленности.
Получив от тов. Сталина эти ценнейшие указания, я выехал прежде всего на Дальний Восток. Действительно, в Дальзолото были работники и очень неплохие. Там сидел и работал тогда Григорий Иванович Перышкин, один из лучших наших работников, с большим умением руководивший дальневосточной золотой промышленностью, можно сказать, создавший ее из ничего. Как и предусматривал тов. Сталин, у т. Перышкина были люди неплохие, главное — на местах велась работа, строились новые прииски, электростанции, монтировались драги.
...Существовал уже пролетариат... Суворов, Федор Семенович — забойщик, 15 лет стажа
Григорий Иванович, с которым я тогда познакомился, а затем весьма тесно подружился, был чрезвычайно энергичным и преданным партии человеком. Он был вначале слесарем, затем машинистом, познакомился с революционным движением еще в подпольное время и был в кружке у т. С. Е. Чуцкаева, который знает его еще по Оренбургской железной дороге. Григорий Иванович был арестован, уходил несколько раз с железной дороги, работал на разных предприятиях и в конце концов попал на Дальний Восток, где и занимался с самого начала работой по ВСНХ Дальнего Востока, а затем уже работой по золотой промышленности. Он доставал деньги для золотой промышленности, ставил драги, строил электростанции, вел разработку разных пунктов и точек, одним словом, он был советским пионером золотого дела на Дальнем Востоке и проделал большую работу. Правда, ему не хватало хорошего плана и настоящего американского размаха, но это при моей помощи у него тоже появилось потом в активе.
Д. Д. Михельман и некоторые работники Союззолото в Москве предупреждали меня, когда я поехал на Дальний Восток, что я встречу там их «врагов», таких, как Перышкин, Голованов, Кантер и, др. Д. Д. Михельман называл Г. И. Перышкина «отчаянным партизаном», который ни за что не хочет служить Москве — Союззолото. Перышкин же мне говорил: «служить бы рад, прислуживаться тошно... Михельману». Вот в этом-то и было дело. Говорил, что Перышкин является отчаянным дальневосточным патриотом и вообще с ним невозможно работать. Михельман ставил вопрос о немедленном снятии Г. И. Перышкина. На самом деле т. Г. И. Перышкин действительно иногда не слушался Москвы, но это бывало только тогда, когда Союззолото давало такие глупые советы, которых слушаться действительно было невозможно. В остальном он был весьма дисциплинированным и исполнительным, иначе он бы поставил дальневосточную золотую промышленность в весьма неприятное положение.
