– Её, наверное, врачи навещают?

– Навещают, только прока от них нет никакого. Большинство ещё в войну погибли, а эта часть – молодых студентов. Сами ещё ничего не знают. Сложно им, очень сложно. Бедная она, муж её ещё на войне погиб. Одна осталась в такое непростое время.

– Как ты думаешь, что будет с нами дальше?

– Что-то да будет. Не может ничего не быть. Жизнь продолжится, а уж какой она будет это, к сожалению, не от нас зависит.

– Бежать нам надо. Как можно скорей.

– Куда бежать? Посмотри на нас, мы же нищие. Всё наше состояние обесценилось, мы ничего из себя не представляем.

– Я договорюсь, нам Борис поможет. Они тоже собираются бежать.

– Кто они, и кто мы. Он – сын дворянина, благороднейший человек, и мы торговцы. Нет, это точно не про нас. В лучшем случае нас не тронут, пойдём на работу, в худшем убьют.

Прошёл месяц. Погода продолжала портиться. На смену холодной зиме пришла талая и скользкая весна. Грязь и постоянные затопления полностью уничтожали дороги. Повозки с трудом переезжали, стало поступать мало товаров, в городах и сёлах начался голод. Обувь Драгуновых перестали покупать, заказы перестали поступать, единственный доход был утрачен. Остались лишь маленькие накопления, на которые и существовало семейство. Поступила весть о гибели графини. Пьяница Нефед вовсе исчез. Ходили слухи, что он утонул в проруби, другие говорили, что он попался большевикам, но точной и правдивой информации о нём не было, да и не до него было. В Ярославле начались крупные забастовки. Большинство не хотело смены власти, прихода красноармейцев. Подполье начало громить магазины и лавки, было убито пара мещан. Возле дома Драгуновых ежедневно стала выстраиваться очередь из крестьян и рабочих. Целыми днями они кричали, вопили, угрожали.

– А ну-ка, буржуйка! Вынеси нам хлеба! Вынеси, я говорю! Мы тоже люди, и мы хотим есть!

– Бесстыжая! Открывай дверь, иначе сами выломаем!

– Деньги дай! Деньги дай!

– Нету у меня ничего, отстаньте, Ради Бога!

– Врёшь, буржуйка! Сама колбасу трескаешь!

– Какую колбасу, имейте совесть! Я также голодна, как и вы, только я не хожу по чужим домам и не ору целыми днями!

– Убью, скотина! Убью!

Кирилл не мог заступиться за жену. У него целыми днями болела голова, он лежал, не мог ходить и выяснять отношения. Виктор же иногда выбегал, но его сразу хватали разъярённые руки, начинали бить, рвать волосы на голове.

– Это конец! Они нас ненавидят! Я не знаю, что делать Витя!

– Не переживай, если что, спустимся в погреб.

– А ночью как? Они могут легко нам выбить окно и залезть!

В таком ужасе семья Драгуновых жила каждый день. Рабочие давно от них ушли, сами они были как в заперти. Выйти на улицу они боялись, сидели у себя дома, доедали последние запасы, становилось очень холодно и сыро. Блокада дома Драгуновых не отступала не на день. Какие бы уговоры не проводила Валентина, всё было бес толку. Одной тёмной ночью, когда всё семейство спало у себя в комнатах, окно в зале было выбито, в дверь постучались крепкие кулаки, с улицы послышался страшный и дерзкий крик.

– Что это? Дорогая? Аа? Чего они хотят?

– Двери выбьем! Открывайте, сказали!

В разбитое окно залетело пламя, весь зал наполнился огнём, по коридору потянулся душный запах гари, Валентина побежала в комнату Виктора.

– Витя! Проснись! Беги скорей, беги!!!!

Виктор скоро встал, натянул штаны, надел рубаху, выскочил из комнаты.

– Витя, беги!!! Беги, дурак!!!!

– Мама, я тебя не брошу!!!!

Дверь выбили, в горящий дом забежали мужики с вилами, с ружьями, кто с чем. Валентина сразу натолкнулась на них, один свирепый мужик двинул ей прикладом ружья в висок. Валентина упала, и застонала.

Горящий потолок обрушился, Виктор побежал за отцом.

– Отец! Проснись!

– Беги, Витя! Беги, мне уже не спастись! Беги, я сказал!!!!

В комнату влетели мужики, схватили Кирилла Николаевича, выстрелили в него, тот завопил, последний раз взглянул на сыну, и замолк.

– Ловите его!!!!

Виктор спрыгнул во двор и побежал прочь. Все дома горели, повсюду лежали убитые люди, запах гари был невыносимым.

– Стреляй, я говорю!!!!

Послышался выстрел, но Виктора он не задел.

– Помоги мне! Пожалуйста. Помоги!

Виктор бежал и не обращал ни на кого внимание, он был не в себе. Затаившись в лесу, он видел горящую слободу, откуда ещё доносились жалобные крики недобитых людей. Так и началась новая жизнь, жизнь, полная существенных перемен, переломов, перестройки человеческого сознания, неидеальных людей в неидеальном государстве.

На улице было очень холодно. Целый месяц валил снег, два раза в неделю всегда трещали лютые морозы. Небо преимущественно было хмурое, лишь изредка выходило ослепительное январское солнце. Вокруг зданий лежали огромные сугробы. Местный дворник Николай никак не успевал убрать груду белого зимнего сокровища. Это был небольшой посёлок, совсем маленький. Несколько старых и обветшалых домов, несколько рабочих бараков. Неподалёку располагалось небольшое озеро, в народе его называли зеркальным. Вода в нём была такой чистой, что её не стесняясь набирали на питьё местные жители. Летом на нём часто рыбачили местные мальчишки, зимой же оно отливало безупречной и холодной чистотой. Близко от озера располагались красочные дореволюционные домики, созданные талантливыми зодчими. Их белокаменные стены, пряничные крыши, милые флигельки в виде петухов создавали сказочный эффект, и напоминали волшебный дворец. На самом деле раньше здесь располагалась небольшая гостиница, после революции всего лишь заброшенная постройка. На дворе был 1924 год. Начало советской власти, создание нового государства.

Холодное зимнее утро. Белоснежные деревья, ослепительное солнце. По узкой дорожке шли на работу две подруги. Одну из них звали Татьяной. Это была худая и белолицая девушка с темной, но редкой косой. Её крупные голубые глаза выражали глубокий внутренний мир, широту души. Она шла и хихикала, пыталась прыгать, бросать в свою подружку снежки, её беззаботный вид сводил с ума. Другая же девушка звалась Мариной. Она была худа, но до безумия хороша собой. Красные от мороза щёки, весёлые и лукавые глаза, хохотливый голосочек – всё это было про неё. Они шли так весело, были счастливые, обе – дочки фабричных. Сами работали на местной ткацкой фабрике. Добравшись до предприятия, девушки приступили к своей работе, продолжали шутить, друг с другом строили планы.

– Слышь, Маринка! Может в кино сходим? Там выпустили какую-то новую немую картину.

– Можно, почему бы и нет.

– А ты с Гришей куда пойдёшь?

– Ха! С чего это я с ним куда-то пойду?

– Ну вы же встречаетесь.

– Таня, это сплетни. Я с ним никогда не встречалась и не собираюсь.

– Но он же вроде любит тебя.

– Этого мне мало. Я хочу взаимной любви, а его я совсем не люблю.

– Ты такая сказочница. Веришь во взаимность, в вечное семейное счастье.

– Верю! Меня мама так растила, она вон вышла замуж без любви, и всю жизнь потом жалела. Я так не хочу. Любой брак – это согласие на любовь, на заботу и поддержку.

– Ну посмотрим. Как у тебя жизнь потом сложится. А так, если не найдёшь своего суженного, то всю жизнь можешь в девках просидеть.

– Ну значит не судьба!

Тут в цех зашли оба начальника. Василий – жирный и низкий мужчина с красным лицом и с короткими усиками, всегда одевавшийся в старомодный кафтан, в низкие и изношенные сапожки. Его неприятный картавый голос всегда вызывал отвращение. Сам он был человеком необразованным, не умел читать и писать, и все обязанности по поводу документации перекладывал на своего помощника Сергея. Все рабочие знали, что он настоящий пьяница, транжир, и игрок. Его пристрастие к картам всегда создавало ему кучу проблем, он постоянно влезал в долги, проигрывал всё своё состояние. Также известно, что происходил он из кучеров, сам в молодые годы возил на повозке юного и высокомерного барина по имени Леон. После революции пополнил ряды большевиков, вступил в партию, вследствие чего и получил занимаемую им должность. Жил он в простом рабочем бараке, целыми вечерами и ночами просиживал с бутылкой водки, постоянно приглашал к себе собутыльников, с которыми веселился, играл и проигрывал в карты. Другой начальник был высокого роста, худощавого телосложения. Его звали Всеволодом. Он был глуп, как пробка, не знал даже самых элементарных вещей. Происходил из крестьян, никого другого в роду никогда не имел. Также, как и Василий, вступил в партию, после чего устроился на фабрику и выслужился до начальства. Это был противный мужчина с худыми руками и ногами, с рыжими и нечёсаными волосами, с рыжей и редкой бородкой. Его тупые глаза бегали из стороны в сторону, на любой заданный ему вопрос он предпочитал вместо ответа чесать свою немытую голову, хмыкать или молчать. Горе начальники зашли в рабочее помещение, Василий был слега выпившим, постоянно кричал на Всеволода, бешено топал ногами, сучил кулаками. Работницы ткачихи обернулись на проходившую парочку, те на них завопили.