– А при каких обстоятельствах? – с жадным интересом спросил он.

Полицейский вздохнул и взял выразительную паузу, которая затянулась, отчего показалась ему вечностью.

– Разное рассказывают. Сами понимаете, что по прошествии длительного временного отрезка, многие исторические факты обрастают всё новыми и новыми подробностями, большая часть которых не имеет, никакого отношения к произошедшему. Обычные житейские истории, как правило превращаются в мифы и легенды. Официальная версия ДТП – водитель пошёл на обгон, не справился с управлением, вылетел на встречную полосу и врезался во встречный автомобиль. А неформальная… скажем так версия для любовных романов, телесериалов и очень впечатлительных людей – вроде как он ценою своей жизни спас свою семью от ДТП с той машиной, в которую сам же и врезался. Как по мне, так я в это не верю. На мой взгляд, явная попытка обелить виновника ДТП в его же безответственности и халатности.

Потеряв интерес к личному мнению полицейского, которое он высказал в конце рассказа, он, перебив его, спросил:

– А что стало с семьёй? Он её спас?

Полицейский, словно бы проглотив целый лимон, наморщил нос и с неохотой сказал:

– Спас… Хотя даже дураку понятно, что он, потеряв управление транспортным средством, сначала умудрился врезаться в машину, в которой ехали его жена и дети, а затем вылетел на встречку. При всём моём уважении к Владимиру Савину, как к офицеру правоохранительных органов, участвовавшему в боевых действиях, сын у него оказался тем ещё… ну, вы меня поняли. А всякие идиоты, которым заняться нечем, решили романтизировать его безответственное управление транспортным средством, приведшее к ДТП. Что уж говорить, если его жена с детьми ехала в другом авто, а не с ним в одной машине. Видимо супруга подозревала, что может случиться подобное и решила перестраховаться.

«Да много ты знаешь и понимаешь, бестолочь, – злобно подумал он, – привыкшая, думать и судить о поступках других людей, не выходя за рамки нормативно-правовых документов. Отец всегда мне говорил, что если заглянуть глубоко в душу любого преступника, всегда можно отыскать, нет, не оправдание, любое преступление должно быть наказано, но закономерность в его преступном деянии, которое выступает следствием, а не причиной. В большинстве случаев маньяки и террористы – это люди с очень тяжёлым сломанным детством или нелёгкой поломанной судьбой. А простые воры, грабители и хулиганы – выходцы из неблагополучных семей, где родители либо алкоголики, либо наркоманы. Это, конечно же, ни в коем случае не оправдание им. Украл, выпил – в тюрьму! Убил – отдай свою жизнь! Но в каждой ситуации нужно скрупулёзно разбираться, а не поверхностно судить. «А судьи кто?!» – вопрошал классик, намекая на то, что, мол, посмотрите на себя, ведь ни черта не лучше. Следствие, суды, экспертизы и многое другое ведь не для забавы и от нечего делать придумали. Все юристы знают и понимают, что каждая статья УК пишется кровью. Вот пример, когда искали Андрюшу Чикатило, расстреляли несколько преступников, не причастных к его жутким преступлениям. Безусловно, эти расстрелянные душегубы заслуживали смерти, потому как были ничем не лучше Чикатило, но ведь они не совершали эти преступления. Когда всех под одну гребёнку без суда и следствия – это уже беспредел.

Да я виноват в том, что угробил свою семью в прошлом. Мне нет прощения. Но я же и исправил свою ошибку, между прочим, ценою своей жизни. И не этому бестолковому полицаю судить о моём поступке. Как говорил Христос? Кто без греха в этой жизни, подними и брось камень. Вот поэтому, товарищ полицейский, засуньте своё субъективное мнение себе поглубже в задницу. Его у вас никто не спрашивал».

– Вячеслав, вы меня слышите? – задал вопрос полицейский, наклонившись в его сторону.

– Что? – переспросил он, выпрыгнув из мира ментальных проекций.

– Я спрашиваю вас, – раздражённым голосом спросил полицейский, – вам более нечего мне сказать?

– Нет! – спохватившись, ответил он. – Я вам сказал всё, что помню, более мне сказать нечего. Если я вспомню что-то ещё, я сообщу об этом лечащему врачу, чтобы он передал вам. Мне признаться и самому интересно, как я оказался в таком виде в том разрушенном здании.

Полицейский, поднявшись, сказал:

– Что же, как только мы, что-нибудь узнаем, сразу же постараемся поставить вас в известность. Ну, а пока выздоравливайте, набирайтесь сил и отдыхайте. Всего вам наилучшего. До свидания, Вячеслав Владимирович.

– Спасибо! – сказал он, вымучив добродушную улыбку, хотя уже давно потерял какой-либо интерес к полицейскому и погрузился в свои думы. – До свидания!

Когда полицейский ушёл, он произнёс шёпотом вслух:

– Из разговора я понял, что меня пнуло в будущее. В прошлом я погиб в автокатастрофе, но спас свою семью от гибели. Да и глупо бы было сомневаться в этом. Я помню, как такси занесло к обочине, где оно остановилось в безопасном месте, а моя машина врезалась во встречную. Но смущает совсем другое. Я прекрасно знал, что мне нужно было делать в прошлом – спасать семью, исправляя свою ошибку… Но зачем я в будущем?

В следующий раз сотрудник правоохранительных органов появился почти через неделю. Он к этому времени уже окреп и семимильными шагами шёл на поправку. Так и не поняв, как и зачем он попал в будущее, он ввиду явного отсутствия какой-либо информации, смирился и стал ждать, полагаясь на случай, который помог бы расставить все точки над и.

В этот раз полицейский был другой. С ещё более холёным, идеально гладко, практически до блеска выбритым лицом, на котором играла противная слащавая ухмылка. Ему было глубоко плевать на внешний вид правоохранителя, но от этой ухмылки его всего коробило, а в душу закрадывалось неприятное чувство, приближающейся беды. Ещё он для себя отметил, что в отличие от первого полицейского, лицо которого было дежурной маской, надеваемой во время работы, у этого во взгляде угадывался недюжинный интеллект и острый ум. Это был взгляд настоящего охотника, смотрящего на жертву, которой в данном случае был он. По этому взгляду он моментально понял, что ничего хорошего ждать от беседы не стоит.

– Здравствуйте, Вячеслав Владимирович, – сказал полицейский, присев на стул рядом с ним, и не дожидаясь ответа на приветствие, продолжил. – Не спрашиваю вас, как вы себя чувствуете, потому что уже пообщался с вашим лечащим врачом, который мне сказал, что вы идёте на поправку. Поэтому, не отвлекаясь, давайте без ненужных прелюдий, сразу же перейдём к делу.

– Как скажете, – соглашаясь, сказал он, чувствуя себя не в своей тарелке от того, как полицейский начал разговор, буквально с места в карьер.

Демонстративно достав папку из кожаного портфеля, полицейский аккуратно раскрыл её и перелистал несколько страниц, внимательно всматриваясь и вчитываясь в них. Смотря на действия полицейского, он усмехнулся внутри себя, понимая, что если в этой папке и находится какая-то полезная или серьёзная информация о нём, правоохранитель наверняка знает её наизусть, а делает это специально для психического воздействия на оппонента. Смотри, мол, мы давно за тобой следим и знаем о тебе всё, контролируя каждый твой шаг. Да и организация у нас серьёзная, не в игры играем, а масштабными делами ворочаем, недаром едя свой хлеб. Приём хоть и был дешёвым и по-голливудски показным, тем не менее, действия полицейского, в совокупности с затянувшейся паузой, произвели на него должный эффект. Он, занервничав, поёрзал на больничной койке, чувствуя, как холод начинает забираться ему под кожу.

– Скажите, Вячеслав Владимирович, – не отрывая от папки внимательного взгляда, спросил полицейский, – люди, имена и фамилии которых вы назвали моему коллеге, вам известны?

Он догадывался, что полицейский заранее выстроил план беседы с ним и задаёт ему вопросы неспроста, надеясь получить на них, соответствующие ответы, которые впоследствии будет использовать в своих интересах. Он не знал, каковы эти интересы, даже не догадывался, но понимал, что от его ответов может зависеть его будущее, поэтому решил на подобные вопросы отвечать неоднозначно и расплывчато, пока не поймёт, что от него хотят и что ему делать, в сложившейся ситуации.