Он снова играл в гляделки. Его длинные, до плеч, волосы медленно развевались вокруг него, словно щупальца медузы. Его свет отражался от серой каменной стены. Фаразар все еще был голым, как и в тот день, когда он вылез из грудной клетки своего трупа, словно жук – из старого панциря. Раны на своей шее он совсем не стеснялся.

Фаразар уже привык к своей призрачной форме, и это создало для Нилит новую проблему. Скоро он сможет трогать вещи, держать их в руках, и даже выхватывать острые предметы из-за пояса и втыкать их в грудь их хозяев. Призраки – или «тени», как упорно называли их аркийцы, словно это как-то скрывало их природу – были далеко не безобидными. Да, они не отличались особой силой, а по твердости могли сравниться с пуховой подушкой, но они вполне были способны пользоваться предметами – например, ударить человека камнем или воткнуть в него что-то острое. Если учесть, что призраки никогда не спали, то у Фаразара появлялась возможность отомстить. Душа у него была достаточно черной для такого дела. Его холодный взгляд лишь подтверждал это.

– Еще жалобы есть? – с вызовом спросила она.

Он прищурился; на его губах снова заиграла эта ухмылочка. Он заговорил медленно и спокойно, но она слышала, что в его голосе скрыта ярость.

– Сначала я полагал, что мое убийство – один из твоих чудесных уроков; последняя попытка научить меня, глупого аркийца, уму-разуму. Столько лет, столько десятилетий ты читала мне скучные лицемерные проповеди, а сейчас, когда я невольно – во всех смыслах этого слова – оказался втянут в какое-то огромное приключение, ты еще не произнесла ни одной речи, посвященной великой победе надо мной. Это совсем на тебя не похоже. Это возбуждает во мне любопытство.

Нилит вздохнула. Она слишком устала, чтобы играть в его игры, и разбираться с его уловками.

– Это не какой-то важный урок, Фаразар. Я не учила тебя, а излагала свою точку зрения. Просто мои взгляды противоречили твоим устаревшим аркийским традициям. Перестань уже искать оправдания. Мы оба знаем, что происходит: я убила тебя и волоку тебя в Аракс, а когда мы доберемся до Великого колодца Никса, я превращу тебя в раба и заберу себе твое имущество. – Она взяла медную монету, висевшую у нее на шее, и ткнула ею в его сторону. – Все просто, Фаразар, и чем скорее ты это поймешь, тем более тихим и спокойным станет это путешествие – по крайней мере, для меня.

– Я и так наслаждался тишиной и покоем, пока ты не решила выследить и хладнокровно убить меня.

Нилит зацокала языком. В Крассе это считалось проявлением неуважения, и она не забыла это, даже прожив много лет в Арке.

– Трахать шлюх, пить и курить, доходя до скотского состояния – это, по-твоему, тихая и спокойная жизнь? Всем этим ты мог бы заниматься и в Араксе, но ты почему-то предпочел трусливо сбежать от меня и уйти далеко на юг. Оргии в городе тебе наскучили, муж мой?

– Я полагал, что в Эде меня не достанут негодяи, мечтающие перерезать мне глотку и ограбить – и вот к чему это привело! И, строго говоря, это были не «шлюхи», а дочери герцога Голджара. Ты сама бы это узнала, если бы не выбила из них дух, прежде чем воткнуть в меня нож.

Он потрогал свое горло.

– Да мне плевать! – усмехнулась Нилит. – Ты мог бы окружить себя целой армией и уйти вместе с ней за границу карты, и я все равно бы тебя выследила. Я слишком много времени провела в твоей тени, в том злопамятном городе. Я мечтаю о переменах, Фаразар, и чтобы их добиться, мне нужен твой труп.

Фаразар помрачнел. Его спокойствие дало трещину.

– Чего только не узнаешь после двадцати лет супружеской жизни, а? Я думал, что жена-чужестранка – беспроигрышный вариант. Даже не подозревал, что тебе хватит смелости убить меня, но теперь вижу, что твоя алчность не знает границ. Возможно, в твоих жилах тоже течет кровь аркийцев, – прошипел он.

Эти слова задели Нилит, и она вскочила, забыв обо всем.

– Самовлюбленный хрен! По-твоему, мною руководила только жадность? Значит, ты еще глупее, чем я думала!

Фаразар тоже вскочил; его лицо перекосилось от злости. Нилит поняла, что отреагировала именно так, как ему нужно.

– А ты – грязная фермерша из Красса! Твой отец мечтал поскорее сбыть тебя с рук! И теперь ты хочешь сделать меня своей собственностью? Ну что ж, удачи, тварь! Каждый шаг на этом пути станет для тебя битвой! Я буду махать каждому кочевнику и торговцу, буду орать во все горло на каждой улице. Тебе сильно повезет, если ты вообще сможешь выбраться из города! Я позабочусь о том, чтобы ты поплатилась за свои преступления!

– Ха! Ты возлагаешь такие надежды на жителей Арка, но забываешь, какие они кровожадные. Валяй, кричи! Для них ты просто свежий призрак; они и слушать тебя не станут, а мигом тебя поработят! Мы с тобой знакомы уже двадцать два года, и мне известны все твои грехи и недостатки. Тебя переполняет ненависть, злоба и жадность, но больше всего в тебе гордости. Ты никогда не сможешь стать рабом-призраком какого-то фермера, разводящего жуков, и поэтому сейчас будешь вести себя так же тихо, как и твой труп!

Нилит угрожающе похлопала по рукояти кинжала.

Призрак потемнел, став почти фиолетовым.

– Тогда я порву свое тело на части, если нужно, или брошу его в ближайший колодец Никса – хоть с монетой, хоть без. Ты никогда меня не поработишь, Нилит, клянусь. Никто меня не поработит! Я либо обрету свободу и буду беззаботно веселиться в загробном мире, либо отправлюсь в пустоту – но не позволю тебе встать на мой труп и забрать то, что принадлежит мне!

Ответить Нилит не успела: стрела порезала заднюю часть ее голени и воткнулась в песок. Нилит то ли упала, то ли бросилась на землю в тот самый миг, когда еще одна стрела отколола кусочек камня в скале рядом с ней. Нилит увидела, как темное оперение стрелы окрашивается кровью.

Фаразар немедленно забыл про свою ярость и сжался в комок, вздрагивая при каждом стуке, который издавала очередная стрела. Ему ничего не угрожало, ведь наконечники не были медными: похоже, что нападавшие совсем не собирались причинять вред своей добыче.

Аноиш, привязанный к камню чуть выше по склону холма, встал на дыбы и заржал. Нилит бросила взгляд вниз и заметила три знакомые фигуры, которые скользили вверх по каменистой осыпи. Двое стреляли из луков, пока третий лез наверх; затем он останавливался и сам начинал стрелять, а двое, тем временем, его догоняли. Эта умная тактика не давала Нилит шанса сбежать.

Нилит стиснула рукоять кинжала и приготовилась к прыжку.

Ей не пришлось долго ждать.

Первая фигура влетела в котловину; желтые полосы ткани, намотанные на ее голову, развевались за ней, словно знамена. Пепельно-серые иглы, торчавшие из ткани, постукивали, когда она, пригнувшись, переводила взгляд с призрака на нее. Судя по облику, это был мужчина. Он занес над головой изогнутый меч.

Он слишком долго медлил. Нилит метнулась к нему, несмотря на обжигающую боль в ноге, и ударила его в грудь, вложив в удар весь свой вес. Она повалила врага на землю и услышала, как его голова с хрустом ударилась о камень. Ее клинок прошел по его горлу, и кровь по дуге взлетела в воздух. Она стащила с плеча мужчины лук, положила стрелу на тетиву, и как только появился второй человек, выстрелила в него. Стрела воткнулась ему прямо в лоб и поднялась, словно флагшток, когда человек запрокинул голову. Он зашатался, а затем исчез во тьме.

Когда эхо его падения затихло, на холме воцарилась тишина. Последний враг прятался где-то внизу, поджидал Нилит. Следующая стрела задрожала в ее руках.

– Вставай, – прошипела она Фаразару, который по-прежнему лежал рядом, сжавшись в комок.

– Что?

– Вставай и иди! На них нет меди, тупица!

Нилит яростно взглянула на него, но он не сдвинулся с места. Где-то внизу захрустели камешки.

– Хочешь потратить остаток своих дней, служа какому-нибудь козопасу? Шевелись, Фаразар!

Встав, призрак пошел по котловине – и тут же взвизгнул: стрела с шипением пролетела сквозь него и лязгнула, ударившись о камень.