Услышав голос Фаразара, Нилит чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– Ох ты… Нилит!

– Что?

Не получив ответа, она обернулась и увидела, что Фаразар указывает назад, на охристую равнину, которую они только что пересекли. Где-то вдали, подрагивая в дымке, по их следу шли три черные точки.

– У нас гости, – оскалилась Нилит.

– Похоже, тебе следовало ограничиться кражей воды.

– Заткнись. Они будут здесь через час или два, не раньше.

Фаразар радостно потер руки.

Подтянув веревки, которыми было привязано тело, и снова успокоив Аноиша, Нилит достала медный кинжал.

– Садись на лошадь.

– Нет, – ухмыльнулся Фаразар.

– Садись на лошадь, или я отрежу то, что тебе дорого. – Ее взгляд скользнул вниз по обнаженному телу и остановился на его весьма среднем мужском достоинстве.

– Валяй. Все равно он мне не нужен!

– Мой милый муж, ты не умел им пользоваться, даже когда он был нужен. А теперь садись на лошадь, живо.

– Нет.

Нилит поцарапала ножом внутреннюю поверхность бедра Фаразара в опасной близости от его самых драгоценных частей тела. Он взвизгнул – и от удивления, и от боли.

– Ладно!

Фаразар с трудом залез на Аноиша и, сгорбившись, сел, а затем его примеру следовала Нилит. Теперь его пары сгустились, и она почти чувствовала очертания его тела у своей груди.

Он был холодным, и она снова возненавидела себя за то, что этот холод приносит ей облегчение в жару.

– Йа! – крикнула она, заставив призрака поморщиться.

Они мчались галопом до самого вечера; если Аноиш замедлялся, Нилит подстегивала его все сильнее. Когда солнце село, окунув весь мир в золото, она увидела блеск металла на фигурах вдали. Весь день они шли вровень с Нилит – не догоняли, но и не отставали. Похоже, они просто выжидали, а так могут действовать только те, кто обладает преимуществом – и терпением.

Ночь превратила исходящий от Фаразара холод из благословения в проклятие. Нилит отстранилась от него как можно дальше, но все равно не могла сдержать дрожь. «Нужно побыстрее поменяться местами», – подумала она.

Аноиш подвел ее, когда над черным горизонтом протянулись пальцы зари. Как ни лупила Нилит пятками по его бокам, конь перешел с галопа на кентер, затем на рысь и в конце концов остановился.

Нилит соскользнула с него, держа в руке флягу. Наливая из нее в пригоршню, она позволила коню выпить остатки воды. Фаразар наблюдал за ней.

– Ты от них не оторвешься. К полудню ты уже будешь без рук – или, что еще лучше, умрешь.

– Ага, надейся, – ответила Нилит. – Но я снова тебя разочарую.

Ей было больно признать, что Фаразар прав, и от этого ее настроение испортилось. Да, Аноиш сможет идти рысью, но большой скорости он ей не даст. Она оглянулась, пытаясь разыскать в сумерках какие-нибудь скалы. Дюны расплющились, переходя в еще одну равнину, словно сама земля пала ниц перед далекими горами. Поблизости не было даже крошечной тени, в которой можно укрыться.

Преодолев еще милю по неглубокой котловине, покрытой розовой солью, Нилит повернула на восток, чтобы запутать преследователей. Нилит бежала рядом с лошадью, мирясь с тем, что Фаразар не умолкал. Его призрачные губы не научились свистеть без помощи легких, поэтому он принялся что-то напевать себе под нос.

Она уже потянулась за кинжалом, когда Аноиш заржал и резко остановился. Нилит отбросило назад, прочь от края ямы, которую она не заметила. Перед ними было небольшое углубление, появившееся в результате проседания дна долины. В сумеречном свете и усиливающейся дымке яма исчезала из виду уже на расстоянии в сорок футов.

Нилит немного отбежала назад, чтобы еще раз все проверить, а затем потерла друг о друга загрубевшие ладони.

– Слезай, – приказала она призраку.

Презрительно посмотрев на нее, он подчинился.

– Не ожидал, что ты станешь прятаться. Это же так трусливо.

– Кто бы говорил.

Нилит проследила за тем, чтобы Аноиш не сломал себе что-нибудь, спускаясь в яму. Его голова торчала над краем, и ей пришлось убеждать его, чтобы он лег. Ради этого она даже сняла с него часть груза.

– Хороший конь.

– Думаю, именно поэтому они хотят его вернуть.

– Заткнись.

Угрозу дополнила вспышка меди: кинжал был уже извлечен из ножен. Фаразар прикусил язык и, повернувшись, стал смотреть на верхушки далеких дюн.

Черные точки догнали их почти через час. Этот драгоценный час Нилит провела под лучами восходящего солнца, чувствуя себя свиньей, которую жарят на вертеле.

Ее маневр не обманул их; у нее не было ни времени, чтобы замести следы, ни пальмовой ветви, с помощью которой это можно было сделать.

Нилит зашипела и ударила призрака по руке – почувствовав не плоть, а холодный колючий воздух.

– Ложись! Ты слишком ярко сияешь.

– И кто в этом виноват, кровожадная мегера? Это же ты превратила меня в… В эту… полужизнь!

Она видела, что ему больно использовать подобное ругательство, говоря о самом себе. Почему-то это доставило ей удовольствие. Она помахала перед ним кинжалом.

– Не сейчас.

Сжавшись в три погибели, Нилит поглаживала горячий бок Аноиша, чтобы он не дергался. Конь прикрыл глаза; его длинные темные ресницы были присыпаны песком.

Минуты ползли, словно ленивые червяки, и постепенно черные точки превратились в подрагивающие фигуры всадников. Их лошади были выше Аноиша. На поводьях виднелись самые обычные самоцветы: те, кто жил за пределами Просторов Аракса были бедны, и серебра у них не водилось.

Набравшись храбрости, Нилит выглянула наружу и увидела широкие и изогнутые клинки из стали и меди, лежавшие на коленях всадников. Загорелые лица ее преследователей были замотаны полосами из желтой хлопковой ткани, словно у трупов, которых сейчас опустят в Никс. Из тряпок на головах торчали светлые шипы, похожие на иглы свиноежей из Красса.

Жители пустыни и кочевники происходили из древних родов. Их предки слишком долго прожили в песках, и пески их изменили – по крайней мере, так гласили легенды. У большинства из них были рога или козлиные глаза, а у кого-то головы как у насекомых, но иглы Нилит никогда не видела. Она не посмела смотреть на них долго, но слышала, как иглы негромко постукивают.

Когда люди широким строем подъехали поближе к яме, Нилит приложила палец к губам. Ближнего из них можно было бы легко подстрелить из лука. Не сводя глаз с Фаразара, Нилит слушала, как хрустят под копытами кусочки соли. Под его подбородком дрожало лезвие медного кинжала. Чем ближе подъезжали всадники, тем быстрее билось ее сердце – но затем стук копыт, к счастью, начал стихать.

– Повезло, – выдохнула Нилит, когда всадники отъехали далеко.

Фаразар сидел с кислой миной, словно только что съел лимон.

– Даже слишком. Ничего, скоро удача от тебя отвернется, – сказал Фаразар.

Она ткнула его еще раз.

– Тупица, вдолби в свою тупую голову: то, что происходит со мной, влияет и на тебя. Может, ты попадешь в какую-нибудь лачугу или будешь лет сто ходить с караваном. А может, тебя отправят в какую-нибудь колонию посреди пустыни.

Фаразар попытался плюнуть, но в результате яростно забулькал.

– Лучше так, чем служить тебе!

Нилит с улыбкой похлопала по лежащему рядом с ней трупу.

– Посмотрим. А пока что прикуси свой голубой язык.

Вставать Аноиш не хотел и недовольно ржал, но с помощью последней пригоршни ягод Нилит уговорила его подняться.

Фаразар снова летел позади благодаря магии, а Нилит пару часов проехала верхом, после чего спешилась. Вонь, исходившая от трупа, достигла нового уровня, и совсем скоро Нилит пришлось дышать только ртом и держаться от коня как можно дальше.

Всю вторую половину дня они шли – медленно и устало. Нилит постоянно оглядывалась и кусала губы. Всадников она больше не видела и, когда тени от дюн начали удлиняться, наконец-то смогла расслабиться.

Лагерем в тот вечер для них стала небольшая впадина на каменистом склоне холма. Даже накрывшись одеялом и курткой, Нилит дрожала, но разводить костер не посмела. Она прижалась к Аноишу, но все равно не могла согреться. Возможно, все дело было в Фаразаре, который сидел напротив нее и светился сапфировым цветом, словно гаснущая масляная лампа. Его глаза, как и звезды, были блестящими и холодными.