— А какое сегодня число?

— Двадцатое.

То есть и суток не прошло с момента, как обнаглевший в край кошак меня уволок. Хорошо. Как раз успею вернуться и предупредить Шель и собратьев… ох…

— Останови… п-пожалуйста… — пролепетала я.

Юлиан бросил на меня короткий оценивающий взгляд и затормозил у обочины. Из салона я выскочила так быстро, как только смогла с учетом общей слабости и головокружения, и упала на колени возле низкого кустарника. Увы, нормальная еда и питье были даже поболе суток назад, так что желудок не столько исторгал содержимое, сколько мучал пустыми спазмами, создающими премерзкое ощущение, будто меня сейчас вывернет наизнанку в прямом смысле.

Да что же это такое, а?!

Юлиан вышел из машины, опустился рядом со мной на корточки и заботливо придержал мои вконец растрепавшиеся волосы, не позволяя им падать в беспорядке на лицо. А мне казалось, что после секса втроем с малознакомыми мужиками да по пьяни глубокой ниже падать просто уже некуда…

А нет, всегда есть куда стремиться. Пусть и вниз.

— Я… его… убью, — прохрипела я.

— Кого? — на диво невозмутимо осведомился Юлиан. — Эрина?

— Кого… еще? — я закашлялась и кое-как выпрямилась. Сунула руку в карман жакета, однако платка или чего-либо подходящего не обнаружила.

Вашу ж чащу…

Оставив в покое мои волосы, маг подал мне платок, а когда я вытерла губы и заодно промокнула чистой стороной вспотевшее лицо, протянул фляжку.

— Там обычная вода, не волнуйся, — пояснил.

Я схватила фляжку, сделала несколько жадных глотков. Желудок в ответ совершенно неэлегантно заурчал. И я заплакала. Слезы словно сами собой потекли по щекам, я ревела, давилась рыданиями и никак не могла остановиться. Внезапно так жалко себя стало… сижу пес разберет где, неумытая, лохматая, в несвежей одежде… сначала блевала под кустом на глазах небезразличного мне мужчины, теперь реву, точно единственного кормильца лишилась… еще меня похитили, друзья, возможно, в смертельной опасности, а Эрин ду-урак…

Юлиан забрал у меня платок и фляжку, платок сунул в один карман куртки, фляжку закрыл и запихнул в другой и обнял меня. Прижал к груди и начал баюкать, словно детеныша малого.

И вот сидим мы уже вдвоем пес разберет где, прямо на грязной обочине… и жалко мне нас обоих. Зачем Юлиану такой друг и такая женщина? Хороший же вроде мужик, приличный, воспитанный, привлекательный, добрый, отзывчивый… а возится с какой-то парочкой оборотней недокусанных, которым сначала мозги вправить надо, чтобы прежде головой думали, а не головкой и прочими мало подходящими для серьезных размышлений частями тела, и уже потом вытаскивать героически из разных сомнительных передряг…

— Эт-то… ужасно, — всхлипнула я.

— Бывает, — не стал спорить Юлиан.

— Так не должно быть…

— Так уж получилось.

— Я ужасна…

— Не преувеличивай.

— Ужасна, — не унималась я. — Мужики, они такие… не любят ни слез, ни когда женщина блю… выглядит вот так… непотребно. И теперь ты на мне не женишься…

— Женюсь.

Я аж в объятиях застыла и давиться рыданиями перестала.

— Правда? — уточнила недоверчиво.

— Правда. Я от своего слова не отступаюсь. Когда скажешь, тогда и женюсь, хоть завтра.

Со мной явно что-то не в порядке, если от данного заявления захотелось самой обнять его покрепче и снова поплакать, на сей раз от счастья, глупого и пьяного словно. Я и голову от мужской груди подняла, посмотрела удивленно на мага. Он — на меня, еще и улыбнулся так, что мое бедное неадекватное сердце забилось быстрее, а мысли запорхали радостно и беззаботно, будто бабочки на лугу.

— Завтра?

— Можно и завтра.

— Только давай в Гаалии поженимся, ладно? А то у меня там родные… не хочу заставлять их тащиться в Эллорану…

— Значит, в Гаалии, — Юлиан погладил меня по волосам. — Не волнуйся, скоро все пройдет и тебе станет лучше.

— Что пройдет? — кажется, я могу любоваться на него вечно… и плевать, что поза неудобная и физиономия у меня сейчас… хм-м, не располагающая к ответному лицезрению даже при плохом освещении.

— Побочные эффекты от «Маковой росы».

— «Маковой»… чего?

— «Маковой росы», — терпеливо повторил Юлиан. — Снотворное, которое тебе дал Эрин. Его иногда смешивают с «Росой наслаждения» или другими похожими… снадобьями для достижения… определенного эффекта.

— То есть… эта сарделька мохнатая дала мне… наркотик? — опешила я.

Ощущение пьяного восторженного счастья развеялось мгновенно, точно его и не было, зато шевельнулся членовредительский порыв.

— Только «Росу», — заверил Юлиан и добавил поспешно: — Которая «Маковая», а не «Наслаждения».

Да слышала я об этих «Росах», благо что в империи они пользовались немалым спросом: «Мак» и «Наслаждение» смешивали и давали рабыням, а то и свободным, но несговорчивым девушкам, и те впадали в состоянии полусна-полудурмана. Засыпали, просыпались, отдавались без сопротивления, возражений и ничего не соображая и спустя какое-то время снова засыпали. И так по много часов кряду, пока действие не кончится. Помнится, одна моя приятельница, суккуба Дамалла, рассказывала, что находились любители брать этих несчастных прямо так, не дожидаясь, пока те проснутся, и не пытаясь их растормошить.

— Я его на куски порву, — пробормотала я.

— Обязательно, — с ласковой улыбкой согласился Юлиан и достал платок. Оглядел с сомнением закономерным уже не шибко чистый кусок ткани и все же отдал мне.

Я высвободилась из мужских рук, села ровнее и заново промокнула лицо. Шумно высморкалась — а падаю я все ниже и ниже, и ниже, — и быстро спрятала платок в свой карман. Неприлично уже возвращать-то…

Маг поднялся сам и помог встать мне, отвел к машине, усадил на пассажирское и занял водительское.

— Вроде я видел вывеску гостиницы, когда ехал сюда, — озабоченно заметил Юлиан, выруливая на середину дороги.

— Отвези меня домой, — попросила я жалобно. — То есть в тот дом, где я живу сейчас.

— Слишком далеко и долго, а тебе надо отдохнуть и прийти в себя.

— Юлиан, мне нужно вернуться домой, предупредить друзей о гадюке… то есть о Регине. Она затаилась где-то поблизости, а они не знают… Эрин знал и ничего не сказал, сволочь…

— Позвонишь из гостиницы.

— У нас нет телефона.

— Тогда отправим записку.

— Юлиан, ты не понимаешь…

— Понимаю, Лиссет, — голос мага прозвучал неожиданно твердо. — Но не повезу тебя в нынешнем твоем состоянии из пригорода, да еще и через пол-столицы. Или ты полагаешь, твой полутруп сильно им поможет?

Да!

Или нет?

Не знаю.

Но состояние по-прежнему неясное, неприятное, слабость никуда не делась, мысли периодически норовили запутаться в бессвязный клубок, и ко всему прочему разболелась голова, а через десять минут езды я вдруг поняла, что меня укачивает, хотя раньше в транспорте меня никогда не укачивало. И потому когда пустынная трасса сменилась освещенными улицами и по обеим сторонам потянулись жилые дома, я даже обрадовалась. Гостиница нашлась быстро, кирпичное двухэтажное здание без изысков. Юлиан снял номер и я, заверив, что вполне способна стоять на своих двоих и управиться с элементарными вещами самостоятельно, отправилась в ванную комнату. Выпутавшись из одежды, с наслаждением встала под теплые струи душа, вымылась, поминая словами нецензурными некоторых кошаков особо дурных, додумавшихся сначала травануть ядом ламии, а потом опоить дрянью, недалеко ушедшей от наркотика. Надев халат и выйдя из ванной, написала записку для Шель и Тайи, правда, отправил ее за меня Юлиан, решивший, что мне пока следует силы беречь. Принесли заказанный магом ужин, и я наконец нормально поела. Сытая и чистая, я и почувствовала себя много лучше, и мысли несколько прояснились, и желание немедленно найти и разорвать Эрина на кучу маленьких клочков отступило. Да и вообще такое умиротворение снизошло…

Почти.

Потому как чем дольше я смотрела на Юлиана, расположившегося на кровати по другую сторону подноса с пустыми тарелками, тем отчетливее понимала, чего еще мне не хватало для полного и всеобъемлющего счастья.