– А она не сказала, куда я дену всех остальных твоих родственничков? – приподнимает бровь, уходя от ответа.

В глазах дяди такая бездонная пустота, что именно в этот момент до меня доходит, что Марина могла не соврать. Что её слова – это вовсе не попытка разделять и властвовать, а чистая правда, и она действительно желает мне помочь. Пускай я и не представляю зачем. Ведь она не из тех, кто поступает бескорыстно. А это значит, у неё свой интерес. Но какой?

Я судорожно размышляю над этим ответом, не понимая хитросплетений той игры, в которую меня втянули.

И у меня есть лишь несколько вариантов. И каждый из них может плохо кончиться для меня. Потому что я определённо препятствие между Мариной и наследством. Ведь всё могли бы получить именно её дети, если бы не появилась я.

А что, если Лев тоже хочет забрать кусок, причитающийся мне?

Но зачем же тогда он меня искал? Почему в тот день, когда сгорел дом бабушки, у которой я схоронилась, он не закопал меня неподалёку от пруда? Ведь у него имелась уйма возможностей устранить ненужную племянницу. А одинокую сиротку никто не стал бы искать. Зная Лиду, обнаружив мою пропажу, она даже не потрудилась бы обратиться в полицию.

Слишком много отсутствующих частей головоломки. Череп начинает трещать от напряжения.

Я вырываюсь из стальной хватки Льва, выбегая из дома. В груди печёт всё сильнее. Слёзы просятся наружу. От дикого страха. От ощущения, что я не могу доверять ни одному живому существу. И дурацкой привязанности ко Льву, которую испытывают жертвы к абьюзеру.

– Вера, – дёргает за руку на себя, догнав меня спустя пару широких шагов. Я по инерции ударяюсь ему в грудь и, чтобы не упасть, сминаю пальцами его пиджак. Он дышит тяжело, с надрывом. И вовсе не оттого, что запыхался. Я ощущаю, что его тоже переполняют эмоции. Но по лицу невозможно понять какие.

– Я не собираюсь тебя убивать, слышишь? – сводит брови, всматриваясь в мои глаза, будто намереваясь прочесть мои мысли.

Но что-то в его тоне мне подсказывает, что он мог бы пустить меня в расход. Он ведь не в курсе, что я слышала его разговор с Марго. И я для дяди не более чем необходимая жертва.

В случае чего горевать по мне он сильно не будет, особенно если на чаше весов стоит наследство его брата.

И в сотый раз мне в голову приходит одна мысль. Бежать. Бежать не оглядываясь.

– Вот как, – медленно протягиваю, не отводя от него ответного взгляда. И в этот момент во мне пробуждается что-то новое. Словно из глубины моего нутра проклёвывается стебелёк. Тонкий, едва живой, но стремящийся вверх.

И сама даже не поняла, что со мной происходит.

– Вера, – со странным удивлением произносит моё имя, будто подбирая пароль к моей зависшей операционной системе.

– Лев, – мурлычу, подражая Марине, изображая на губах улыбку. Вполне искреннюю.

Ну и что, что моя жизнь летит в пропасть, а я, уверенно оседлав санки, с визгом стремлюсь достигнуть цели.

Дядя недовольно рычит. Слышу, как этот звук рождается в его груди и прорывается сквозь стиснутые зубы. Ему не нравится моё поведение. Должно быть, понял, что я задумала нечто дурное, хотя у самой ещё план не сформировался до конца.

Он сжимает моё предплечье и тянет вперёд. Наспех забрав вещи в гардеробе, мы оказываемся на улице.

Дядя закуривает сигарету, наконец отпуская меня. Задумчиво разглядывая кольца дыма. А спустя минуту мальчик-парковщик подгоняет настолько дорогую тачку Питона, что у парнишки краснеют щеки от восторга, когда он отворяет передо мной пассажирскую дверь. И лишь садясь на то кресло, что по пути сюда занимала Ника, я вспомнила о ней.

Питон, кинув свою верхнюю одежду и пиджак на заднее сиденье, наконец завёл двигатель. Машина трогается с места с утробным рыком, проходящимся вибрацией по моим органам.

– Лев, а где Ника? – спрашиваю больше из любопытства, нежели сожаления о том, что Питон забыл свою подружку.

Пока машина двигалась вперёд, выруливая в плотном потоке, Питон потянулся к бардачку и достал оттуда ствол вместе с наплечной кобурой.

Я с изумлением наблюдаю за тем, как он набрасывает её на плечи, закрепляя. Становится дурно.

– Ника поехала домой, – коротко, без эмоций поясняет.

– Что происходит? – Мне хочется вцепиться ему в рубашку и потрясти, чтобы он объяснил, с чем связано его странное поведение.

– Не знаю, Вера, – он наконец переводит ко мне тёмный взгляд. Не привычно ледяной. Скорее дикий. Животный. – Но будь готова бежать, если я скажу тебе это сделать. Поняла меня?

Я непроизвольно киваю, загипнотизированная им. Вжимаюсь в спинку кресла, закутываясь в своё пальто, хотя в автомобиле совсем не холодно. Но меня начинает бить озноб.

Лев пробует кому-то позвонить. Долгие гудки действуют на нервы. И когда бархатный мужской голос музыкой заполняет салон, выдыхаю.

– Слушаю.

– Пепел, проникли в мой дом. Сработала охрана. И, судя по всему, за мной хвост.

Молчание длится пару секунд. Но я буквально ощущаю мозговую активность мужчины на том конце провода.

– Ты один?

– Нет.

– Понял. Встретимся на точке.

Разговор обрывается. Машина едет по трассе на огромной скорости, которую я замечаю, бросив взгляд на спидометр.

Исходя из того, как Лев сосредоточен, отвечать на мои вопросы он не станет.

То, какие слова он подобрал для ответа товарищу, навело меня на мысль, что ему отлично известно, кто пробрался в дом. Возможно, он даже ждал чего-то подобного.

Как там Марго? Не думала, что я так привяжусь к ней, но тревога за неё окончательно сковала жилы.

– Лев, это Марина? – не выдерживая накала, глухо спрашиваю, замечая, как страх поломал мой голос.

Он на секунду отрывает взгляд от дороги, но скорость настолько запредельная, что на это мгновение я просто забываю, как дышать.

– Думаешь, вдова твоего отца – единственный наш враг? – с усмешкой задаёт вопрос, вовсе не развеивая моё дурное предчувствие.

– Наш? – переспрашиваю, зацепившись за слово. – Не твой, не мой, а наш?

– Теперь наш.

Оказалось, смотреть на профиль Питона осталось недолго. Впереди забрезжил дальний свет фар. Слепя глаза. Совсем близко. Только чтобы Лев, отборно матерясь, успел нажать на тормоз.

Машина недовольно остановилась. А я уставилась на ряд высоких джипов, преградивших нам путь. И так же стоящих мужчин. Десяток против одного Питона.

Я с ужасом перевела заторможенный и какой-то контуженый взгляд на одевающего пиджак дядю. Внутри всё похолодело.

– Ты хочешь выйти из машины? К ним? – вопрос слетает с губ, хотя по поведению Льва очевиден положительный ответ. Но он также нелеп.

Тем местом, которое греет сиденье, чую, что они не за разговором здесь остановились. И не чтобы мирно перекурить.

– Если я не вернусь, выходи из машины и беги. Не раздумывая. Я должен был успеть передать тебя товарищу, но просчитался. – Лев вытаскивает какой-то гаджет из бардачка, маленький, похожий на доисторический пейджер из тех, которыми пользовались ещё до моего рождения. – Мои друзья найдут тебя по нему.

Я останавливаю его, цепляясь за рукав, когда он уже взялся за ручку, словно не ожидая от меня вопросов. Но в голове их были тысячи. Почему он не позвонил другим друзьям? Почему выходит к этим людям один? И где то место, в котором ждёт его Пепел?

– Не иди к ним, это же самоубийство, – молю, остро ощущая, насколько мои слова верны, и смотрю на него широко распахнутыми глазами, надеясь, что он не оставит меня.

Лев со стоном выдыхает, качнувшись ко мне. Я на секунду поверила, что сейчас он поцелует меня в губы. Но вместо этого совершенно невинно касается моего лба своим.

– Не могу.

Так легко слёзы ещё никогда не лились. Без рыданий, без всхлипов. Мои щёки незаметно оказались мокрыми.

На миг салон обдало холодным воздухом, и всё тут же исчезло. Вместе с Питоном.

Время остановилось. Сделалось густым и тягучим, как мазут. И сердце глухо билось в груди, отдаваясь по моему нутру вибрацией.