Вглядываюсь в её лицо, пробуя определить, сколько ей лет, но это невозможно. Не знай я, что у нее вполне взрослые дети, решила бы, что ей лет тридцать. С небольшим хвостиком. Очень коротким.

Мне даже кажется, что её кожа светится коллагеном насыщеннее, чем моя. Всё же красота и молодость стоят дорого. И она явно не скупится на подобные расходы.

– Я внебрачная дочь вашего покойного мужа. Зачем вам мне помогать? – задаю очевидный вопрос, пристально глядя в её глаза.

Мне до смерти хочется услышать от неё опровержение. Чтобы она кинула мне в лицо, что я не имею никакого отношения к Багровым. А в частности – ко Льву. Ничто во мне не подтверждает нашей с ним кровной связи. Ведь природа умная. Она не позволила бы испытывать к нему влечение. И я почти уверена, что сейчас она мне скажет правду.

От этой мысли я напрягаюсь, подаюсь вперёд, задерживая дыхание. Всего пара слов, и я вылечу из этой комнаты, чтобы найти «дядю». И будь что будет.

– У нас есть общий враг, Вера, – вновь тёплая улыбка трогает яркие губы.

Она протягивает ко мне руку с тонкими пальчиками с нейтральным маникюром, накручивая на них прядь моих волос.

– Вы о ком? – непроизвольно подаюсь вперёд.

Она меняет позу, устраиваясь удобнее. Перекидывает длинные ноги, открытые глубоким разрезом платья, как Шэрон Стоун в известном фильме. Только я не понимаю, на кого рассчитана эта сцена.

– Неужели ты веришь, что Багров вытащил тебя из глуши по доброте душевной? – склоняет голову, с улыбкой разглядывая меня.

Облизываю пересохшие губы, ощущая, что мы заходим на тонкий лёд.

– О чём вы?

Нет, я давно не наивна. Понимаю, что Лев преследует личные цели. Но так и не узнала какие.

В глазах Марины столько торжества и ликования, что мне становится дурно. Плохое предчувствие закручивается внутри. Я с силой стискиваю зубы, задерживая дыхание, понимая, что то, что мне предстоит от неё услышать, меня не обрадует.

– Ты же умная девочка, ты же имеешь представление, что ему от тебя нужно? – вновь этот вкрадчивый тон, заставляющий ощутить себя идиоткой.

– И что же? – напрягаюсь, выпуская шипы.

Ещё ничего не услышав, чувствую, как к глазам подступают слёзы.

Прикусываю нижнюю губу.

Питон. Что ты натворил?

– Верочка, – Марина продолжает тем же нравоучительным тоном, – как только получишь наследство моего мужа, Багров перестанет в тебе нуждаться.

– Что вы имеете в виду?

– Он устранит тебя, дорогуша. Убьёт, – улыбается, искривляя чётко очертанный алый рот. – После тебя он следующий в очереди на наследство.

Все внутренности, словно лишаясь опоры, ухают вниз. Перед глазами темнеет.

Не в силах совладать с эмоциями, я тру лицо, как маленькая девочка. Выдержка ни к чёрту. Меня мелко трясёт.

– Я могу тебе помочь, Вера, – останавливает моё мельтешение, обхватывая холодными, будто безжизненными пальцами моё запястье.

Поднимаю на неё покрасневшие от напряжения глаза. Боль внутри такая острая, что от её давления внутри меня лопаются капилляры, сосуды и рвутся нервы.

Лишь слёзы не текут. Организм к ним не привык. И я смотрю красными сухими глазами на женщину напротив.

– Как?

– Надо обезопасить тебя. У тебя же есть ещё старшая сестра. До Багровых она следующая в очереди. Но от неё Лев легко может избавиться.

Я смотрю на неё в ужасе. Только сейчас понимая, зачем Лев захватил Лиду с собой как чемодан без ручки. Я-то думала, она никому не нужна. А оказывается…

Закрываю глаза и вижу своё имя первым в списке на выбывание. Затем идёт Лида.

Если бы я могла найти в словах Марины несостыковку. Какой-то очевидный намёк на ложь. Подвох. Но каждое её слово так ровно ложится на известные мне факты, что я не могу их отвергать.

Марина явно видит, что сломала меня. Я не в силах собраться. Адекватно реагировать на внешние раздражители. Ощущаю себя амёбой. Одноклеточной. Единственное, на что я способна, – сидеть на диване и медленно умирать.

В голову врезается тот разговор между Львом и Марго. А я по наивности, по глупости решила, что он несерьёзно. Что он не может быть серьёзен. И не устранит меня в случае необходимости. Но, выходит, именно в этом и состоит его план.

– Тебе нужно выйти замуж, – сверлит меня жалостливым взглядом, – тебе ведь нравится этот мальчик. Андрей, кажется. Хотя это не важно. Подойдёт любой.

С языка рвался какой-то вопрос. Но стоило открыть рот, как в кабинет вошёл Лев. Оглядел комнату как место преступления. И остановил взгляд на мне, не обращая внимания на Марину.

– Вера, что ты тут делаешь?

Он выглядел злым как чёрт. Взъерошенным, будто давно меня искал. А я и понятия не имела, как долго нахожусь в обществе Марины.

– Общаюсь с мачехой, как видишь, – к собственному удивлению, спокойно отвечаю, с интересом его разглядывая.

Не знаю, чего я ожидала, но, подойдя к нам, Питон просто схватил меня за руку, поднимая с дивана, как тряпичную куклу. Словно боялся, что стоит ему отвернуться, и я вновь куда-нибудь денусь.

Наконец переводит холодный взгляд на женщину, и я изумлённо замечаю, что она ёжится под ним. Сглатывает слюну от волнения.

Вдова моего отца явно неровно дышит к Багрову. Колючая ревность цветёт пышным цветом. Я с трудом заталкиваю её подальше, надеясь, что не смотрю на Марину с ненавистью.

– Марина, спасибо за вечер, брат наверняка бы одобрил, что ты не носишь траур и не убиваешься по нему, он всегда любил вечеринки, – бросает в неё шпильку, а я всё жду, когда она возьмёт себя в руки и заговорит с ним в том же тоне, что недавно со мной.

Но вместо этого вдова томно поднимается с дивана, равняется с нами и кладёт свою руку с тонкими пальчиками на грудь Льва. Замечаю, как кончики её пальцев подрагивают. На неё так воздействует его близость? Как далеко могли зайти их отношения? Мог ли Лев предать брата, переспав с его женщиной? Мне почему-то казалось, это совсем не в его характере.

– Лёва, мы ведь не договорили, – низким, немного хрипловатым голосом мурлычет Марина.

Лев царапает её предостерегающим взглядом и отчего-то сильнее сжимает моё предплечье.

– В другой раз, – холодно цедит сквозь зубы, и я даже не сомневаюсь, что никакого желания продолжать диалог он не имеет.

– Хорошо, дорогой, – цепляет на губы уже знакомую хищную улыбку, – будьте осторожны, на улице ужасный снегопад.

От её слов Лев дёргается. И это удивляет. Ничего больше не говоря, он вытаскивает меня из комнаты и ведёт к выходу.

– Расскажи, чем вы занимались, – произносит таким тоном, что я не смею ослушаться.

– Ничем, она предложила поговорить и проводила в тот кабинет. Мы перебросились парой фраз, и тут пришёл ты, – отвечаю, аккуратно подбирая слова.

Лев продолжает идти вперёд, почти таща меня за руку. Я едва поспеваю за ним на высоких каблуках. Люди расступаются, явно не желая попасть под замес его тяжёлых ботинок. Потому что мне кажется, он может раздавить любого, кто посмеет встать на его пути.

– Что она тебе сказала? – тянет вперёд, и я оступаюсь, едва не подворачивая ногу. Но он вовремя удерживает меня от нелепого падения. Я ощущаю, что он нервничает. Только ни черта не понимаю, что происходит. Но ещё никогда не видела Льва в подобном состоянии, и от этого вдруг становится страшно.

Может быть, поэтому мне не пришло в голову ничего лучше, как выложить правду.

– Она сказала, что ты убьёшь меня, как только я получу наследство, – произношу и замираю, вглядываясь в серые, холодные как гранит, глаза. – Сказала, что ты следующий в очереди.

Хочу, чтобы он опроверг слова Марины. Посмеялся над ними. Дал понять мне, что я не расходный материал. Хотя именно так я себя и ощущаю с того дня, как познакомилась с ним. И чем дольше он молчит, тем туже внутри затягивается узел.

Мы стоим у самого выхода, друг напротив друга. Рядом хлопает входная дверь, холодный ветер неласково проходится по обнажённой коже плеч.