— Перед нашей свадьбой ты порвал с этой женщиной? — тихо спросила я в манере Филиппа, любящего огорошить собеседника неожиданным вопросом.

Но разве его можно застать врасплох? Ответ был короток, честен и словно проткнул меня насквозь где-то в районе сердца:

— Нет.

— Планировал после возвращения домой?

— Нет.

— Боже, — прошептала я, потерев виски, — ты мог бы пощадить мою гордость и что-нибудь соврать.

— Не вижу смысла лгать, Тереза. Прямые вопросы подразумевают честные ответы, — вымолвил он. — Я разорвал отношения с Мирандой, едва она появилась в Сиале.

— А если бы она не прискакала в наш медовый месяц, ничего не изменилось бы? — Не желая смотреть на него снизу вверх, я поднялась с дивана, и комната неожиданно качнулась перед глазами. — Ты, похоже, надо мной издеваешься, дорогой супруг!

— Пытаюсь мирно разрешить недоразумение.

В его жизни не случается катастроф — только мелкие недоразумения. Его никогда не ранят — невозможно ранить того, кому при рождении забыли отсыпать совести.

— Пока ты делаешь только хуже, Филипп.

— Тереза, мужчине абсолютно нормально иметь любовницу.

От негодования я едва не задохнулась и выпалила:

— Другими словами, я тоже могу завести любовника? Конечно, мне не приходило в голову рассматривать брак под таким причудливым углом. В нашей семье, знаешь ли, верность не считают нелепым пережитком. Но если мой умный, прогрессивный муж утверждает, что все нормально, как ему не верить?

Неожиданно этот прогрессивный муж, как последний паршивый варвар, дернул меня за руку и заткнул требовательным поцелуем. Я так опешила, что даже не успела укусить его за наглый язык, лизнувший мои сомкнутые губы.

— Филипп, ты уходишь от честного ответа на прямой вопрос!

— Я как раз объясняю, почему ты несешь полную чушь.

— Господин Торн, да уберите же свои руки от моего тела! — Попыталась я отстраниться. — В книгах пишут, что надо сначала выяснить отношения, а потом заниматься вот этим всем. Никак иначе! Постель проблемы не решает.

— Выброси эту книгу. — Муж прижался губами к чувствительной точке у меня на шее.

Вкрадчивая ласка заставила разум тихо отплыть в закат. В свое оправдание спешу сказать, что тот, кто действительно желает мира, будет согласен на хрупкое перемирие. Пусть заключается оно, если верить книгам, самым не подходящим способом. И даже не на супружеской кровати.

Ранним утром, когда Сиал еще лениво просыпался и обсуждал, каким джемом намазать воздушную булочку на завтрак, я стояла возле стойки портье и, искренне надеясь, что не перепутала адрес, строчила записку. Название маленького гостевого дома «почти возле склона» Кира упомянула вскользь, когда хвалилась, что в комфортном номере у жениха превосходные настенные ткани. Сама-то бывшая соседка жила с будущей свекровью, а Арнольду «надо было хорошенько отдохнуть от службы». Он и отдыхал с размахом. Ни в чем себе, что называется, не отказывая.

Вспомнив о вечере в чайной, я так сильно припечатала магическую скрепку, что от листика пошел подозрительный дымок. При виде выжженного отпечатка взгляд портье, забравшего конверт для пересылки, сделался очень выразительным.

Взгляд Филиппа был не менее выразительным, когда вместе с завтраком и двумя экземплярами «Вестника» (каждому по одному, чтобы не дрались за самую интересную полосу) в номер принесли ответное послание от Киры. С важным видом коридорный вручил мне ничем не запечатанный, а просто сложенный надвое листик. Знакомым аккуратным почерком она написала, что сможет увидеться в полдень.

— Клементина? — сдержанно спросил Филипп, раскрывая газету.

— От тетушки вестей не было.

Когда я вернулась в номер, муж уже не спал, и утро мы провели в неуютном молчании, лишь изредка обмениваясь короткими, ничего не значащими фразами. Вроде накануне помирились, но никак не удавалось избавиться от ощущения, что оборванный на полуслове разговор витал над ними, как серая завеса, скрывающая солнце. И неловкость росла.

— Средство от похмелья? — ни с того ни с сего произнес Филипп.

— Чего? — забыв про изящные манеры леди Торн, переспросила я, как Тереза Вудсток, не всегда обремененная любыми манерами.

— У тебя дурное настроение, — кивнул Филипп.

— У женщин часто портится настроение, когда их вынуждают взрослеть в темпе драконьего полета, — не удержалась и все-таки «куснула» его. — Думала, что, как мужчина опытный, вы, дорогой муж, в этом неплохо разбираетесь.

Я попыталась раскрыть газету. Проклятущие листы не желали красиво распахиваться и сминались. Шелест стоял, как в мышином логове. Аж нервный тик начался! Хотелось скомкать ее к демоновой бабушке, но Филипп посчитал бы жест совсем ребяческим.

— Так вышло, что моя жена плохо вписывается в привычные схемы, — невозмутимо произнес он.

— Сейчас вдруг стало обидно.

— Это был комплимент, Тереза.

— Неужели? — С фальшивым восхищением я посмотрела на него над краем смятого газетного листа. — Дорогой муж, еще потренируетесь и совсем обучитесь делать комплименты.

Усмехнувшись, он прихлебнул кофе и, казалось бы, вернулся к изучению газетной статьи.

— Какие-то планы на сегодня, дорогая жена?

Уверена, о план Филипп догадался и уже понимал, куда навострила лыжи жена, что задумала, а главное, какая причина заставила меня рано утром заняться активной перепиской.

— Хочу съездить в деревню, — не стала отпираться я.

— Надолго?

— Как получится.

Кира опоздала. Со сползшим с головы цветастым платком, румяная от холода она влетела в чайную и растерянно огляделась. Я помахала ей рукой, привлекая внимание. Живот свело судорогой от волнения. Никогда не выступала в роли гонца с дурной вестью, и при появлении бывшей соседки по общежитию решимости рассказать о «подвигах» ее жениха сильно поубавилось.

— Выпьешь чай? — нервно спросила я, когда она приблизилась.

— У меня всего пять минут, — резковато заявила Кира, скидывая дубленую куртку на соседний стул. — Арнольда сегодня срочно вызвали на службу. Он уехал за билетами на вечерний драконий дилижанс, а мама собирает вещи. Я соврала, что забыла купить мятных леденцов.

Невольно вспомнилось, как вчерашним вечером, с горем пополам под рыдания Лидии мы загрузили Рендела в карету, и Филипп отвел трусливого любовничка, пытавшегося бежать на нашем экипаже, в дом. Муж вскоре вернулся, а Арнольд остался в горном коттедже. Понятия не имею, о чем они говорили, но сегодня «ходок налево» срочно делал ноги с горнолыжного курорта.

— Что ты хотела, Тереза? — подогнала меня Кира.

Я нервно прихлебнула чай и, не давая себе передумать, произнесла:

— Ты должна знать, что для меня это очень сложный разговор, но я не могу допустить, чтобы ты узнала правду от чужих людей.

Бывшая соседка прилично напряглась.

— Арнольд тебе изменяет, — глядя ей в глаза, тихо вымолвила я.

Она поменялась в лица и вдруг выпалила:

— С тобой?

— Со мной?! — опешила я.

— Святые заступники! — воскликнула она, привлекая внимание местной публики. — А я-то думаю, почему он запретил мне с тобой общаться. Так вот в чем дело? Просто вы любовники!

— Кира, ты меня неправильно поняла… — нервно озираясь по сторонам, пыталась я остановить раздухарившуюся девушку.

— Я видела, как ты на него смотрела! Во все глаза! Просто таращилась, а не смотрела. А тот красавчик, которого ты притащила на встречу. Он ведь тебе не муж, да? Просто прикрытие. Так и знала!

— Остановись, Кира! — охнула я. — Мы с Филиппом Торном действительно женаты!

Удивительно, но фамилия мужа снова сработала, как заклинание немоты. Мгновенная реакция! Бывшая соседка вдруг замолкла и выразительно моргнула.

— Так это ты леди Торн, о которой пишут в газетах? — вдруг спросила она.

Я дернула плечом, соглашаясь. Дескать, с газетами ничего поделать не могу. Не читаю светские колонки, но заочно бесит.

— Врешь! — заключила она.

— Как о таком можно врать? — даже удивилась я.