Вилсон всегда считал себя атеистом, но за год службы на Филиппа Торна, мага в шестом поколении, всерьез уверовал. И в бога, и в судьбу, и в святую пятую стихию. Хотя магическая наука давно доказала, что именно этой стихии не существует.

Он научился везде находить дурные знаки, предупреждающие о быстрой отставке с самыми отвратительными рекомендациями. И ведь срабатывало!

Сейчас об опасности кричала идеально вычищенная бронзовая ручка на двери в личные покои хозяина. Ее следовало нажать, чтобы войти внутрь, но внутри личного помощника точно не ждало ничего хорошего. Кроме, разумеется, Филиппа Торна. Тот был хорош собой во всех смыслах. Это признавал даже сам секретарь, вообще-то с юного возраста интересующийся исключительно женщинами.

— Вилсон, я слышу, как вы топчитесь под дверью, — прозвучал спокойный хозяйский баритон. — Заходите.

Перехватив покрепче тяжелую кожаную папку, секретарь приоткрыл дверь и проник в покои. В них все кричало о богатстве: сдержанные цвета в интерьере, мебель красного дерева. И высокий мужчина перед напольным зеркалом в полный рост тоже олицетворял богатство.

Как однажды Вилсону сказали, «от мага Торна пахнет старыми деньгами и древней магией». От Филиппа вообще-то пахло абсурдно дорогим благовонием. Личный помощник сам его заказывал в парфюмерном ателье на площади Сендан по цене своего ежемесячного жалования за один флакон. Но в целом он понял, о чем тогда говорил собеседник. Дай бог памяти вспомнить, кто это был…

Точно! Миранда Фарнет! Любовница Торна…

Ей-богу, лучше бы не вспоминал эту рыжую ведьму, чтобы не накликать.

— Господин Торн, я знаю, что вы собираетесь в театр, но дело не требует отлагательств.

Филипп посмотрел на него сквозь зеркальное отражение. От ледяных хозяйских глаз хотелось немедленно закопаться под наборный паркет или спрятаться под шерстяной ковер с неброским рисунком.

— Если дело безотлагательное, почему вы молчите? — мягко спросил Торн. — Говорите, пока собеседник готов вас слушать.

Почему-то рядом с этим человеком Вилсон, между прочим, лучший за последние десять лет выпускник юридической академии, начинал чувствовать себя бараном. В смысле, постоянно блеял, терял связность мысли и завороженно следовал в ту сторону, какую ему указывали.

Хорошо, что Торн пока не указал ему на дверь дорогого особняка. Жить в этом доме было сплошным удовольствием. В смысле, было бы, не живи в нем высший маг. Видимо, дело в энергии, которую излучал этот человек. Он просто стоял перед зеркалом, поправляя запонки, а воздух вокруг него словно бурлил.

— Ваша драгоценная тетушка завтра планирует нанести визит, — выпалил Вилсон, потому что понятия не имел, как озвучить исключительно деликатную проблему, решение которой затягивать больше не следовало.

— Что Марджери забыла в столице?

— Вы не ответили ни на одно ее письмо о женитьбе.

— Что не так с моей женитьбой? — Филипп выразительно заломил левую бровь. — Я же сказал: обряд в декабре, свадебное путешествие на курорт в Эрминские горы, не больше двух недель. Остальное на ее откуп.

— Но невеста… — Вилсон почувствовал, что, подходя к сути вопроса, начинает терять и голос, и решимость.

— А с ней какая проблема?

— Как вам сказать…

— Говорите, как есть. — Хозяин, определенно, начал раздражаться, пусть и не допускал раздосадованных интонацией. Он не любил глупцов. — Сейчас только июль, рановато для предсвадебной истерии. Отправьте ей нюхательные соли.

— Некому присылать!

— Она вернула обручальный браслет?

— Вы еще не выбрали, кто будет носить этот браслет! — в отчаянье выпалили Вилсон, на секунду зажмурившись.

Повисла страшная тишина. Личный помощник приоткрыл сначала один глаз, потом второй глаз. Впервые за год верной службы он увидел в лице надменного высшего мага, обычно держащего себя так, словно в комнате он самый умный, просто нечеловеческое недоумение.

От этого Вилсон сам чуть не впал в истерику и едва не полез в карман за собственной баночкой с нюхательной солью. Господи боже, он был готов эту самую соль сжевать!

— Не выбрал что? — на всякий случай уточнил Филипп, видимо, отказываясь верить в неловкость.

— Кого… Невесту, — осторожно поправил секретарь и немедленно протянул трясущуюся в руках папку: — Я взял на себя смелость и забрал из вашего кабинета папку с портретами кандидаток, которую месяц назад прислали от свахи.

Торн коротко кивнул в сторону письменного стола, видимо, смирившись, что без невесты ни в декабре, ни в любой другой месяц не сможет отдать священный семейный долг. Секретарь подозревал, что самый завидный холостяк столицы, может, не отдавал бы его еще лет пятнадцать кряду, но отцовское завещание обязывало.

— У нас десять минут.

— Полагаю, этого будет вполне достаточно! — обрадовался Вилсон и поспешно разложил папку на столешнице, случайно сдвинув в сторону письменный набор из розового мрамора с золотыми жилками.

Без особого интереса Филипп принялся просматривать портреты и скользить быстрым, словно небрежным, взглядом по описаниям. Со стороны могло ошибочно показаться, будто он читал по диагонали. Но Вилсон-то знал, что хозяин оценивал каждую написанную почти каллиграфическим секретарским почерком литеру.

— Позвольте заметить, госпожа Прэйм — дочь королевского советника и обладает сильным магическим даром, — хотя его мнения никто не спрашивал, прокомментировал личный помощник. Они с лакеем поспорили, кого выберет хозяин, и дочка советника значилась в списке Вилсона под первым номером. — В приданое дают золотой рудник и драконью ферму.

— Ни одна драконья ферма не окупит родство с ее отцом, — с равнодушным видом проговорил Торн и, не задержав взгляда, отшвырнул карточку в растущую стопку отбраковки.

Лучше бы Вилсон промолчал и придержал не то чтобы авторитетное мнение при себе, потому что дальше сконфуженный Торн превратился в обычного Торна! Он отвешивал емкие комментарии каждой из красивых образованных девушек, за которыми очередь из женихов, должно быть, строилась от королевского дворца и до часовой башни. Претензии по большей части адресовались родственникам невест.

— Чем вам не угодила Элизбет Сайт? — осознавая, что продул лакею десять крон, неожиданно даже для себя взвыл секретарь.

— Дар, как у прачки, и мамаша невыносима. — Торн взял новую карточку и прочел на обороте: — Тереза Вудсток.

С портрета смотрела светловолосая барышня с голубыми глазами. Ничего особенного. Портретист явно поленился ей польстить. Или же попался паршивый мастер, не умеющий создавать представительные миниатюры для ярмарки невест.

— Ох, простите! — испугался Вилсон. — Видимо, сваха положила карточку, чтобы оттенить других кандидаток.

— Помолчите. — Хозяин быстро читал ее анкету.

Секретарь невольно и сам заглянул в бумагу. Двадцать лет, сирота, воспитана родственницами. Летом выпускается из пансиона для девиц из благородных, но разоренных семей, кому не хватало средств на приличное магическое образование. Но по иронии судьбы, единственное, что не вызывало сомнений в Терезе Вудсток, был дар.

— Она, — объявил Филипп.

— А?

— Я женюсь на Терезе… Как ее?

— Вудсток.

Маг положил портрет на стол и постучал по нему пальцем, словно вбивая гвозди в холостую жизнь, а заодно и в девичье изображение:

— Свяжитесь с ее родственниками.

Часы на столе подсказали, что выбор безупречной супруги у Торна занял ровно семь минут. Даже чуток осталось времени, чтобы обсудить еще какое-нибудь срочное, но позабытое дельце.

— Но, господин… — пролепетал Вилсон, с ужасом представив завтрашний разговор с мадам Торн. Сам-то хозяин перед ней не появится, отговорится срочными делами и отправит в адское пекло личного помощника. — Девушка воспитывалась тетками. Владеет одним захудалым поместьем в глухой провинции. Из магического образования — курс бытовых заклятий да основы зельеварения. Почему она?