— Зачем?

— У тебя такие странные интересы! — воскликнула я. — Травмоопасные! Их решительно невозможно разделять.

— Другими словами, на сегодня с катанием покончено, — резюмировал он.

— На сегодня? — охнула я. — На всю жизнь! В следующий раз я сяду с теми милыми леди и буду хлопать в ладоши, когда ты начнешь красоваться. Всегда знала, что ревность до хорошего не доводит!

— Ты ревновала меня к старым леди?

— Нет! Я ревновала к бархатным юбкам и разноцветным помпонам. Какого демона они к тебе подвалили? Довели приличную женщину до лыж!

Не выдержав, Филипп рассмеялся и крепко прижал меня к груди. Заодно по голове погладил, но почему-то в защитном шлеме показалось, будто постучал по макушке. Видимо, пытаясь выбить глупую ревность.

И он потерял лыжи! Некоторое время мы их искали, пытались выяснить у старушек, куда подевался инвентарь. Мнения у леди разделились: одни говорили, что лыж не было, другие заявляли, что на них кто-то уехал. Встал, защелкнул крепления и умотал в закат к Сумрачному пику. Учитывая, что время едва-едва приблизилось к полудню, версия не выдерживала никакой критики.

В конечном итоге выяснилось, что лыжи забрали работники и, желая непременно угодить придирчивому господину Терну, отнесли их в прокатный шатер. Они и мои вернули бы, но я на них умотала под горку, устроив на склоне большой бардак.

В холле гостевого дома, наперерез играющим в салки детишкам, со взволнованным видом к нам бросился распорядитель Сиала. Ему уже донесли о неприятности на склоне.

Новый Роджер немедленно предложил лекаря, носилки и нюхательные соли, хотя, судя по нервному виду, все это требовалось самому Роджеру. И карамелька со вкусом валерьянки. Иначе казалось, что меня принесли на носилках и претензии предъявили лично новому распорядителю.

Пришлось уверить, что не пострадала ни я, ни лыжи, ни чувство собственного достоинства.

— Господин Торн, ваш секретарь оставил бумаги у портье, — успокоившись, с деловыми видом объявил Роджер.

— Благодарю, — кивнул муж.

Клянусь, я чуть не лопнула от любопытства. Когда мы направились к стойке, возле которой толпились постояльцы, все-таки не выдержала и спросила:

— Вилсон здесь?

— Нет, — сухо уронил Филипп с особенной интонацией, напрочь отбив желание задавать вопросы, словно у него пытались выведать королевские тайны.

Тут-то мы и столкнулись нос к носу с Арнольдом! Он что-то быстро засунул в карман, сделал шаг от стойки и мигом признал нас.

— Старина! — Как давний приятель, он поприветствовал моего мужа похлопыванием по плечу. — Хорошо покатался?

Арнольд по-прежнему щеголял в лыжной куртке, но пыточные сапоги сменил на удобную обувь, на шею щегольски замотал шарф крупной вязки и начал походить на парней, которые летали на ездовых драконах во время королевских драконьих гонок.

— Супруга осваивала учебный склон, — сухо ответил Филипп и кивнул портье, прося отдать ему оставленные документы.

— Надеюсь, она не попала в свалку. Какая-то деваха устроила настоящий ад. — Арнольд засмеялся.

 Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо. Филипп, протянувший было руку за конвертом с гербом Торнов, на мгновение замер и одарил хама взглядом, способным заморозить не только самого хама, но и покрыть льдистой коркой половину холла.

Фальшивый смех оборвался. Арнольд кашлянул в кулак и спросил:

— Так это был твой звездный проезд?

— Кстати, я видела вас на учебном склоне, — с улыбкой милой дурочки, прочирикала я и повернулась к мужу: — Представляешь, Филипп? Кира тоже здесь. Где она?

Я специально покрутила головой, делая вид, будто в людном холле, где носились дети, на диванах отдыхали лыжники и сновали коридорные, была моя бывшая соседка по общежитию.

— Кирилла осталась в деревне, — не капли не смутившись, оповестил Арнольд. — Смотрит, чтобы матушка не заскучала.

Как удобно, право слово. Обе женщины заняты, никто не мешает катать на лыжах наивных девчонок.

— А что за леди была на склоне? — с фальшивым удивлением округлила я глаза, и Филипп тихо фыркнул.

— Да какая-то… попросила показать парочку приемов, — невнятно пробормотал он, но тут же вернулся в образ нахального Арнольда: — Я же мастер! Скажу, но только вам, женщины же простые, как медный геллер. Согласна, Тереза?

— Нет, — незамедлительно ответила я.

Он не услышал и продолжил. Такие люди вообще слышат только себя и наслаждаются звуком собственного голоса. Поди, мысленно восхищаются, насколько хороши модуляции и привлекательна хрипотца.

— Вроде просят научить их кататься, а потом в отдельные домики зазывают, — с пожаловался он. — Представляешь, дружище Филипп? Почти женатого мужчину! Что за бабы… кхм… женщины пошли? Никакого понятия о морали.

Удивительно, как его лыжная куртка из дубленой кожи с меховым воротником не поменяла цвет на белый, а над башкой не засветился нимб. Стоит весь такой… чистенький, и ничего к нему не прилипает.

— Кстати, старина, может, пропустим по стаканчику, коль вот так запросто встретились? — предложил он Филиппу.

— Рано для выпивки, — сухо отозвался тот.

— Как насчет кофе?

— И поздно для кофе.

— А ты, смотрю, ведешь дела с Торнами, — не унимался Арнольд, видимо, дожидаясь, когда его прямым текстом пошлют к невесте с мамой, и кивнул на конверт.

— Всего наилучшего, Артур, — процедил Филипп, потеряв терпение, и — бог мой! — позволил себе раздраженные интонации.

— Арнольд! — с фальшивым смешком поправил тот.

— Я так и сказал.

В номере меня все-таки прорвало. Я стянула с себя свитер и грозно посмотрела на Филиппа, стоящего в гардеробной. Вернее, на его обнаженную спину.

— Какой все-таки неприятный тип!

— Ты о ком? — Он повернулся и бровь поползла вверх.

— Об этом Арнольде, конечно! Не представляю, как Кира в него вляпалась. — Я потрясла свитером. — Флиртовать с женщинами, пока невеста развлекает мамашу!

Губы мужа тронула ленивая улыбка, на мой взгляд, совершенно не соответствующая разговору.

— Что? Я наивная?

— Удивительно наивная супруга, — подтвердил он и, сделав шаг, обвил мою талию руками.

— Я, может, и такая… переполненная возвышенных идеалов!

Ничего себе завернула! Самой понравилось.

— Идеалов, значит, — с улыбкой пробормотал Филипп и, склонившись, нашел губами на моей шее какую-то на редкость чувствительную точку. Все идеалы, да и сознание, по большому счету, начали очень быстро растворяться. Сложно изображать идейность, когда колени превращаются в желе, а по телу пробегает приятная дрожь.

— Но жених Киры… — с трудом выдохнула я, все еще цепляясь за реальность, — от этого приятнее не становится.

— Ты действительно хочешь его обсуждать? — хмыкнул Филипп и сладко прикусил мне мочку уха.

Внешний мир, словно сжалившись над молодоженами, позволил побыть наедине, почувствовать, почему первые свадебные дни называют медовыми, а заодно выгулять по гостиной леймара. Если бы кто-нибудь вломился в то время, когда я под аккомпанемент ценных советов мужа, не подумавшего поднять с дивана зад, загоняла звереныша в клетку, хвостатый хулиган точно сбежал бы.

Правда, долго уединение не продлилось. Едва за окном начало смеркаться, как в дверь постучались. Мы решили, что коридорный привез заказанную еду, но в номер рвался очередной переполох в лице Марджери и Клементины.

Первая походила на грозовую тучу, готовую раскатать всех громом и осыпать разящими молниями. Казалось, что даже в ее прическе потрескивало. Вторая выглядела сердитой, но незнакомо тихой, словно боялась запалом подорвать новоявленную подружку.

— Тереза, у нас проблема! — грозно объявила мадам Торн.

На мой взгляд, у нас были две проблемы, и обе только что ворвались в номер. Вернее, я их по ошибке впустила. В следующий раз надо сговориться с коридорным на особый стук, чтобы точно знать, что доставили ужин, а не неприятности.

— Проигрались за карточным столом, дамы? — лениво спросил Филипп, прервав полное погружение в очень умное чтение исторических хроник.