— Да ты до смерти простудишься! — охнула она.
— Переплюнь.
Ей-богу, у меня не было никакого морального права потратить четверть наследства на дорогущие шмотки во имя счастливой семейной жизни, а остальную часть — на собственные похороны. Мысль о бездарной растрате родительских денег не даст упокоиться с миром!
— У меня есть теплые чулки, — радостно вспомнила Лидия и с торжествующей миной вытащила из ридикюля чулки в черную и синюю полоску. — Взяла на всякий случай. Смотрите, как удачно!
— Лучше сразу лягу в гроб, — сухо отозвалась я.
— Они же чистые, — не поняла она.
— И полосатые.
— Зато к плащу подходят! — поддержала Клементина.
— Как я в этих чулках перед мужем разденусь? — возмутилась я.
— А зачем тебе перед ним скидывать одежку?
— Тетушка, ты больше тридцати лет замужем. Неужели я должна говорить об этом вслух? Догадайся!
— Да кто ж перед супругом обнажается, дурочка? — всплеснула она руками и немедленно поделилась опытом, нажитом в браке с дядькой Ренделом: — Переоденешься в будуаре и выйдешь красивая.
— А так можно? — усомнилась я.
В романах Лидии все происходило по-другому. Герой страстно сдирал с молодой жены одежды, но обязательно оставлял шелковые чулки. Дались им эти чулки! Может, у мужчин какой-то фетиш именно на эту часть женского туалета?
— Так нужно! Не капризничай и надевай. — Тетушка выхватила чулки из рук Лидии и сунула мне. — Не заставляй больную тетку нервничать, а мужа ждать. К ожиданию мужчин надо приучать постепенно, а не сразу после венчания.
То-то дядька с кислым видом по часу сидит в гостиной, пока она собирается, а потом костерит нерасторопное «женское племя».
Едва я облачилась в дорожный костюм и кое-как втиснула ноги в туфли, дверь широко раскрылась. Вместе с гулом голосов в дамскую комнату вихрем ворвалась Марджери.
— Горничные сказали, что вы их выставили!
Резким движением я одернула подол, чтобы — ни дай бог! — она не заметила полосатые чулки и не скривилась.
— Мы уже закончили, — заявила Клементина.
Двоюродную тетку Филиппа она невзлюбила с первого взгляда. Выхоленная аристократка средних лет, искренне полагавшая, что молоко дают не коровы, а хрустальные графины, мгновенно вызвала в ней изжогу. А когда уж Марджери спросила, зачем дядька Рендел привесил над камином свои рога, стало ясно, что дружбы между будущими родственницами принципиально не случится.
— Моя дорогая, ты прекрасно выглядишь! Говорила же, что этот цвет подчеркнет глаза, а то ты совсем невзрачная, — в своем стиле отвесила она комплимент, от которого хотелось или самой удавиться, или удавить мадам.
— У нашей Терезы прекрасные голубые глаза, — немедленно вставила Клементина.
Глаза у меня были самые обычные, но дурнушкой я себя никогда не считала. Впервые услышала критику в адрес внешности, когда мадам при первой встрече заявила, дескать, я действительно похожа на свой портрет.
Не зная, к чему придраться, если невестка уже полностью готова к отъезду и даже выглядит прилично, Марджери огляделась вокруг и заметила на зеркальном столике разложенную салфетку с булочкой и с наслаждением скривилась. Понятия не имею, чем ей не угодили булки.
— Дорогая, ты уже летала на драконе?
— Нет, госпожа Торн.
— Тогда не стоит наедаться перед полетом. Вдруг тебя укачивает в воздухе.
— Марджери, не переживайте за мою племянницу, о ней есть кому позаботиться, — пошла в наступление тетушка Клементина и припечатала: — Мы летим в Эрминские горы все вместе.
На секунду у мадам вытянулось ухоженное лицо, но она быстро справилась с дурной новостью и расцвела улыбкой. Очень неприятной, фальшивой улыбкой.
— Хотите сказать, вы и ваша сестра, — она кивнула в сторону Лидии, — отправляетесь на курорт?
— И господин Вудсток, — с мстительным удовольствием добавила тетушка.
— Филипп охотно поддержал их поездку, — поспешно вставила я.
— И полностью оплатил! — с торжеством добавила Клементина.
О свадебном путешествии на зимний курорт в Эрминские горы Филипп объявил своеобразно. В начале октября прислал немногословное письмо о поездке и предложил выбрать личную горничную. По портретным карточкам и анкетам.
— Зачем тебе нанимать чужого человека? — заворчала тетушка Клементина, читавшая письмо через мое плечо. — Лучше возьми Лидию. Она не сворует драгоценности.
Мы обе знали, что из драгоценностей у меня имелись лишь мамины ожерелье с сережками и папины рубиновые запонки — воровать вообще нечего, но на Лидию мы все равно посмотрели оценивающе. Не обращая на нас внимания, та вдохновенно перечитывала любимый роман и мыслями явно находилась далеко от гостиной.
— С тобой поеду я! — решительно заявила Клементина.
— И оставишь дядюшку без присмотра?
Теперь мы синхронно повернулись к Ренделу. Уронив голову на грудь, он похрапывал в кресле перед зажженным камином. Совсем скоро этот храп грозился перерасти в медвежий рев и загнать в кухню всех слышащих в этом доме.
— Нет, оставлять его нельзя, — покачала Клементина седеющей головой. — Сбежит на охоту, потом месяц будем по лесам искать. Притащит еще одни рога — клянусь! — я его на эти рога насажу! Придется прихватить Рендела с собой.
— Тогда Лидия обидится и уйдет из дома.
— Может, уже замуж выйдет? — тихо проворчала тетушка. — К ней сватался хозяин скобяной лавки. Такая выгодная партия! У нас бы до старости не было проблем со шпингалетами.
— Он женился пять лет назад, — поморщившись, напомнила я. — Скорее всего, она просто выйдет и оставит нараспашку входную дверь.
— А я всегда хотела побывать в Эрминских горах, — неожиданно прозвучал голос Лидии. Оказалось, что она мечтательно смотрела в стену, затянутую синей тканью. — Говорят, там потрясающие виды. И воздух кристально чистый.
— Ты нас слушала? — осторожно спросила я.
— Но я ведь не глухая, — отозвалась она и снова углубилась в чтение.
На следующий день я отправила Филиппу письмо о том, что вместо компаньонки хочу взять в путешествие родных. Всех троих скопом. И он согласился!
Ну как согласился… В своей обычной манере, то есть чрезвычайно коротко, ответил: «превосходная идея», — и без лишних намеков оплатил им двухнедельное проживание. Никогда не заподозрила бы в нем внимательное отношение к семье будущей супруги.
Между тем, в дамской комнате королевской оранжереи росло напряжение. Пока новоиспеченные родственницы не вошли в азарт и не вцепились друг другу в волосы, я выпалила на одном дыхании:
— Дамы, нам пора выдвигаться!
Вообще, не представляю высокомерную мадам Торн, выдирающую кому-то лохмы, но жизнь всегда богаче, чем мы все о ней думаем.
О сюрпризах и красноречии
Прощаться с каждым гостем отдельно не пришлось. Казалось, только в добродушном Энтиле всей толпой провожали молодоженов: кричали пожелания, а под ноги бросали монетки. Столичные аристократы тоже не побрезговали старой традицией и, несмотря на холод, высыпали из дверей оранжереи. Правда, без воплей и скабрезных шуток.
Под широкой лестницей нас дожидался дорогой экипаж с замысловатым гербом на дверце. Следом, нахально портя величавый вид полысевшего к зиме городского дендрария, пристроился простецкий наемный кеб для моих родных. За ожидание вознице доплатили отдельно, так что ради щедрых клиентов он подкатил прямиком ко входу.
Филипп, одетый в фасонистое пальто, помог мне забраться в свой экипаж, дал последние быстрые наставления секретарю Вилсону, опрятному, но очень нервному молодому мужчине. Сухо попрощался с Марджери, закутанной в меховое манто, и обратился к Ренделу:
— Господин Вудсток, по возвращении мы с Терезой непременно нанесем визит.
— Обязательно нанесите! — Тетушка Клементина не дала дядьке открыть рот. — Непременно! Всегда рады. Вы езжайте, господин Торн, а мы сразу за вами.
Наконец Филипп уселся напротив меня, и показалось, что в просторном салоне резко закончилось свободное место. Слуги закрыли дверцу, и экипаж тронулся. Звонко застучали по обледенелой брусчатке лошадиные копыта.