Последняя глава книги — о будущем Америки. Автор связывает его с опытом русской революции, заканчивая книгу словами: «Этим путем, и только этим путем можно остановить империализм, и только так классовая борьба может быть устранена, а жизнь народа поставлена на здоровую и рациональную почву. В этом направлении, и только в этом направлении можно надеяться добиться жизни свободной и счастливой, о которой мечтали наши предки».
Глава называется «Взгляд на будущее». По сути, это новая «американская мечта», рожденная новой эпохой. Другой правдоискатель-«могиканин», великий современник Петтигру, его соратник по Антиимпериалистической лиге — Линкольн Стеффенс, посетив революционную Россию, выразил свою «мечту» вещими словами: «Я видел будущее».
«Торжествующая плутократия» вышла в Нью-Йорке в январе 1922 года.
13 октября в кабинете у В. И. Ленина побывал американский художник Оскар Чезаре. Он сделал с натуры несколько портретных зарисовок. Беседуя с художником, Ленин многое спрашивал об Америке, а затем показал ему книгу Петтигру.
— Я как раз вот это читаю, — сказал он. — Прекрасная книга…
Ленин не только рекомендовал перевести, но, по свидетельству Ш. М. Манучарьянц, следил за подготовкой книги к печати — ему присылалась ее корректура.
В конце 1922 года книга вышла в свет на русском языке. Ленину, по его просьбе, был прислан экземпляр перевода.
О счастливой судьбе своей книги в России Петтигру узнал от Сиднея Хилмана, видного профсоюзного деятеля США, председателя Русско-американской индустриальной корпорации (РАИК), деятельность которой Ленин всячески поддерживал. («Ленин верит, — рассказал по возвращении в США С. Хилман, — что это подлинный путь для установления взаимопонимания между Америкой и Россией. Ленин считает возможным развивать эту деятельность безгранично».)
Встреча Ленина с Хилманом состоялась 2 ноября 1922 года. По всей вероятности, во время этой беседы Ленин попросил Хилмана сообщить автору «Торжествующей плутократии» об издании его книги в Москве.
Так к Ричарду Петтигру пришло наконец признание. Пришло из Советской России, от Ленина.
И тогда Петтигру посылает Ленину письмо:
Мой дорогой Ленин!
С самого начала Русской революции я считал ее величайшим событием в истории человека. В первый раз за всю историю человечества одна из великих стран — свыше ста миллионов человек — декретировала право каждого гражданина этой страны на полное развитие своей личности. Я считаю Вас самым великим человеком из всех, которые когда-либо жили на земле, и вот почему: это единственный случай за всю историю, когда революция поставила во главе государства человека, посвятившего все свое внимание улучшению участи своих собратьев и интересам человечества.
Сидней Хилман передал мне, что по Вашей просьбе переведена на русский язык и издана в Москве моя книга «Империалистический Вашингтон» (под таким названием книга Петтигру вышла в США при повторном издании. — И. П.); это мне доставило большое удовольствие. Чувствую себя вполне вознагражденным за вложенный в эту книгу труд.
Я понял так, что книга была переведена советским государственным издательством, и я хотел бы попросить Вас, чтобы мне выслали два экземпляра этой книги на русском языке для моей частной библиотеки.
Так как Вы прочли мою книгу, то знаете, к чему я стремился. Уже больше пятидесяти лет я принимаю участие в общественной жизни, и все эти годы я сражался за права человека. Я всегда был уверен, что вы победите, несмотря на все попытки уничтожить вас…
Преданный Вам Р. Ф. Петтигру
Ответ был послан за подписью секретаря В. И. Ленина, Лидии Александровны Фотиевой. Одновременно с письмом Ричарду Петтигру была отправлена посылка с двумя экземплярами его книги на русском языке.
Кончался октябрь 1923 года…
«…Один из последних могикан геройской группы народовольцев»
Образ могикан появляется у Ленина в последний раз в 1920 году. 22 июня в письме в Наркомзем и Наркомпрод он пишет: «Предлагаю обеспечить гражданина Тыркова, одного из последних могикан геройской группы народовольцев, участника мартовского процесса об убийстве Александра II, — ныне гражданин Тырков в весьма преклонных годах — двумя-тремя десятинами земли из бывшего его имения и 2 коровами для его семьи…»
С Аркадием Владимировичем Тырковым Ленин познакомился еще в Минусинске. В письме матери от 12 октября 1897 года Ленин рассказывает о многочисленных встречах с политическими ссыльными. Первым упомянут именно Тырков.
В мае 1898 года, по дороге в Шушенское, Тыркова навестила и Надежда Константиновна Крупская. «В Минусинске зашла к Аркадию Тыркову — первомартовцу, сосланному в Сибирь без срока, чтобы передать поклон от его сестры, моей гимназической подруги».
Небольшая информация о Тыркове дается в «Указателе имен» ленинских томов. А вот найти какие-либо дополнительные сведения о нем оказалось делом непростым. В справочных изданиях ничего обнаружить не удалось. В работах по истории «Народной воли» даже имя его встречается не всегда. Не помогла на сей раз и обширная художественно-документальная литература о народовольцах. Всюду Тырков лишь упоминается как один из членов отряда наблюдателей[6]. Приводится, как правило, и короткий его разговор с Перовской о Желябове — он произошел в тот момент, когда стало известно, что арестованный до покушения Желябов сам потребовал приобщения своего дела к первомартовцам. Тырков сообщает об этом разговоре в своих воспоминаннях, опубликованных в 1906 году в журнале «Былое». Но о себе он почти ничего не говорит.
Любопытнейшее обстоятельство в биографии Тыркова помогла обнаружить одна фраза в справке, данной Центральным государственным архивом Октябрьской революции. Вот эта фраза: «В 1904 году он вернулся на родину и в последние годы жил в имении Вергежи, Новгородской губернии…»
Вергежи… Новгородской губернии…
В одной из книг, посвященных лицейским товарищам Пушкина, есть фотография: красивый, утопающий в зелени особняк на самом берегу реки Волхов. Называется усадьба «Вергежа». Края Новгородские. А принадлежала она родственникам лицейского товарища Пушкина, Александра Тыркова.
Может, просто случайные совпадения имен и названий?.. Нет, «один из последних могикан геройской группы народовольцев» и лицеист действительно оказались родней.
Александр Дмитриевич Тырков — «курнофеиус Тырков», как называет его Пушкин в шутливом своем протоколе лицейской годовщины 1828 года, отмеченной на квартире Тыркова, — последние годы жизни, будучи тяжелобольным, провел в Вергежах, в семье брата, Алексея Дмитриевича Тыркова. Алексей Дмитриевич (дед народовольца) был новгородским уездным предводителем дворянства, человеком законопослушным и верноподданным. Так же преданно служил царскому режиму его сын (отец народовольца) Владимир Алексеевич Тырков. Одно время он был даже судебным следователем в Петербурге.
Аркадий Владимирович «упал» от своей семейной «яблони» далеко — двадцатилетний студент Петербургского университета в 1879 году стал членом партии «Народная воля». Характер у него оказался поистине «могиканский». Ни колебаний, ни сделок с совестью он не знал. «Что касается причины, которая заставила меня примкнуть к движению, — писал он в своих воспоминаниях, — то я должен сказать, что, признавая основное положение партии — требование изменения политического строя, я не считал для себя возможным оставаться на полдороге. Никаких промежуточных станций для меня не существовало». Находясь уже в ссылке, Аркадий Владимирович отказался от подачи верноподданнического прошения о помиловании, хотя сам директор департамента полиции ручался ему за успех.
С любовью и восхищением рассказывает Тырков в своих воспоминаниях о товарищах по партии, создает великолепные портреты многих известных народовольцев.
