— Ну и кто твой покупатель? — спросил я безо всяких предисловий.— Просто любопытно, когда ты успел его найти?
— А я его и не искал,— невозмутимо ответил Матвей и, выдержав паузу, добавил: — потому что никакой покупатель нам не нужен…
КТО КОГО ВОДИЛ ЗА НОС
Матвей, наверное, ждал, что я упаду со стула от неожиданности или в крайнем случае вскочу, воскликну какую-нибудь историческую фразу, а я, хлебнув горячего, хорошо заваренного чая, переспросил:
— Не нужен? Интересно — почему?
Матвей, конечно, мечтал насладиться моим изумление, но, не увидев ничего подобного, буркнул сердито:
— Потому что любимый внучек водил нас обоих за нос…
— Ну, положим, не всех он водил,— протянул я.
— Ты хочешь сказать,— от удивления Матвей чуть не задохнулся,— что не попался на его удочку?
В ответ на этот вопрос я предпочел дипломатично промычать нечто невразумительное.
Тогда Матвей вознегодовал по-настоящему:
— А кто прибежал ко мне и завопил с порога: «Внучек погибает, выручай, спасай». Да на тебе лица не было от страха…
— Честно признаюсь, я струсил,— я и не думал-оправдываться.— Но с самого начала я и верил его словам, и сомневался…
— А я с самого начала не верил ни одному его слову! — воскликнул Матвей.
— Ну-ну! Ври да не завирайся,— повысил я голос.— Чего же ты, спрашивается, следил за Бледнолицым до посинения? Чего ты придумал эту дурацкую конспирацию, этот птичий язык?
— Чтобы усыпить бдительность Андрея,— у Матвея на все готов был ответ,— чтобы он ничего не заподозрил.
— Интересное кино,— присвистнул я.— Значит, я устраивал бешеные гонки на вездеходе, чтобы усыпить бдительность внука?
Тут уж Матвею нечем было крыть.
— А если вдруг на каком-нибудь вираже мы бы с тобой полетели вверх тормашками, после чего уснули навеки… И все, выходит, ради того, чтобы усыпить бдительность внука?
Вместо того чтобы признать очевидную истину — Андрюша нас объегорил, облапошил, подкузьмил, обдурил, короче говоря, обвел вокруг пальца, как малых детей, он выдумывает смехотворные оправдания…
— Обвел вокруг пальца, облапошил, обдурил,— неожиданно моими словами заговорил Матвей.
Вот это другое дело!
— Заставил двух старых, не очень здоровых дедов носиться как угорелых по городу…
— И за городом,— добавил я.
— Да, надо сказать честно, мастерски нас внучек разыграл.
— Как ты считаешь,— остановил я самобичевания, самоистязания, которым предавался Матвей,— а зачем ему все это понадобилось?
— Он хотел выцыганить у нас деньги.— У Матвея не было сомнений.
— Верно,— согласился я.— Своеобразный вариант завещания. Как говорится, не мытьем, так катаньем.
— Вот оно, тлетворное влияние Запада,— Матвей не преминул воспользоваться случаем для того, чтобы прочесть проповедь.— Одно у ребенка на уме — деньги…
— А когда ты убедился, что он водит нас за нос? — я поспешил перевести разговор на другую тему.
— Заподозрил с первого дня, но раскусил только сегодня,— признался Матвей.
— И я только сегодня,— вздохнул я с облегчением.
Как хорошо сказать правду, а не корчить из себя Шерлока Холмса.
— Уж очень явно они демонстрировали, что похищают детей,— фыркнул Матвей.
— Как они старались, чтобы, не дай Бог, вездеход не отстал от «жигуленка»,— добавил я.
— Да если бы они собрались похитить детей по-настоящему, разве бы так они действовали? — ухмыльнулся Матвей.
— И с нами бы они не церемонились,— подтвердил я.
Мы стали день за днем припоминать, как нас Андрей за водил за нос.
— Бессомненно,— начал Матвей,— что внучек подсказал Бледнолицему: дед, мол, строчит жалобы на торгашей, якшается с милицией, ты ему продемонстрируй, что связан с нехорошими людьми, припугни, он сразу и запаникует… В первый день Бледнолицый провел меня чуть ли не по всем злачным местам…
— И ты решил, что дело пахнет керосином,— попытался я пошутить.
— Да, я решил, что дело серьезное,— не принял шутливого тона Матвей.— А на следующий день Бледнолицый пересел на автомобиль… Ему уже ничего не надо было демонстрировать, ему надо было делать деньги…
— И ты запрыгал за «жигуленком», как кузнечик?
— Да, я остался с носом,— вздохнул Матвей.
— А еще раньше Андрюша подговорил ребят,— поделился и я своими воспоминаниями,— чтобы они потолковали с ним на повышенных тонах да помахали руками, и чтобы все это произошло на глазах у Анюты.
— И вот результат,— добавил Матвей,— прибегает к тебе Анюта, вся в слезах: Андрюше угрожают мальчишки…
— Точно,— подтвердил я.— А беспрерывные телефонные звонки с утра?
— Они хотели вывести нас из терпения,— объяснил Матвей.
— Теперь я уверен, что тогда звонила подружка Бледнолицего, крашеная блондинка,— продолжал я.— Андрюша предположил, что мы станем подслушивать его телефонные разговоры, и подсунул мне эту дешевую инсценировку — разговор с Хриплым…
— А мы приняли все за чистую монету,— покачал головой Матвей,— но когда мы сели в твой вездеход, уверен, они этого не ожидали… Тут и мы их обошли у повороте.
В голосе Матвея звучало торжество.
— Ну и что мы узнали? — Я скептически скривился. — Ровным счетом — ничего.
— Ты забываешь о переулке.— Матвей поднял вверх палец.
— О каком переулке?
— О том, который заканчивается на опушке то ли леса, то ли парка.
— Понятно, где ты провел первую половину дня,— протянул я.— Андрюша знал, что мы из поколения подозрительных, из тех, что из мухи делают слона…
— Да, все было ясно как Божий день.— Развел руками Матвей.— А мы тем не менее попались на удочку…
— Меня больше всего задело, что он втянул в эту грязную игру Настю,— от прилива чувств я всхлипнул,— да и Анютку заставил мучаться…
— Поизмывался сопляк над стариками,— скрипел зубами Матвей.— Я ему этого не прощу, я ему покажу…
Что-то в последних словах Матвея заставило меня насторожиться.
— Ты что задумал? — спросил я.
— Надо его проучить,— кипел Матвей.— Как он с нами, так и мы с ним…
— Побойся Бога,— вырвалось у меня.— Это ничего не даст…
— Ты всегда был добреньким, иисусиком,— скривился Матвей,— а с Андреем надо пожестче, по-мужски. Твой сын его избаловал…
— Это я во всем виноват,— покаялся я.
— В чем? — Матвей с любопытством поглядел на меня.
— В том, что Андрюша такой.
И увидев, что Матвей ничего не понял, напомнил ему, как развивались события после приезда Андрюши. Едва очутившись на даче, внук потребовал, чтобы я составил завещание. А когда я категорически отказался, переметнулся к Матвею. Когда же я пообещал написать завещание, и, естественно, в его пользу, Андрюша оставил Матвея и снова был на моей стороне. Вот так я играл с ним, как кошка с мышкой, Андрюша обозлился и придумал эту историю с мафией и выкупом…
Все мы разложили по полочкам. Каждый шаг Андрюши взвесили и разоблачили. Одно осталось невыясненным — место из письма Андрюшиной мамы, где она говорит о фантазиях сына, которому кажется, что ему угрожает мафия. И собственные слова Андрюши о том, что мафия дотянулась из столицы до нашего города…
— Нечего ему, вообще, забивать голову всякими завещаниями, он должен учиться, слушаться старших.— Матвей был неумолим.— А проучить его хорошо бы старинным дедовским способом…
Я покосился на палку и сглотнул слюну. Матвей перехватил мой взгляд.
— Розги — лучше. Но где ты их достанешь? Дефицит.
— Дефицит,— обрадованно согласился я.
— Хорошо бы ремешком пройтись по его попке,— у Матвея явно чесались руки.— Но это для него, паршивца, не наказание,— все равно что влепить пару пстричек…
— Что же ты задумал? — повторил я свой вопрос.
Ну Матвей и кровожадный! Если для него отхлестать ремнем внука — то же, что и влепить пару щелбанов, что же тогда ему втемяшилось в башку?
— Надо над ним всласть поизмываться,— мечтательно протянул Матвей.— Он нам прокрутил кино, детектив, а мы ему устроим спектакль, большое театральное представление… Мы отдадим ему деньги. Все, что он просил. До копеечки.
