Правда, чтение длилось недолго и вскоре я похрапывал в кресле. Но спать в такой неудобной позе было трудно, и я просыпался.

Если в комнату заходила Настя, она всегда говорила:

— Опять храпел!

— Откуда ты знаешь, ты же плохо слышишь? — парировал я.

— От твоего храпа стены трясутся,— у Насти на все был готов ответ,— и ты хочешь, чтобы я этого не заметила.

Я снова принимался за чтение, но ненадолго. Меня снова смаривал сон, и я засыпал с газетой в руках.

Но тем не менее я успевал прочитать все газеты и, главное, запомнить прочитанное. Более того, я пересказывал Насте содержимое газет со всеми подробностями.

Настя качала головой, приговаривая:

— Правду пишут, что во сне хорошо запоминается!

Сама Настя газет не читала, а из телевизионных передач отдавала предпочтение фильмам и концертам.

Вот так я успевал и вздремнуть, и познакомиться с газетами.

Правда, иногда мне бывало не до сна. Это когда в газете была напечатана статья про мафию или какое-нибудь уголовное преступление. Как все мирные, спокойные люди, я обожал читать о всяческих преступлениях.

Выйдя на пенсию, пристрастился к детективам.

И хотя по-прежнему считал их литературой второго сорта, нередко предпочитал детективы хорошим книгам. Так и тянуло меня в мир таинственных и загадочных приключений, так и хотелось пощекотать нервы.

Впадаю в детство, подумал я. Но не огорчился, а обрадовался. В конце жизни человек обязательно куда-нибудь впадает, поэтому детство — не самый худший вариант.

Сегодня у меня было приподнятое настроение — сразу в двух газетах напечатаны судебные очерки. А это обещало увлекательное чтение.

Поэтому за обедом я был рассеян и съел две порции второго да еще попросил добавки. Может, это обстоятельство и вывело из себя Настю.

— Где ты витаешь? — набросилась на меня Настя.— Не видишь что ли — внук ничего не ест, он явно не в своей тарелке.

Я очнулся и обратил внимание на Андрюшу. Внук и вправду был не в своей тарелке. Так говорят о человеке, который настолько расстроен, что совсем забыл о своей тарелке и ничего не ест, а занят совершенно посторонним делом. А каким же, интересно, делом ты можешь быть занят, если перед тобой стоит тарелка, на которую бабушка положила вещи такие вкусные, что пальчики оближешь. А внук воротит нос от еды. Тут одно из двух — или внук сыт по горло (исключено, поскольку всего пять минут, как он пришел из школы), или он так расстроен, что ему лакомый кусок в рот не лезет.

Я пригляделся и понял: у Андрюши что-то стряслось. И стряслось нечто серьезное, потому как отсутствием аппетита последнее время внук не страдал.

— Андрюша, что с тобой? — спросила напрямую Настя.

Она обладала редкой способностью — говорила то, что думала.

Заметив, что на него обратили внимание, Андрюша пробормотал нечто невразумительное, мол, ничего не стряслось, и налег на еду.

Настя вздохнула с облегчением. Если внук ест с аппетитом, значит, с ним все в порядке.

И я успокоился. А после обеда устроился в кресле и принялся за чтение.

Я только углубился в первую, статью, как в комнату вошел Андрюша.

— Дед, мне надо с тобой поговорить…

Мне бы оторваться от газеты, ведь давно мы не вели разговоров с Андрюшей, а я лишь пробормотал:

— Я тебя слушаю, Андрюша…

Статья была настолько увлекательной, что она полностью захватила меня, и я услышал лишь одну фразу, произнесенную внуком:

— Дед, они требуют выкуп…

— Сколько? — машинально поинтересовался я, не подымая глаз на внука.

Андрюша назвал сногсшибательную сумму, с несколькими нулями. Тут мое любопытство проснулось и я уставился на внука:

— В долларах или лирах?

Андрюша на мгновение задумался.

— В рублях.

— Интересно, зачем итальянским мафиози выкуп в рублях? Я бы на их месте предпочел выкуп в долларах. Лира снова упала в цене.— Я снова уткнулся в газету.

— Дед, оторвись на минуту от своей газеты,— чуть ли не кричал Андрюша,— это с меня требуют выкуп, с меня…

Тут-то до меня стало что-то доходить, и я жалобно попросил:

— Расскажи еще раз, Андрюша… И, пожалуйста, по порядку…

Честно признаюсь, услышав историю, которую мне поведал Андрюша, я почти ничего не понял. Из его сбивчивого рассказа следовало, что он попал в плохую компанию, взрослые ребята опутали его, окрутили и сейчас, если Андрюша не выложит им кругленькую! сумму, могут с ним расправиться…

— Ну, мафиози, обнаглели!.. Я им покажу, где раки проводят зимние каникулы,— чертыхнулся я и решительно поднялся с кресла.— Пошли!

— Куда? — спросил Андрюша.

— Как куда? В милицию…

В прихожей я сел на стул и стал обуваться. Нагибаться из-за живота мне было трудно. Поэтому я использовал длинную штуковину, чтобы, сидя, одевать чувяки, как я называл туфли. Обувшись, я сидел некоторое время, отдуваясь.

— Если ты хочешь, чтобы они меня… — Андрюша безжалостным, красноречивым жестом провел по шее.— Тогда иди!

Внук пошел к себе. В кухне журчала вода. Настя мыла посуду и что-то напевала. Может, ей рассказать? Нет, ни в коем случае. Это мужское дело. И Настю вмешивать не надо. Она ничего не поймет. Тем более что я сам ничего не понимаю. Поднявшись, я пошел в комнату Андрюши.

Внук сидел, откинувшись на спинку кресла. Глаза его были закрыты, но он, конечно, не спал. Мужественно держится, ничего не скажешь. Весь в деда!

— Ты считаешь, что дело зашло так далеко? — осторожно спросил я.

Андрюша открыл глаза и кивнул.

— Но откуда у нас мафия? — вскричал я в сердцах и прикусил язык, как бы Настя не услышала.

И Андрюша снисходительно посмотрел на меня. Эх, дедушка, прочитал я в его взгляде, дожил ты до седых волос, а не знаешь простых вещей, которые известны любому первокласснику.

— Придется платить! — жестко произнес внук.

— Но где я достану такие сумасшедшие деньги? — вскипел я.

Андрюша словно ждал этого вопроса — вскочил на ноги и заходил по комнате.

— Надо продать все, что можно. Сперва — автомобиль. Конечно, я понимаю, что трудно назвать автомобилем эту старую развалину на колесах, но машины сейчас хорошо идут на рынке. К тому же автомобиль мы продадим не один, а вместе с гаражом, который находится в центре города. Поэтому за машину и гараж можно выручить приличную сумму. Далее — дача. По правде говоря, самонадеянно называть дачей ветхое строение из двух комнат с верандой. Но дачи, как и прочая недвижимость, нынче в цене. В результате этой финансовой операции мы получим приличную сумму. Если не хватит, поможет дед Матвей.

— У Матвея хоть шаром покати,— вставил я.

— Финансовое положение деда Матвея мне хорошо известно,— возразил Андрюша.— Но он сейчас занят делом, о котором просил не распространяться и которое ему может принести неплохой доход. В общем, не трусь, дед, наскребем сумму, которую требуют, как ты их назвал, мафиози. Выкрутимся. К тому же они ведут себя, как деловые люди. Выкуп требуют не сразу, не завтра, а через две недели. Я думаю, что с ними можно и поторговаться…

Внук, как всегда, оказался прав. Устраивать панику раньше времени не стоило. Может, если осуществим план Андрюши, и вправду выкрутимся.

Значит, сперва надо продать эту старую развалину на колесах, которую я, наверное, по привычке, называю автомобилем. Придется расстаться с верным Росинантом, тридцать лет возившим меня, со старым другом-приятелем, с которым вместе столько исколесили дорог. Ну, ладно, если надо — придется. Чего не сделаешь, если надо. Кстати, и глаза уже не те стали, и руки не так крепко баранку держат.

И с дачей придется расстаться. Конечно, какая она дача?! Обыкновенный садовый домик с двумя комнатками и верандой. Нет, дачу нельзя продавать! Для Насти, которая возится на ней с весны до осени, это жизнь. Отними у нее сейчас дачу, и Настя отдаст Богу душу.

— Дачу продавать нельзя, это убьет бабушку,— вслух и твердо произнес я.

Андрюша, видимо, не ждал от меня столь решительного тона и на некоторое время призадумался.