Сколько дней он здесь провёл, но ещё ни разу не сумел увидеть своими глазами то, ради чего на самом деле был сюда направлен. Всё было как везде. Приходилось только ждать и присматриваться. И он опять начал слоняться в проходе между столами, уже не помня, кого из сотрудников пытался расспрашивать, а кого ещё нет.
Как не ошибиться, если все они тут одинаковые, будто из одной пробирки? Подходил он к этому лаборанту или не подходил? А лаборанты изредка кидали на него взор, украдкой рассматривали, переглядывались между собой, тихонько улыбались и продолжали работать.
– А правду говорят, якобы для того, чтобы успеть вовремя осуществить зачатие клиента, вы создаёте множество копий с необходимыми параметрами, затем делаете несколько попыток, сохраняете удачную, а оставшийся ненужный оплодотворённый материал просто уничтожаете? Ведь, кажется, активисты из-за этого даже устраивали пикеты около вашего здания.
Практиканту надоело ходить без дела, он встал у ближайшего стола и снова попробовал пойти в атаку. Лаборант поднял на него глаза, посмотрел секунду, а потом, не произнеся ни слова, опять склонился над объективом своего микроскопа.
Практикант слегка улыбнулся, качнул головой и заговорил снова:
– Интересно, ты ведь сейчас работаешь, насколько я понимаю, над третьим этапом, а его следует проводить, если я не ошибаюсь, во-о-он на том оборудовании, – Практикант вытянул руку и показал на большие белые приборы у стены, но никто в ту сторону даже не повернулся. – Я думал, такая работа всегда делается автоматически.
Лаборант не выдержал, закрыл глаза, тихо выдохнул, открыл глаза и бесстрастно, спокойно ответил:
– Автоматически делается другая работа, а секвенирование, модификацию и некоторые иные задачи мы контролируем вручную.
– А мне показалось, что некоторые аппараты, – Практикант не отставал, – ну вот из тех, что там стоят, показалось, что они…
– Тебе могло показаться, ты же теолог.
– Я не теолог, я…
Лаборант встал из-за стола и еле слышно, мягко пошуршал бахилами, халатом и перчатками в сторону выхода. Практикант сделал было движение вслед за ним, но передумал, посмотрел по сторонам и склонился над микроскопом. Спустя минуту, а может, пять кто-то больно постучал его по плечу. Практикант выпрямился и отошёл от микроскопа, пропуская лаборанта к его рабочему месту. Почему-то Практиканту показалось, что это уже другой лаборант.
– А вот ещё интересно, разве нельзя просто его найти? Я имею в виду вашего заказчика. Потом, уже после рождения. Для чего нужно подстраивать оплодотворение? Ведь это намного сложнее. Если вы знаете точное время его смерти, отслеженное с помощью вашего датчика, то почему бы…
– Ну, во-первых, тут важно зачатие, а не рождение. Рождение высчитать сложно. Родиться можно когда угодно, – лаборант переглянулся со своим коллегой за соседним столиком и закатил глаза, – и у кого угодно. Некоторые родители держатся за своих детей, как за родных, хотя по сути это чужие для них люди. Наши заказчики хотят не в лотерею играть, а сохранить то, что имеют, и вернуться туда же, откуда они на короткое время по естественным причинам ушли. А во-вторых, людям такого уровня не нужны случайные тела и рождения, такое в их жизни уже было. Тем более это доступно каждому и без нашего участия.
У них есть конкретные планы, задачи, цели на будущую жизнь (и даже не одну!), а мы помогаем им до мельчайших подробностей реализовать всё задуманное. Любое тело тут не подойдёт. У нас подобран и согласован каждый параметр и внешней и внутренней составляющей. А кроме этого, мы избавляем клиента от возможных нежелательных случайностей: генетических мутаций, наследственных заболеваний, плохих предрасположенностей – ничего этого не будет, если вовремя, заранее всё предусмотреть. Безусловно, последнее может гарантировать и современная медицина, но мы всё-таки предлагаем гораздо-гораздо больше.
Казалось, лаборант замечтался, глядя куда-то вдаль. Он ещё мгновение посидел так же неподвижно, а потом едва заметно вздрогнул и вернулся к работе.
– Но ведь готовый, кхм, оплодотворённый материал может долго храниться в таком виде. То есть я хочу сказать, родиться-то он действительно может когда угодно. Где же он тогда всё это время…
– Ты же теолог, ты нам и расскажи, – лаборант покосился на своего соседа за другим столом.
– Я не теолог, я…
– Слушай, нетеолог, ты задаёшь слишком много вопросов.
Лаборант встал и куда-то направился своей стремительной и почти бесшумной походкой. В этот раз Практикант решил последовать за ним. Он еле поспевал за маленькой шустрой фигуркой, которая мелькала впереди. Практикант старался не упускать её из виду, но быстро и в то же время осторожно двигаться в узких проходах ему было не так сподручно: он боялся задеть дорогие приборы, расставленные повсюду.
Лаборант мелькнул у выхода, и Практикант уже почти догнал его, как вдруг ему навстречу откуда ни возьмись высыпала целая стайка белых халатов. Практикант запутался, закружился в них, чуть не застрял между дверей и наконец вывалился в коридор. Он с облегчением выдохнул и расправил плечи, больше не боясь ничего разрушить. Потом огляделся – и снова поник. По просторному стерильно-белому коридору ходило десять, если не больше, таких же лаборантов, как «его». Он начал присматриваться и по очереди улыбаться им, ища хоть что-то знакомое в их лицах, но все только поспешно отворачивались. Вдруг ему показалось, что вдалеке мелькнул тот самый лаборант. Как будто бы он оглянулся, посмотрел Практиканту прямо в глаза и скрылся за одной из дверей. Практикант поправил очки и побежал туда же. Перед дверью он остановился, глубоко вдохнул, а потом, уже ни о чём не думая, быстро вошёл.
После вместительной лаборатории и просторного коридора этот кабинет казался тесным. Практикант быстро оглядел всё вокруг: большой экран напротив, диван и ещё один огромный гудящий аппарат, а рядом с ним – сотрудник в белом халате и в белой шапочке. Он стоял у стены, не обращая внимания на Практиканта, и что-то отмечал на своём планшете.
Практикант уже не был уверен, тот ли это, кто ему нужен, но решил, что отступать теперь глупо. Он сделал шаг вперёд, лаборант поднял глаза.
– Простите! Я немного отвлёкся. То есть меня отвлекли. В общем, кажется, мы остановились на моменте, кхм, искусственного оплодотворения в условиях вашей лаборатории. Так когда вы говорите в последний раз занимались оплодотворением клиентского материала? То есть я хочу сказать…
– Да вот, например, сейчас, – лаборант сделал едва заметное движение рукой в сторону аппарата и продолжил равнодушно ковыряться в своём планшете.
– Прямо сейчас?!
– Да, вот прямо в эту самую йоктосекунду, – он произнёс это спокойно, как будто говорил о чём-то обыденном.
В эту самую йоктосекунду в мире произошло более 15 миллиардов событий. По мнению лаборанта, одним из них стало новое зачатие их клиента.
Практикант, услышав это, разволновался не на шутку. Поправив очки и сглотнув, он спросил:
– То есть недавно кто-то умер? Кто-то из ваших заказчиков?
– Да, Практикант. Каждый час умирает свыше восьми тысяч человек, больше ста человек в минуту, то есть два-три человека в секунду. Наши клиенты тоже смертны, иначе бы они к нам не попадали. Тебе для справки, – скрипя перчаткой, лаборант направил пальчик на Практиканта, – если ты вдруг забыл или не выучил: в среднем в мире рождается полмиллиона человек каждые сутки. Это чуть больше 20 тысяч человек в час, то есть около 350 новорождённых в минуту, а значит, – он задумчиво посмотрел вверх, – ну человек шесть в секунду. Шесть человек в секунду, Практикант. Всего
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
