Менеджер улыбнулся.

– Ближе к делу, как говорится. Или лучше один раз увидеть, – он щёлкнул пальцами, и на экране замелькали картинки.

– Рост: средний, выше среднего, высокий. Опять же, что будет считаться средним через, допустим, 40 лет? – он посмотрел на Промышленника, тот не отвечал. – Я не знаю и предположу, что вы тоже. А вот наши специалисты по генному дизайну и анализу из соответствующего отдела с удовольствием вам всё об этом расскажут. Можно воочию увидеть, какие гены на сегодня считаются самыми популярными, и узнать, что будет в тренде в будущем. Это востребованная услуга среди наших клиентов. Понимаете, никто ведь не хочет потратить деньги, а через 20‒30 или 40 лет выглядеть хуже остальных.

Пойдём дальше. Телосложение: атлетическое, стандартное, худощавое, мускулистое. Форма ног. Такая, такая… есть ещё вот эти, – менеджер кивнул на фото. – Но первый вариант самый ходовой, конечно.

Промышленник молча слушал, смотрел и монотонно, как под гипнозом, еле заметно кивал.

– Цвет и разрез глаз. Это дело вкуса, выбирайте любые. То же самое с волосами. Черты лица. Можно оставить свои, можно добавить что-то от близких, дорогих вам людей, – менеджер пригляделся к Промышленнику. – Можно даже взять что-нибудь у известных людей, чей генный материал доступен. Ну, знаете, у многих ведь до сих пор есть кумиры, идолы, мерила, образцы для подражания. Правда, здесь придётся договариваться и согласовывать манипуляции с ними (если они ещё живы) или же с их родственниками, если таковые имеются. А это опять дополнительные расходы. Можно копнуть глубже и породниться с какой-нибудь исторической личностью. Такие гены могут дать уже не просто схожую внешность, узнаваемость, но и определённые способности, черты характера, возможно, даже гениальность.

Менеджер откинулся на спинку стула.

– Но здесь возможности современной науки небезграничны, хотя… мы всегда делаем всё возможное и можем достать необходимый ген, где бы он ни находился, в любой точке мира. По предоставленному образцу мы в состоянии подобрать нечто наиболее похожее. Если оригинальный материал недоступен, например, если человек уже умер и его гены утрачены или если он не хочет делиться, скажем так… В таких случаях мы можем найти максимально похожий материал у обычных людей, которые с радостью за смешную для вас плату им поделятся. Права всех сторон при этом (в первую очередь нашего клиента, разумеется) будут соблюдены. Но это больше касается узких, а в некоторых случаях даже экзотических запросов по внешним данным. Шоу двойников и так далее… Такие люди ищут денег, пластическая хирургия им недоступна, и подвоха здесь обычно ждать не стоит. А вот по своим внутренним характеристикам и способностям среднестатистический человек мало что может нам предложить. Ничем выдающимся, особенным он, как правило, похвастаться не может. Ну а распространённые способности и навыки, которыми владеют миллионы и миллионы людей повсюду, наших клиентов, разумеется, не интересуют.

Менеджер снова улыбнулся, и глаза его превратились в две щёлки.

– Следующий пункт – раса. Можно стать, например…

Промышленник тут же встрепенулся и быстро ответил:

– Хочу быть белым.

– Сейчас особенно популярны вот эти…

– Остаться тем, кто есть, – Промышленник уверенно кивал, сам себе подтверждая сказанное. Он привык добиваться своего и не только, и в этот раз тоже не собирался уступать.

– Понимаю! – менеджер улыбнулся так широко, что глаза его совсем исчезли.

Когда картотека лиц, тел, талантов и свойств слилась в неразличимое целое, они вышли из кабинета и направились к лабораториям. Менеджер повёл Промышленника по бесконечным кривым коридорам, на ходу продолжая рассказ. Каждый сотрудник, который попадался им на пути, широко улыбался и, слегка кланяясь, здоровался. Промышленник озирался по сторонам и понимал, что ему здесь нравится: нравится, что все тут одного с ним роста и смотрят ему прямо в глаза, нравится, что все улыбаются и здороваются. И он кивал в ответ, хотя и не мог понять, встречал уже этого сотрудника или не встречал – настолько они были неотличимы друг от друга.

Продолжая говорить, Менеджер остановился около очередного большого окна. Промышленник посмотрел вниз через толстое стекло, подался вперёд и чуть не врезался в него лбом – такое оно было прозрачное, чистое и незаметное.

По ту сторону, за белыми столами на фоне кипенно-белых стен сидели люди в белых халатах и белых полупрозрачных шапочках. Они смотрели в микроскопы, потом что-то отмечали в своих планшетах и опять склонялись к объективам. Другие, в таких же белых халатах и шапочках, стояли у больших установок и работали за пультами, вглядывались в значки, графики и цифры на дисплеях. Третьи ходили между столами и вдоль установок, а некоторые появлялись непонятно откуда и сразу выходили из лаборатории. Но все они были похожи на тех, кого Промышленник уже встречал в коридорах. Все, кроме одного.

Этот один выделялся своим размером, видом, поведением. На поджарых фигурах других сотрудников халаты висели свободно, все пуговицы блестели ровным рядом. На нём же застёгнутый как попало халат чуть не лопался. Под шапочками у его коллег просвечивали чёрные причёски, хотя ни один волосок наружу не выбивался, и это был единственный, кроме карих глаз, тёмный штрих во всём их облике. А его помятая шапка сидела набекрень, коричневые волосы торчали из-под неё во все стороны, налипали прядями на лоб и виски.

Он бродил между столами, задевая их большими неловкими руками, как будто не знал, куда себя деть. Подходил к высоким белым аппаратам, стоявшим вдоль стен, и с разных сторон разглядывал их. Промышленник совсем перестал слушать Менеджера и начал приглядываться к парню. Тот носил очки, а это значило, что он или ретро-модник, или крайне беден, или настолько невезучий, что всегда попадает в одну сотую процента несчастных случаев и побочных эффектов.

«Ничего эти умники дальше своего носа не видят».

Он заметил на спине у парня надпись, присмотрелся получше и прочёл по буквам: ПРАКТИКАНТ. Больше этот парень его не интересовал.

Промышленник был недоволен волосами, ростом, сердцем, врождёнными данными, но не зрением. Зрение у него, слава богу, было отличное.

«Если оно работает, то почему оно не включено? А если оно не включено, то как оно работает?»

Практикант сидел на корточках около большой, высокой установки и вертел в руках устаревшую модель штепселя. Таких теперь не выпускали. Он подносил маленькую белую пластмасску к близоруким глазам, то приподнимая, то сажая старомодные очки обратно на нос. Заглядывал в щель между аппаратом и стеной. Вставал на носочки и пытался достать до крышки. Осторожно прикасался к датчикам на панели управления.

Мимо быстро прошли двое, их белые халаты развевались на ходу. Работали они этажом выше и потому не считали нужным застёгиваться на все пуговицы и носить шапочки, словно какие-нибудь лаборанты. Они оглянулись на Практиканта. Один из них хмыкнул, посмотрел на другого и, не понижая голоса, произнёс:

– Кто бы мог подумать, что в наше время кому-то понадобятся теологи!

Практикант встал, обернулся.

– Я не теолог, я…

Белые халаты мелькнули в проёме, дверь за ними захлопнулась, едва не прищемив.

– …востоковед.

Практикант повесил руки.

– Корпорейшен Реинкарнейшен! Я это сделал! – отчётливо прошептал голосок неподалёку.

Практикант поспешил туда, задевая на своём пути каждый угол. Он навис над одним из столиков, заглядывая то справа, то слева:

– 

Покажи! Где?!

Лаборант был щуплый и маленький, как большинство здешних сотрудников, но словно нарочно умудрялся закрывать собой всё самое интересное. Он наморщил носик, едва заметно покачал пальчиком в стерильной перчатке и, не поворачивая головы, отчеканил каждое слово:

– Подожди йоктосекундочку, пожалуйста.

Плечи у Практиканта опустились, голова откинулась назад, и он, глядя в потолок и волоча ноги, побрёл обратно.