– Никогда бы не подумала, что тебе нравится музыка восьмидесятых, – сказала Анна. Она начала поднимать чемодан, чтобы положить его на королевскую кровать, покрытую блестящим сатиновым ярко-розовым покрывалом, но Вронский кинулся помочь ей. – Он не тяжелый, я уже справилась.

Поняв намек, он сделал два шага назад.

– Извини. Я просто счастлив, что ты здесь – вот и все.

Анна промолчала: ведь единственное, что она могла ответить, не солгав, что она тоже счастлива видеть Вронского рядом. Это был один из самых веселых ужинов в жизни. Она все удивлялась, как впустую потратила годы с Александром, поскольку с ним ужины были совершенно другими. Бойфренд и его друзья беседовали только об учебе, политике и окружающей среде. Ее парень проявлял высокую активность, когда речь заходила об экологических и социальных проблемах. А сегодня гости больше сплетничали и болтали об искусстве, творчестве, моде и знаменитостях. Такие разговоры, которые – она знала – ее парень счел бы легкомысленными и неинтеллектуальными. «Мне семнадцать лет… разве это не пора всяческих глупостей?»

– Анна? – окликнул девушку Вронский, прервав ее мысли. – Земля – Анне, прием, прием.

Она рассмеялась, смущенная тем, что отключилась в присутствии Вронского.

– Извини. Я не привыкла к таким вечеринкам. Как будто мы косплееры в каком-то безумном замке. Ужин был таким… – Она помедлила, не желая показаться наивной простачкой с широко распахнутыми глазами. – Было так весело. Мне очень понравилось. Беатрис просто невероятна.

– Верно, – ответил Вронский, сев на постель. – Она как Вегас: сплошное веселье без конца. Но стоит знать, когда остановиться, иначе кончишь в реабилитационном центре или станешь героем подкаста о преступниках.

Анна очень хотела с разбегу плюхнуться на постель рядом с Графом, но понимала, что не может так поступить. Нечто подобное она проделывала со своим бойфрендом, который находился совсем в другом месте. Она почувствовала неуверенность и замешкалась.

– Мне уйти? – Вронский встал и разгладил складки на покрывале.

– Нет! – выкрикнула она. – Но я… не знаю, что мне надеть сегодня. – Хочешь стать судьей в модном показе? – Она устала беспокоиться о том, что правильно, а что нет. Она не делала ничего плохого. Она сказала Вронскому, что просто хочет быть ему другом. А хороший приятель может дать тебе совет насчет прикида для костюмированной вечеринки, правда?

– Ничто не сделает меня счастливее, – ответил он, просияв. Алексей махнул Анне на дверь, ведущую в ванную, и скомандовал: – Давай, пусть начнется шоу!

– Нам нужна музыка. Я слышала от Лолли, что в каждой комнате есть музыкальный автомат…

Вронский перекатился через постель на другую сторону и встал.

– Как пожелаешь, – объявил он. – Один из танцевальных треков восьмидесятых на подходе! – Он направился к штуковине, которую Анна сперва приняла за дурацкую скульптуру робота в дальнем углу комнаты. – Узнаешь этого парня?

– Нет, – призналась Анна. – А должна?

– Анна К., позволь представить тебе Джонни Пять из кинохита «Короткое замыкание»[60]. Беатрис была одержима этим фильмом с семи лет и всегда говорила, что хочет иметь Джонни в качестве лучшего друга. Когда ее отец попробовал отсудить дочь у матери, он сделал то, что делают богачи…

– Я знаю! – Анна подняла руку, словно прилежная ученица. – Он принес извиняшки. – Она прикрыла рот ладонями. – Ой, это прозвучало как-то не так. Он подарил ей Джонни Пять в качестве извинений!

– Очень хорошо, юная леди. Кто-то подучил словарик Беа. Оценка отлично. – Вронский нажал на кнопку на затылке робота – и тот ожил. – Беа была очень расстроена, когда подарок прибыл: он не двигался и не разговаривал, поэтому отец попросил кого-то переделать стереосистему Джонни и добавить какие-нибудь огоньки. Джонни Пять крутит мелодии восьмидесятых через хорошо спрятанный айпад.

– Поразительно! – Анна благоговейно захлопала в ладоши, когда классический трек, а именно «Праздник»[61] Мадонны тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, буквально заполнил комнату, и она спонтанно начала танцевать. Вронский улыбнулся, а она, схватив чемодан, побежала в ванную переодеваться.

После того как Граф заставил ее по разу показать каждый наряд, он, наконец, проголосовал за то, чтобы Анна стала звездной «Взрывной блондинкой».

– С твоим лицом и в таком парике ты могла бы разрушить Берлинскую стену!

Анна согласилась, что белокурый парик заставляет ее сильнее почувствовать, что это – костюмная вечеринка. Она посмотрела на свое отражение в напольное зеркало, почти не узнавая себя в этом образе сексуального секретного агента, глядящего на нее в ответ.

– Я хочу убедиться наверняка, – добавил Вронский, который сидел на постели. – Мы должны его протестировать.

Алексей вскочил на ноги и принялся танцевать с Анной, и вскоре они демонстрировали лучшие па восьмидесятых в центре комнаты под песню Уитни Хьюстон «Я хочу потанцевать с кем-то»[62]. Следующим треком стал медленный хит группы «Форейнер» тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года «Я хочу знать, что такое любовь»[63], и двое подростков моментально застыли, как пара нервных шестиклассников на первом школьном балу. Вронский быстро опомнился и притянул ее к себе прежде, чем она успела возразить. Анна закрыла глаза и подумала о сопротивлении, однако еще теснее прижалась к юноше. Когда он положил руку ей на талию, она содрогнулась от напряжения, возникшего между ними.

Они протанцевали всего десять секунд, но момент был прерван тихим стуком. Анна повернула голову и увидела Лолли, одетую, как двадцатилетняя Шер: девушка стояла в дверях и держала в руке чемоданчик для макияжа. Анна и Вронский быстро отпрянули друг от друга.

– Прошу прощения! – пропищала Лолли. – Я просто зашла, потому что ты просила меня помочь с мейкапом. Не хотела мешать…

– Ты не помешала! – возразила Анна. – Мы дурачились. Заиграла эта мелодия, и…

– И я показывал Анне, как танцевал на первом школьном балу в пятом классе. А пригласил самую красивую девочку, не осознавая, что она на целую голову меня выше, – сказал Вронский, приходя на выручку Анне. – Ее звали Салли В.

Анна смотрела на Лолли, невольно задаваясь вопросом, верит ли она истории Вронского, и немного беспокоясь о том, как легко он солгал и быстро нашел объяснение.

– О боже, – сочувственно отозвалась Лолли. – Я тоже была ужасно высокой в пятом классе! Конечно, тогда я и понятия не имела, что перестану расти в следующем году. – Она улыбнулась и вошла в комнату. – У тебя классная спальня, Анна. И ты выглядишь потрясающе. Шарлиз будет ревновать, если увидит тебя. Думаю, смоки айс и бледные губы станут идеальным дополнением.

Анна, наконец, нашлась, что ответить.

– Нет, это ты выглядишь потрясающе, Лолли. Ради такого брючного костюма можно умереть. Кстати, у моей мамы в гардеробной спрятан настоящий наряд, сшитый Бобом Маки. Нужно будет показать тебе прикид.

– А теперь, дамы, я вас покину, – встрял Вронский. – Моя очередь наряжаться. Анна, оставляю тебя в добрых руках. – Он помахал девушкам и вышел как раз в тот момент, когда заиграл хит «Порочная любовь» в исполнении «Софт Сэл»[64].

«Я должен убежать от боли, которую ты причиняешь мне. Наша с тобой любовь ведет в никуда».

Дастин просматривал «Инстаграм» Лолли и искал последние посты. Теперь он мог воочию убедиться, какую отвязную вечеринку он пропускает. Он, вероятно, мог бы присоединиться к компании, если бы захотел, но маршрут оказался связан со сложной транспортной логистикой, а он не был к этому готов. Сегодняшний день истощил парня, пожалуй, тусовка и могла помочь кому-то отдохнуть, но Дастин понимал: она лишь вымотает его еще сильнее. Кроме того, он чувствовал раздражение, а это не лучшее настроение для такого мероприятия. Единственное, что действительно поразило его на фотографиях Лолли, – мотоцикл из «Беспечного ездока»[65], припаркованный в углу их спальни в стиле шестидесятых годов. Дастин впервые увидел фильм на кинофоруме вместе с Николасом. А второй раз он смотрел его в одиночестве, когда брат был в реабилитационном центре.