Суккуба, поняв, что грязное и жалкое ничтожество опознало властительницу его судьбы и личного преподавателя по извращённой науке по совместительству, откинулась на спинку трона и леденящим душу голосом потребовала:

– Выкладывай. Мы к тебе прислушиваемся.

Дима с недоумением осмотрел себя в поисках карманов, из которых она требовала что-то выложить, но, не найдя таковых, поинтересовался вслух:

– Чего выкладывать? Я ничего у тебя не брал.

– Дебил, – рявкнул адский ангел, резко вскакивая на ноги, создавая при этом воздушную ударную волну, вновь роняя ученика на бок и метра два протаскивая по непонятно чему, – ты где, по-твоему, находишься? В своём обезьяннике?

Дима, толи оглушённый рёвом Высшего Существа, толи деморализованный сверхъестественным ударом, вяло принял сидячее положение даже в этой, казалось бы, устойчивой позе, пошатываясь, будто вокруг штормило. Потряс головой. После чего медленно огляделся, стараясь собраться мыслями.

Вокруг было виденное им светло-серое «ничего», без верха и низа. При этом ещё не имеющее горизонта, как такового, ни с какой стороны. Молодой человек не знал, что это такое и тем более не имел представление, как это всё называется.

С одной стороны, для успокоения Дима, принялся лихорадочно соображать, как бы это всё обозвать. С другой, стараясь во что бы то ни стало ответить на заданный вопрос грёбаного ангела. Только бы она больше не орала и не била, тем более спросонок. Это же так низко с её стороны.

– Дебил, – жалобно проскулила Джей чуть не плача, и вновь бухаясь на трон, – Вот угораздило же меня связаться с этим убожеством.

Тем временем оговорённое убожество было выведено из пограничного с шизофренией состояния посредством непонятно откуда взявшейся ледяной воде, вылитой одуревшему на голову. При этом, даже придя в себя, Дима некоторое время оставался в полном недоумении, не понимая, откуда вылили и куда потом эту воду девали. Так как, несмотря на реальное ощущение, что его только что окунули в прорубь, он оказался абсолютно сухой.

Но почему-то предвидя дальнейшие над собой издевательства, он постарался их заблаговременно остановить, поднимая руки, как при сдаче в плен, и торопливо проговаривая, словно объясняя тупому рефери на ринге, что никакого нокаута не было и он в полном порядке:

– Всё-всё. Я понял. Успокойся.

– Что ты понял? – на этот раз непонимающе затупила Суккуба, не соотнося его нелогичный ответ с происходящим.

– Всё, – решительно подтвердил ученик, с глубоким кивком, отчего-то тяжело дыша и глазами преданной собаки уставившись на небожителя.

Наступила пауза. Джей пыталась сообразить, что он имел в виду. Дима молча даже мысленно, уставился на Суккубу, уже ничего не имея в виду, как и не имел до этого, но, чувствуя, что требуется закрепить начавшуюся разрядку напряжённости, тут же добавил в своё оправдание:

– Я просто ещё не проснулся, – но тут же, спохватившись, исправился, вновь сдаваясь в плен с поднятыми руками, – нет, вот теперь я точно проснулся.

– Дебил, – в третий раз констатировала Суккуба очевидное, но на этот раз с интонацией обречённости.

Она посмотрела на своего горе-ученика с нескрываемой жалостью. Поёрзала на троне от увиденного и отвела взор в сторону, тоскливо спросив:

– Ну вот, что мне с тобой делать?

– Всё нормально. «Я – ведущий», – неожиданно брякнул очередную нелогичность ученик, – я так понимаю, что ты решила устроить мне экзамен по заданной теме?

Суккуба не подтвердила, но и не опровергла его предположение, продолжая смотреть в никуда, о чём-то размышляя про себя. Через некоторое время она принялась это проделывать вслух, словно говоря сама с собой:

– Ты, как истинный паразит, слишком хорошо устроился. Даже начал задумываться о постоянной прописке.

Дима резко напрягся, не ожидая ничего хорошего, тут же обматерив себя за крамольные царские помыслы. Запнулся в самобичевании и опять покрыл себя толстым слоем мата, так как осознал, что она его и сейчас слышит.

Джей, снисходительно улыбаясь, перевела взор на кающееся ничтожество и продолжила излагать мысли вслух. Негромко, но вполне разборчиво:

– По-хорошему надо было бы тебе устроить там Кузькину мать, чтобы Рай Адом показался. Так сказать, в воспитательных целях. Но это, к сожалению, лежит за рамками учебного плана. А жаль.

– Виноват, – принялся подлизываться провинившийся, – зажрался. Но это было всё в рамках твоей учебной программы. Ты велела стать «ведущим» для всего женского общества. Я им стал.

– А чего тебе им не стать, совершив военный переворот и захватив ничем не ограниченную власть?

– Извините, – тут же влез ученик с претензией, – Была указана цель, но не определялся путь её достижения, а значит, я посчитал себя вправе определять его самостоятельно.

– Согласна, – неожиданно жёстко проговорила Суккуба, враз сделавшись серьёзной, – это задание зачтено. Мне действительно не важно, как ты научишься управлять собой и другими. Получилось даже лучше, чем предполагалось. Со вторым дополнительным заданием тоже, в общем-то справился. Но позволю себе сделать одно замечание. Твои размышления по поводу бывшей, там, на завалинке – в корне не верны, что говорит о незрелости твоих суждений. Напомню, если ты забыл. Зрелость рассудка – это правильная постановка вопросов самому себе. Ты неправильно сформулировал вопросы, в результате чего сделал ложные выводы. Чтобы рассуждать о взаимоотношениях, требуется хоть немножко в них разбираться. А ты ещё этого делать не умеешь. Поэтому выбрось подобные вещи из головы и учись, пока есть возможность. Запомни, что я сказала. В конце обучения ты в корне пересмотришь своё отношение к супруге. Это я тебе обещаю.

– А надо будет?

– Не захочешь, да сделаешь. Но это будет позже. Может быть. А сейчас я жду от тебя главное. Перевод.

Дима как-то резко успокоился, хотя владел уже не обезьяньим телом, а человеческим. Зачем-то оглядел себя голого. Прикрыл своё хозяйство обеими ладошками и, быстренько задавшись вопросом, с чего бы начать, принялся разглагольствовать на заданную тему…

Возвращение из небытия в реальность оказалось неожиданным, что заставило Диму вздрогнуть, прежде чем открыть глаза. Он ощутил себя резко проснувшимся и до жути перепуганным, в результате чего мысли в голове мгновенно соорудили кучу-малу, где ни одной адекватной и цельной не обнаруживалось. Не успев осознать, что могло его так напугать, он решил бояться самого этого состояния страха. Так хоть какая-то конкретика прослеживалась.

Молодой человек лежал, прижавшись щекой к сырому и тёплому каменному полу, накрыв голову руками, словно защищаясь от удара. Испуганно приоткрыл глаза, дрожащими щёлками лихорадочно осматриваясь перед собой. Жалкий источник света, находившийся где-то за спиной, судя по еле ощутимому мерцанию, ассоциировался с пламенем церковной свечки, едва различимыми жёлтыми проблесками играл на сыром камне пола.

Где-то громко капала вода. Притом не получалось определить даже примерное направление, откуда доносился этот звонкий бульк. Потому что монотонная капель настигала слух сразу отовсюду. Именно этот ритмичный, как метроном, звуковой раздражитель, создавая реверберацию, позволил Диме однозначно определить, что помещение, где он находился, замкнутое и достаточно просторное.

Кроме звяканья с бульканьем, от самого камня исходил странный низкочастотный гул, глухой и монотонный, чем-то напоминавший пение трансформаторной будки, только частотой значительно ниже. Почему-то именно этот явно природный источник шума наводил на молодого человека наибольшую жуть, обволакивая сознание липкой всепоглощающей паникой, поднимая каждую волосинку на теле дыбом. Но чем он был так опасен, Дима не понимал или не помнил.

Не видя перед собой явной опасности, открыл глаза полностью и постарался успокоиться, запуская в голове уже привычную мантру: «я – ведущий». Колотившееся, как у загнанного зайца сердце заставило обратить внимание на тело, в котором оказался. Оно было не родным, но и не обезьяньим, что с одной стороны внушало оптимизм, но с другой, туловище своими кондициями не порадовало.