Мальчишка на пассажирском сиденье заерзал и начал капризничать. Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как смешно он хмурит веснушчатый лоб.

– Когда мы уже приедем?

Худощавый мужчина в поношенном сюртуке покачал головой и сказал:

– Потерпи, сынок. Ничего не поделаешь. Пробки.

– Но почему именно сейчас? Когда мы едем в зоопарк? Ни часом раньше или позже!? Ведь так мы никуда не успеем.

– Успеем. Если небесам будет угодно.

До светофора оставалось еще несколько километров, но в голосе отца звучало столько уверенности, что я невольно прикусил губу, чтобы не возразить. В полосе для такси укладывали новый асфальт, и нам пришлось ехать в общем потоке, который едва двигался.

Мальчишка подпер кулаком щеку.

– Но почему бы Богу не захотеть, чтобы пробок не было вообще?

– Видимо потому, что тебе лучше приехать попозже.

– Но ведь все остальные уже там!

– Остальные – это не ты.

Мальчишка поправил сползающую на затылок кипу.

– Лучше бы я поехал с мамой…

По лицу мужчины пробежала тень.

– Ладно, – сказал мальчишка. – Извини. Просто почему со мной вечно что-то случается?

– А почему с хорошими людьми случаются плохие вещи?

Мальчишка задумался.

– Не знаю.

– И никто не знает.

– Почему «никто не знает»?

– Потому что, если бы мы знали причину – нас бы все устраивало. А Он, видимо, ждет от нас другого.

– Чего?

– Чтобы мы не переставали задавать вопросы.

Они вышли у зоопарка. Я смотрел им вслед, и пытался вспомнить, какие истории рассказывал мой отец.

Их было не так уж и много. Он ушел, когда мне исполнилось семь. С тех пор я виделся с ним всего несколько раз. Один из них – когда мама продавала квартиру. Тогда ему пришлось приехать, подписать какие-то документы. Мы встретились возле нашего подъезда, и он спросил:

– Уезжаешь?

– Угу.

– Что-то получше Израиля придумать не мог?

– Получше? – переспросил я.

Он как-то странно посмотрел на меня и больше ничего не сказал. На этом наша короткая встреча закончилась.

– На этот раз все кончено, – девушка держала телефон у уха и смотрела в окно. На ее запястье поблескивала золотая цепочка. – Говорю тебе. Это был последний раз.

Она подсела возле зоопарка. Сказала, что ей нужно как можно быстрее попасть на автобусную станцию.

На вид ей было лет двадцать пять. Она выглядела немного подавленной и отстраненной. Ни на что вокруг не обращала внимания. Говорила сбивчиво и невпопад.

Взглянув на нее, я поймал себя на мысли, что она кого-то мне напоминает. Только кого – хоть убей, не помню.

На светофоре я снова посмотрел на нее в зеркало заднего вида и вдруг осознал, что мне сложно отвести взгляд.

Длинные волосы медово-пшеничного цвета. Светлая кожа с теплым подтоном. И выразительные глаза цвета зеленой дымки.

Мы точно где-то виделись. Только где? Когда? Не помню.

Черт возьми, что у меня с руками? Почему ладони такие мокрые? И по спине будто пробежал холодок?

– Мы ничего не обсуждали, – сказала она в трубку. – Я просто оставила ключи и ушла.

Зажегся зеленый. Сзади начали сигналить.

Я тронулся с места и попытался собраться.

Нужно просто делать свою работу. Крутить баранку. Ни о чем не думать. У меня есть дом. Полина…

Но ни на какую автобусную станцию ехать мне не хотелось. Хотелось остановиться и сказать, что…

Да, в общем-то, и неважно, что именно. Главное – говорить. С ней.

– Вещи заберу на следующей неделе. Пока поживу у подруги, – сообщила кому-то девушка. – Хотя бы не буду опаздывать на репетиции.

Во мне гудел целый рой невысказанных слов. В другой ситуации, они, наверное, могли бы что-то значить. Но в данный момент я довез ее до места, так ничего и не сказав.

Девушка вышла из машины.

Я помог ей достать ей чемодан.

– Спасибо, – мягко произнесла она.

Я увидел свое отражение в ее глазах.

– Не за что.

Пока она искала в портмоне наличные, я мельком увидел имя на ее кредитке. Нескольких секунд хватило, чтобы я прочитал его. А прочитав, едва не выронил чемодан из рук.

Это ведь она! Девушка из радиопередачи!

«Old town rain».

Строка поиска:

Моран

Результат выдачи:

Женское имя. Состоит из букв Мем, Вав, Рейш, Нун.

1. «Моран» – означает «калина».

Какая еще калина в Израиле? Хотя, может где-нибудь, да и растет.

2. Второе значение – «учительница». От «морэ» – учить.

Ну и чему-то это должно меня научить? Чему-нибудь же, наверное, должно?!

– Матвей?

Голос в трубке был мне незнаком.

Я приготовился сбросить вызов, ожидая услышать предложение о новом тарифе связи или современном пылесосе, но не успел.

– Это следователь Алан Горелик. Тебе удобно говорить?

– Следователь?!

– Управление полиции по Северному округу.

– Что-то случилось?

– Не знаю. Но хочу разобраться.

Я промолчал. Начало разговора мне уже не нравилось.

– Откуда у тебя мой номер?

– Мне дал его сержант Шираби.

Ах вот оно что. Эта фамилию я помнил. Полицейский с площади.

Мой собеседник дал мне несколько секунд на осмысление этой информации. Затем спросил:

– Мы могли бы встретиться?

– Зачем?

– Дело, как ты уже, наверное, понял, касается инцидента возле кафе «Санабрия». Знаешь, где мы находимся?

– Да.

– Отлично.

– Но я вроде все рассказал сержанту.

– Много времени это не займет. Обещаю.

– А вариант «отказаться» у меня есть?

– Рассматривай это скорее, как просьбу. Оказание помощи следствию.

– Ладно, буду у вас через час, – я взглянул на часы. – Устроит?

– Прекрасно. Как подъедешь, скажи, что ко мне.

Бред какой-то, подумал я и отключился.

В моем представлении кабинет следователя всегда ассоциировался с гнетущей атмосферой каких-нибудь карательных организаций, где суровый, как закон военного времени, начальник, одним своим взглядом выбивает из человека чистосердечное признание. На деле же, кабинет, в котором я оказался, скорее напоминал офис проектировщика или специалиста городских служб. В половину стены – подробная карта города и окрестностей. По углам железные стеллажи с выдвижными ящиками. На каждом – аккуратное окошко с подписанной этикеткой. Несколько современных мониторов. Массивный, широкий стол. Залитое солнечным светом окно, в которое врывается уличный шум.

Увидев меня, следователь привстал с кресла.

– Спасибо, что нашел время.

– Не за что.

Мы пожали руки, и он снова сел.

– Итак, я здесь.

Алан кивнул. Затем положил ладони на стол и с улыбкой уставился на меня.

– Надеюсь, это поможет нам разобраться в том, что произошло.

– Я бы с удовольствием посидел бы тут час-другой. Но у меня сдельная оплата. Сколько заработал, столько получил. Пока мы тут болтаем, время идет.

– Насчет этого не волнуйся. Все издержки мы оплатим. Сегодняшнюю смену, ты считай, покрыл.

Удивительная щедрость, подумал я. Что же их заставило так раскошелиться?

– Кофе? – предложил следователь.

– Можно.

Я ожидал, что он нажмет кнопку громкой связи, попросит кого-нибудь принести кофе, а сам примется плести паутину якобы непринужденной беседы. Но вместо этого следователь вышел сам, оставив меня в кабинете совершенного одного.

Тут ведь наверняка есть какие-то секретные документы, подумал я. Как он может доверять незнакомому человеку? Или ему интересно, как я поведу себя, оставшись один? А, может, ему просто все равно, и он отправился за кофе безо всякой задней мысли?

Через пару секунд Алан вернулся.

– Забыл спросить, сколько сахара? – как ни в чем ни бывало, спросил он.