И тут полил холодный дождь, который прервал наше молчание. Я отбросил противника в сторону, вытащил меч из песка, сразу почувствовал неуютность рукоятки, меч был не мой. Попутно этим же самым мечом я зачерпнул песка, который бросил в сторону увёртывающегося противника. Он слишком увлекся своим маневром, который я заранее разгадал, и на миг отвернулся, чтобы нанести разящий удар с разворота. Но мне хватило времени, ловкости и подлости, чтобы нанести роковой удар в спину.
Враг был повержен. Арена приветствовала своего героя. Дама моего сердца тревожно улыбалась. Мне же осталось сделать один шаг навстречу своему счастью. Ещё один враг ждёт меня через две недели, когда деревья начнут бросаться красно-желтыми листьями. Но я не чувствовал ничего, кроме боли в ноге. Мне хотелось прилечь, отдохнуть. Ну и ещё, чтобы она была рядом. И я ушел с арены, не замечая ничего, кроме своей боли и холодного дождя.
15.09.
В этот день я так же не смог надолго составить компанию Асе на прогулке после больницы. Впрочем, она не сильно и настаивала. Она была озадачена и расстроена чем-то другим.
По дороге к дому меня посетила тревожность. Я не понимал, нужна ли мне эта встреча с Ульяной. Мне захотелось избежать этого, но было уже поздно. Я шёл по аллее, где мы должны были встретиться, и Ульяна на встречу не опоздала.
Она была одета в спортивный костюм, будто собиралась сделать пробежку. Но я знал, что со спортом эта девушка была не дружна, и мои мысли подтвердились, когда она стрельнула у меня сигарету. Мы сели на лавочку.
— Ну, ты хотела поговорить со мной о чём-то важном? — спросил я.
— Да не то, чтобы важном. Просто хотелось с тобой увидеться. Ты выздоровел?
— Мне лучше, всё нормально.
— Ты как-то сухо со мной общаешься.
— А надо мокро? — не удержался я от иронии.
— Просто я скоро уеду из города. Надолго, возможно, навсегда, — со скорбью в голосе сказала Ульяна.
— Зачем? — мне стала интересно.
— А что тут делать? Уеду в город побольше…
После некоторых расспросов призналась, что в Питер. Боже, что ж всех людей так туда тянет. Был я там целую неделю. Духом рока не пропитался, с Гребенщиковым и Шевчуком в метро не пересёкся, местные поребрики с парадными не впечатлили. Впечатлили раздвижные мосты, много неформальной молодёжи и долгие, холодные дожди. Но это не вызвало у меня мыслей о том, что надо срочно переезжать в Питер. Зато все знакомые, что там побывали хоть проездом, грезили об этом городе и мне, как творческой личности и поклоннику «Зенита» просто советовали сменить прописку на Питерскую. Но, я не поддавался. Я где родился и там не пригодился.
— Если дан тебе талант писать на стенах в сортире, в Питере ты художник в андерграундном стиле, — процитировал я «Пилот».
— У меня подруга оттуда, Катька Ветер, знаешь…
— Не знаю, но слово «ветер» может многое сказать о человеке…
— Так вот, она предложила там вместе работать в крутом ресторане и жить у неё. Я долго думала и согласилась. Но, хотела бы знать, что ты на это скажешь.
— Долго думала, это со вчерашнего дня? — поинтересовался я.
— Нет. Дольше.
— А что говорит твоя новая любовь по этому поводу?
— Ничего не говорит. У меня старой-то любви не было, а ты про новую…
— А у меня была, — как-то горько признался я.
— Вы встречаетесь с той девочкой, с которой ты был на Дне города?
— Дно города, — задумчиво сказал я.
— Колись! — потребовала от меня Ульянка и легонько ущипнула за руку.
— Нет, просто знакомая, — смутился я.
Сегодня я мельком взглянул в медицинскую карту Аси, и узнал, что она меня на четыре года старше. Впрочем, это было не важно. Почему-то стало важным то создание, что сидело рядом со мной на лавочке. И любовь и отвращение боролось во мне к этой непосредственной особе. Но в ней была жизнь, а в Асе я нашёл только тоску зелёную.
— Вы хорошо смотритесь вместе, — подметила Ульяна и сменила разговор. — Извини, я, наверное, много лишнего тебе когда-то наговорила. Просто, у меня такой период в жизни.
— Смотря что считать лишним. Вот в твоей жизни я стал лишним, и ничего. Такой период. Играем в хоккей.
— Ты не думай, что я ушла от тебя к кому-то другому. Я просто ушла. И этого кого-то другого нет.
— Ясно. А с Питером-то что? Если хочешь — езжай, — сказал я, хотя мне не хотелось, чтобы она покидала наш уютный город.
— Спасибо тебе большое, я тоже так думаю. Просто немного сомневалась. Чуть-чуть.
— А знаешь, я не хочу, чтобы ты уезжала, — почему-то выпалил я.
— А что ты хочешь? — заискивающе спросила она.
— Я хочу, чтобы ты снова была со мной.
Она отвернулась, я закурил. Театральная пауза.
— Нет, извини, мы не можем быть вместе. Я хочу, чтобы ты был моим другом.
— Извини, но с друзьями я пью водку и ругаюсь матом, не думаю, что нам это подходит, — сказал я. Я был расстроен.
— Это значит нет?
— Я подумаю, — зачем-то сказал я.
После этого мне удалось быстро сменить тему. Мы поговорили про мою болезнь, про Питер, ещё про что-то. Потом разошлись. Она обняла меня на прощанье.
Дома я опоздал на «Папиных дочек». Ночью спал плохо. Похолодание.
Образы. 3\2.
Здесь, в мире боев на смерть, я, именитый гладиатор, вышел на последний бой, когда в других мирах наступило затишье. Я оказался отслоившимся персонажем…
Дождя не было. Было сухо, но холодно. Зрителей, как ни странно, пришло не так много, как предполагалось. Император сидел со скучающим взглядом, закутанный в одеяла. Его свита о чем-то не спеша шепталась. Моя любовь сидела всё в том же синем платье с обнаженными плечами (как и велит обычай) и не обращала никакого внимания на холод. Взгляд её был пустым и отрешённым. И каким-то грустным. Будто она поняла свой грех, что ради неё погибло столько людей, хотя у неё и была возможность отказаться от этой крови. Она могла выбрать себе любого в мужья из сословия хозяев. Но нет, ей захотелось настоящего мужчину. Убийцу. Она и сама была своего рода убийца. Надеюсь, ты вдоволь напилась крови? Я её даже возненавидел. Но любить не перестал. Сейчас это очень важно перед последним боем. Я вышел на арену, поклонился всем, громко произнёс клятву, назвал своё имя, снял защитный шлем и бросил его на землю. Мой соперник сделал так же, только более уверенным голосом. Я тяжко вздохнул.
Мой соперник был выше меня, худощав. Шатен с голубыми глазами. Не красавец, на мой взгляд. Но мужества в его чертах было хоть отбавляй. Было заметно, какой он прошел путь к этому бою, но каких-либо следов ранений у него я не обнаружил. Он вытащил меч и выбросил в сторону щит. Я последовал его примеру. Мы молча сошлись в серии первых ударов.
Перед боем я отпустил на волю всех своих слуг. Позаботился о том, чтобы они смогли незамеченными убежать до самого леса, а там их точно не найдут. Они молча собрали меня в последний бой. Лекарь подготовил более удобные примочки на ногу, чтобы в бою не мешались, оружейник достал мне новый меч. Красивый и прочный. Но они ушли, не сказав ни слова. Я тоже промолчал. Так или иначе, я иду навстречу новому существованию.
И вот только в самом начале боя я понял, что повязка на ноге доставляет мне массу неудобств. Я снова стал хромать. Мой соперник, про которого говорили, что ему всегда везёт, увидел это, и начал бить очень неудобными для меня ударами, заставил много перемещаться по арене. Я совсем измотался, а он все наступал и наступал.
Всё кончилось так банально. Он меня вымотал. Совсем. Один из его ударов сократил мой меч в длине примерно в два раза. Сталь оказалась в нём некачественная. Второй такой удар я отбить не смог. Остатки меча улетели далеко в сторону.
Мигом ранее я получил прямое ранение в живот и левой рукой прикрывал дырку в нём, искренне надеясь, что кровь перестанет так течь, уменьшая мои силы. Но голова кружилась, я стоял в оцепенении без оружия. Я всё понял. Я всё знал.
