– Ну, ты загнул, это не реально!

– О! Я забыл упомянуть, что на нём был вингсьют.

Люди вокруг начали хохотать, как ни в чем не бывало. Рассказ продолжился и я поняла, что на этот раз точно по адресу. Парашютисты. И откуда только взяли это: увидимся?!

Я насчитала шестнадцать человек, и почти всем было, что рассказать. Больше всех говорил крупный мужчина, который чем-то напомнил мне Родиона. Не удивлюсь, если на плече затесалась татуировка “За ВДВ”. Тельняшка под синим пиджаком, седые усы, затертые джинсы и серьезный тон быстро переключали внимание публики с прибауток на серьезные темы. Он мне понравился, единственный из всех кто кроме “кайф” употребил слова “опасно, не повторять”. Павел Юрич, как обращались к нему все, наверняка здесь старший. Стоило ему взглянуть на кого-нибудь из под своих густых бровей, тот сразу нервно посмеиваясь замолкал. “Американщины я чтоб больше не слышал!” Патриот!

Спустя полчаса народ наслушавшись баек начал расходиться, и я приметила себе путь к отступлению, чтобы в разгар очередного рассказа незаметно ускользнуть. Спасибо за прекрасный вечер, господа… Подумаешь. Наслушалась тут, как стропы путаются и передумала.

– Ать-два! – прогремело на весь зал. – Ну, раз уж нашим новичкам не терпится приступить к посвящению, предлагаю всем снаряжаться!

Так значит эта болтающаяся черная ерунда на шее Юрича – микрофон! Меня кто-то схватил под руку.

– Платье не лучший выбор, но очень смело!

Я попыталась освободиться, но какой-то тип в зеленой футболке с голубыми облаками вцепился в меня намертво. Как же его? Гоша? Гриша? На Гогу вроде не похож. А со взглядом то что? Ненавидеть меня вроде не за что…

– П-простите, я тут… – мямлила я, утаскиваемая к раздевалкам.

Сопровождающий резко остановился, дернул меня за руку на себя и склонился к уху.

– …что ты? Решила понтануться? Прокатиться на халяву? Тут таких куриц, пруд-пруди, но такую наглость впервые вижу…

Я от неожиданности смогла только рот открыть. Куриц? Понтануться?!

– Идём-идём! – крикнул он кому-то впереди. – Только пальтишко захватим! Давай, где тут манатки твои… – снова обратился он ко мне. – Как же вы достали!

Я силой вырвала руку и схватила пальто. Понтануться, значит. В компании этих идиотов, смеющихся в лицо смерти, и ни разу в жизни дажу руку ей не пожавших! Пока я натягивала пальто, не сводила глаз с этого напыщенного ублюдка. Мозгов с парашютом сигать много не надо! Там вероятнее наоборот, чем меньше, тем лучше.

Он же пялился в ответ. Проучить меня решил? Что там у них за посвящение? С крыши будем прыгать? Да как нехер! Идиот, ничего страшнее свободного падения даже представить себе не может, нашла коса на камень!

– Чё встал? – ткнула я носом на этого Г… как его?! – Идём?

– Так, – пихнул меня облачко в спину. – Двигай, крыша открыта только до нулей. Посмотрим, что можешь.

Мы быстро спускались во двор к парковке. Поедем куда-то?.. Я начала притормаживать. Из города мне нельзя. Если они решили устроить гонку героев или экстремальный треккинг в зиму на ночь глядя, это может встать мне очень боком. И почему аптечку не взяла?! От одной мысли, что придётся трусливо сбегать, яростно звенело в ушах.

Парень не отставал. По довольной ухмылке понятно, что чует мои сомнения.

– Главный понторез значит…

– Чего?

Я цыкнула и вышла за дверь.

Через площадь к Дому Советов уже стекались люди. Я была в такой ярости, когда сюда тащилась, что даже подобие елки не заметила, которое сделали из этой горы бетона.

На каждом, из двадцати одного, этаже и крыше горели гирлянды и гигантские снежинки. Так и не скажешь, что заброшенное. Свечи в окна что-ли расставили?.. Теперь понятно, на какую крышу мы сейчас все пойдем. Аккурат на ту, с которой я пыталась спрыгнуть пять лет назад. Вообще не удивили, выше здесь только звёзды. И кто разрешение выдал? Я слышала, что когда-то тут снимали фильмы и даже дискотеки устраивали, но чтоб так.

Ворота территории долгостроя сегодня были любезно распахнуты. Я выпустила изо рта струйку пара.

– Красота… – уставилась я на надутого Деда Мороза у входа.

– Так. Ну, в общем все. Свободна.

Я обернулась на сопровождающего. Он натягивал ворот куртки и смотрел куда-то в сторону парковки, где сигнальными маячками сверкали пара скорых и пожарные машины.

– Ещё чего. – Проводила я взглядом желающих принять участие в квесте. Явно не все тут собирались именно в “Увидимся”, но экстрим есть экстрим, одни лестницы чего стоят! До крыши добраться и то подвиг.

Я направилась за всеми, но тут же, одернутая, отлетела назад.

– Так. Я смотрю, мы друг друга не поняли!

– А я смотрю, такаешь ты только на адреналине. В чём проблема? Посвящение есть посвящение, я же за этим здесь.

– Не гони, все прекрасно поняли, зачем ты здесь…

Спеси у парня поубавилось. Самоуверенности и того с грамм на всю рожу наберется. Я развернулась и почти уперлась носом в его шарф.

– И зачем по-твоему? Понтануться? Соседством с твоей охренительной персоной?

Парень опешил и нахмурился.

– Так, слушай. Ладно, я перегнул, – задрал он руки в знак поражения. – Дальше идти не обязательно. Смелая, признаю, но ты же явно не собиралась… И…

– И собралась. Идём, крыша открыта только до нулей. Посмотрим, что могу.

Часть 4

Если в прошлый раз сдохла я этаже на пятнадцатом, то в этот, даже периодически вспыхивающая злоба не позволила спокойно добраться даже до десятого. Вместе со спазмами отказала терморегуляция. Боли и пота нет, и я явно чувствую перегрев. Провожатый затерялся где-то в толпе этаже на третьем, и это тоже поубавило мотивации. Надо ж было так повестись… Идиотка, но сворачивать поздно. Теперь даже интересно, что у этих психов называют “посвящением”. Уж если я совсем разочаруюсь, придётся поведать им парочку моих историй. Вот где страшно…

Сегодня Дом Советов сиял чистотой насколько это в подобных местах вообще возможно. Здание представляло из себя огромный прямоугольный колодец с пустотой внутри, куда наверняка всю дрянь и сбросили. Если бы в прошлый раз тут было так же празднично, меня бы даже глюки не остановили…

Я медленно двинулась дальше. Все ободряюще похлопывали меня по спине, произнося вполне искренние слова поддержки. Ни один молча не прошел. Если во всем спортивном сообществе так принято, то я, пожалуй, пересмотрю свои взгляды.

Некоторые скоро распределялись по этажам. Отовсюду доносились хлопки шампанского. Спускаться придётся втройне осторожно, не хватало с лестницы слететь.

Я оперлась на перила. Двадцатый. Легко ненавидеть незнамо что, а вообще, может я чего-то не понимаю… Они просто подчинили тот страх, что я испытываю ежесекундно и неконтролируемо. Вот и вся разница. Даже есть чему поучиться. Надо будет хоть спросить, что они испытывают в своем падении. Наверняка страшно только первый шаг сделать, остальное инстинкты и дальше: “Ты прикинь, какой кайф!”.

И правда. Круто наверное знать, что за спиной всегда есть парашют. Мне бы тоже не помешал… Что я вообще здесь делаю? Решила поиграть в нормальную? Почему теперь мне кажется, что тот парень был отчасти прав. “Увидимся” наверняка в некотором смысле популярны. Всё же, парашютный спорт куда более рисковая ерунда, чем велосипед, если, конечно, это не грунтовый склон над обрывом. Приятно и понтово находиться в компании увлеченных людей, на которых все смотрят с таким нескрываемым уважением.

Впереди ярко засветился выход на крышу.

Ком в горле дрогнул. Тогда тут было страшно темно, дико несло мочой и отчаяние било раскаленным гейзером. А теперь что? Насмотрелась на счастливые лица, наслушалась непонятных радостей жизни и окончательно запуталась. Почему, если они ежедневно берут верх над смертью, им аплодируют, а на меня смотрят либо полными ужаса глазами, либо соболезнуют? Может, я тоже хочу хвастаться своими достижениями? М? Почему бы и нет? “Ой, смотрите, сегодня я прожила ещё один счастливый день и ничего себе не сломала! А? Видали?! О-о-о, а вчера, укладывая волосы утюжком, не оставила на себе ни одного ожога! Не плохо, да!?”