Мы вышли из закутка с кирпичами и двинулись в самый конец длинного коридора, где и располагался кабинет директора. Широченные стеллажи под самый потолок были заставлены всевозможными кубками. Стены, казалось, вот-вот треснут от количества навешанных медалей и грамот. В центре стоял массивный стол из дерева с кожаным креслом во главе и парой стульев по бокам. Пока усаживалась, успела на шкафу с документами рассмотреть фотографии, которых тут было не меньше, чем грамот. Везде только счастливые белозубые улыбки… Мы по адресу.

– Холодно? – осмотрел меня Павел Юрьевич, заостряя внимание на перчатках и пальто. – Окно закрыть?

– Нет-нет. Нормально. Я всегда так.

– Оно и понятно! – строго сказал он, усаживаясь в кресло. – Худая, как глист! На, дома внимательно все прочтешь, подписи будешь ставить здесь же, в понедельник. Это, – кинул он на пару бумажек поверх и до того увесистой кипы , – нормы ГТО. Там по параметрам посмотришь. Давай паспорт и книжку.

Я послушно выдала всё требуемое и на всякий случай уточнила:

– Серьезные требования?..

– Физкультура была в школе?

Была. Только без меня.

– Ага.

– Вот и всё! Там-то пару раз отжаться-присесть и готово. Ать-два. Формальность.

Как-то у меня с этими проклятыми формальностями и не вяжется!

– Поняла.

– И на ещё. Члены клуба на полной ставке пользуются всем на этаже без ограничений, оборудование только под роспись по брони, но без залога. Дальше расписание на ближайший месяц, не сезон нынче, парашютов не будет, но роуп, зип, походы и байдарки расписаны подробно и там, в принципе, ничего помешать не должно.

– Поняла.

Глаза быстро скользили по строчкам.

– На стене, сразу за байдарками, видела доску?

– Не обратила внимания.

Юрич опять нахмурился.

– В нашем деле всегда нужно быть начеку!

– Окей!

– Пока прощаю, – сурово буркнул он, – но услышу англицизмы будут штрафы без предупреждений.

– Уяснила.

– Вот и славно. Славно… Елена, значица, – изучал мои документы Юрич. – Это, – махнул он медицинской книжкой, – остается у меня, решим со страховой, можешь забирать, но каждый год все в обязательном порядке идут на медком. И да. На той доске, на которую ты теперь обязательно обратишь внимание, ребята всегда дублируют расписание, напротив каждой позиции, прыжка или любой другой вылазки есть клетки. Твой маркер голубой, ограничений никаких нет, просто рисуешь в квадратике рядом с каждым мероприятием полоску, если планируешь пойти. Это обязательно, нужно рассчитывать места в транспорте, и снаряжение готовят заранее. Время сбора указано, если нанимаем автобус, он отходит строго по времени с парковки внизу.

– Поняла.

– Вопросы?

– Никак нет!

– А-та, молодцом! – хлопнул по столу директор. От этого сурового хулиганистого дедка в отставке теперь очень многое в моей жизни зависело. Обаяние максимум.

– Могу идти? – медленно поднималась я.

– Свободна. Ух, время уже!

– У-увидимся.

– Обязательно!

Юрич принялся за сборы, а я тихо прикрыла за собой дверь, сражаясь с верещащим восторгом. Да они прыгают по четыре раза на неделе! И это ещё не считая зиплайн! Уже шустрее я двинулась к байдаркам, сразу выводя на экран смартфона “рабочее” расписание.

Доска была такой внушительной, что не заметить правда было сложно. Вероятно, медведь по соседству меня отвлек. Рядом на стене висели стаканчики с разноцветными маркерами. Я схватила голубой.

В понедельник мы только узаконим наши отношения, по выходным Павел Юрич, видимо, не работает. Вторник пустой. Среда: Полосочка. Четверг: После роупа качели как-то бледно, но за неимением альтернативы… Полосочка. Да так-то, конечно, с абонементом дешевле в сто раз. Пятница: лыжи. Отставить.

– Ать ты мать! Ну, ладно!

Я дрогнула и обернулась. Юрич стоял в проходе, поправлял шапку и хмуро смотрел в мою сторону. Что не так?!

– Хей! Ты хоть спроси как её зовут! Тфу ты, – имитировал плевок Павел, – всему учить надо! Увижу, как опять сиськи мнешь, будешь неделю скалодромить! – рыкнул он, захлопывая за собой дверь.

Рот непроизвольно открылся. Я медленно повернула голову и шарахнулась. Рядом стоял Герасим и спокойно смотрел на то место, где только что плевался Юрич.

– Ты б хоть пискнул! Нельзя же так! Со спины! – выпалила я.

– Так я только подошел! – огрызнулся он.

А если бы я со страху врезалась в этот проклятый стеллаж?! Он вообще-то металлический! Хоть одно сломанное ребро, и я из лаборатории не выйду, пока не срастется! Вот Павлов будет счастлив новой главе своей докторской, но у меня немного другие планы. Я одернула пальто, глубоко вздохнула и вернула взгляд к доске.

– Так. В среду и четверг на следующей неделе будет перетасовка. Зипа не будет, только роуп. В десять и одиннадцать. Отойди, – оттолкнул меня Герасим и принялся корректировать записи.

Вот это новости. Значит, нужно хотя бы раз в два дня заходить и сверять расписание. Вышка! Вот это должно быть интересно.

– Далеко вышка от города?

– Нет. Полчаса езды.

Едем.

– Что за “Белка”?..

– Ничего интересного, заброшенная башня на побережье, зип в песок. Летом интереснее.

– В воду что-ли?

– Ну.

Надо учесть этот нюанс. Плавание не мой профиль. Дальше.

– Как-то скудно. – Поставила я полоску на последнем мероприятии.

– Март всегда такой. Ветра сильные.

– И в чём проблема? Там страховки, хоть в смерч ныряй, – повернулась я к парню.

Герасим усмехнулся.

– Правила, – пожал он плечами.

Зеленую резинку Гера уже держал в руке. Челка вихрем упала на лоб. Голубых полос на доске было немало, настоящая тельняшка, вроде и спрашивать как-то неудобно, но раз уж…

– А ты? Куда-нибудь едешь?

– Конечно. Весь роуп, зип через раз. Инструктора все так.

– Значит увидимся.

Герасим сложил руки на груди и уставился.

– Ты значит два месяца сомневалась?

– Я не сомневалась, просто дел навалилось. Ты, я знаю, тоже.

– Чего я?

– Не сомневался.

– В тебе? – улыбнулся он. – Ни разу. И я извиниться хотел.

– За курицу.

– Ну да, в том числе. Просто не выглядишь ты, – оценивал он яркую водолазку, – как экстремалка. В том зеленом платье точно. Хотя привязь быстро тебя реабилитировала, – намекнул он на задранное платье.

Водолазка липла к телу. Я нервничала, как школьница в день Святого Валентина и до последнего надеялась, что “Это” сейчас прислушается к советам старших и возьмет себя в руки. Я натянула шапку и поправила шарф. Аритмия на лицо и к врачу не ходи. Реакция понятна, но явно чрезмерная, нужно вносить правки в медикаментоз, иначе вместо интоксикации у меня будет обезвоживание.

Герасим отвернулся к доске.

– Так, как тебя зовут?

Дожили.

– Лена.

– Завтра едешь?

– У меня в понедельник только подписание бумаг, – припоминала я завтрашний зиплайн с какой-то высоты в расписании. Обидно, но не критично.

– Завтра в семь на парковке, – кивнул он сам себе и пошел в сторону раздевалок.

Я на всякий случай ещё раз посмотрела расписание. Общий выезд запланирован на восемь. Почему в семь? Он вообще это мне сказал?!

– Хей! Ув-увидимся? – крикнула я Герасиму в спину.

Парень развернулся на ходу.

– Ну да! Завтра в семь, на парковке. Я ж сказал.

– Так, показывай! – с порога проорал мне Павлов.

Волосы дыбом, очки в посверкивающей золотой оправе накидывали ему лет десять, даже домашний костюм в клетку не снял.

– Нечего показывать, – боязно поднялась я с кресла в приёмной частной круглосуточной клиники, где мы уже три года, не считая перерыв, проводили внеплановые обследования.

В лабораторию института ночью так просто не ворвешься.

– Упала? Ушиблась? – тигал он меня, как тряпичную куклу.

– Н-нет, но мне кажется, у меня что-то болит.

Алексей Андреевич приступил к изучению зрачков.