– Я был бы весьма признателен, доктор, – согласился Джер, предусмотрительно схватив свою сумку, на лице безмятежного Сарджерта даже проступила едва различимая улыбка.
***
Полупустой бесколесный поезд совершенно бесшумно мчался по длинному туннелю где-то на нижних горизонтах утопического белого города, чье белокаменное великолепие среди зеркал в золотящихся лучах солнца на чистом небе оставалось неоспоримо и глубоко под землей. Мягкий неоновый свет на потолке разрезал воцарившийся в вагоне с широкими иллюминаторами полумрак, словно бы не позволяя героям утонуть в бездне окончательно.
Сарджерт и Налор уселись на роскошном диване в углу и хранили молчание. Доктору даже показалось, что с непривычки ухватившийся за ручки своей сумки Джер, был настолько погружен в свои мысли, что не видел ничего вокруг, словно бы его холодный взгляд нашел в бездне туннеля нечто незримое всем остальным.
– Ты когда-нибудь выбирался так далеко? – спросил у задумчивого ученика Ролан, мальчишка не сразу расслышал вопрос наставника.
– С тех пор как мне позволили обучаться в университете, у меня появилась свобода передвижения, поэтому кое-что я видел, но мне еще не приходилось бывать у границ города, – заверил Налор, верхние пуговицы его кителя были расстегнуты, но герой не стал делать замечаний, и оба снова замолчали.
– Когда вы бросились ко мне, чтобы отогнать льва, я был сильно удивлен. На мгновенье мне показалось, будто бы вы из другого мира, однако я не думаю, что вы прожили тысячи лет, – признался вдруг Джер, не желая прекращать разговор.
– Я и сам не могу или не желаю этого знать. Когда-нибудь и тебе будет несколько сотен лет, Джер, – ответил задумчиво Сарджерт и следом предпринял попытку разузнать несколько больше о загадочном мальчишке, спросив у него напрямую: – А как ты смог поступить в университет в таком возрасте?
– Пришлось убедить одну из сущностей бог-машины, что я уже готов стать гражданином. Хотя мои сверстники только завершают получение бессознательного опыта предыдущих поколений и мнимого прошлого, – рассказал о формировании сравнимых с ныне живущими матриц личностей у новых серий граждан Джер. – Вы, наверное, уже не помните, когда это происходило с вами.
Мужчина в красном с интересом попытался мысленно воссоздать перед глазами свое первое воспоминание, что сейчас должно храниться в долговременной памяти и быть вполне привычно извлечено квектопроцессорами, как и прочие воспоминания, однако его мысли словно бы путались и тонули в безмерном океане времени. Сарджерт догадывался, по какой причине это могло происходить.
– Нет, мне этого уже никак не вспомнить, ведь первичная память о проведенных на ферме временах подвергают стиранию перед началом взрослой жизни, – возразил Ролан, явственно до жути осознав, насколько эта операция для всех была удобна: никто и не мог знать наверняка, кем он является на самом деле, в чем и заключается полная свобода.
– Даже если так, то остается вероятность, что вы или ваш изначальный прототип прожил столько, сколько существует и весь этот мир, – заметил справедливо ученик.
Умозаключение Джера показалось Ролану необычными, потому что взрослые люди старались не рассуждать о подобных вещах, поскольку правды они никогда не узнают. Причиной этому могут быть и они сами в прошлом, решившие удалить первичные воспоминания, чтобы начать заново с прежней матрицей личности, которая определяется главным образом бессознательным, откуда берут свое начало струны мыслей.
– Плата за существующий мир – добровольное и осознанное незнание, – высказался доктор, ему было очевидно, что Джер предпочел о чем-то умолчать.
– Именно поэтому я приходил в университет каждый день, чтобы только встретить доктора Вальцлафа, но он все не появлялся, – сказал неясно мальчишка, тогда Сарджерт перестал выпытывать из него информацию, следом внезапно через широкие окна в вагон проникли лучи яркого дневного света, на короткий миг ослепив пассажиров.
Скоростной поезд, наконец, вынырнул из беспросветного мрака туннеля, и перед героями во всем своем совершенстве представала по-настоящему удивительная картина грандиозного подземного горизонта. Из облаков высоко в иллюзорном небе пробивались сквозь потолок монолитные белокаменные небоскребы, словно бы они росли в обратную сторону и устремлялись вниз, к поверхности, где под искусственным светом золотящегося в зените солнца зеленели пятна величественных хвойных лесов. Пассажирам даже на короткий миг показалось, что они могли ощутить терпкий аромат чистого леса и расслышать его томное молчание. Несчетное множество экранов на потолке создавало беспрецедентную по своим масштабам иллюзию идеального синего неба, что среди дымки редких облаков было попросту неотличимо от настоящего.
Город здесь был не таким густым и многоуровневым, как у поверхности, будто бы он был разорван на мелкие островки у гигантских монолитов домов из стекла и мрамора, во многом именно поэтому колоссальная подземная галерея использовалась в качестве заповедника, где горожане могли насладиться первозданной красотой дикой природы. Изящные арочные мосты магнитных дорог с широкими пролетами протянулись на высоте нескольких сотен метров прямо над величественными лесами, что каждый раз сменялись широкими полями, первозданными холмами и быстрыми реками.
Ролан заметил, насколько стремительно пришел в оживление Джер и, прилипнув к стеклу, бросился жадно разглядывать целый клин белых птиц, что всего на одно мгновенье поравнялись с составом. Сарджерту уже приходилось видеть подобное множество раз, но, к собственному изумлению, ему захотелось удивиться вместе с этим мальчишкой, словно бы все вокруг показалось герою совершенно новым, заигравшим новыми красками, будто бы он заново открывал для себя уже известные вещи.
– Смотри! – прокричал звонким голоском студент, указав пальцем на какую-то странную постройку посреди леса, Ролан не сразу признал в ней средневековый каменный замок с рядами высоких башен, над которыми возвышались красные знамена.
– Настоящий замок! – объяснился впопыхах впечатленный Налор.
Искренние слова мальчишки поразили героя до глубины души, ведь уже долгое время он ничему не удивлялся, будто волшебство изобилия вокруг для него превратилось в рутину. Сияющие восторгом глаза Джера сначала были наполнены искренним восхищением, но уже через несколько секунд мальчишка вдруг сделался серьезным, словно, не найдя отклика, студент строго подавил в себе порыв первооткрывательства. Доктор заметил эту перемену и мгновенно почувствовал на своих плечах груз вины, словно сейчас он предал мальчишку.
– И, действительно, настоящий замок, Джер, – произнес удивленно Ролан, на что, к его счастью, малолетний ученик с предательски знакомым оттенком волос улыбнулся, заставив мужчину продолжить искренне врать: – Неоднократно проезжал здесь, но никогда его не видел или не обращал внимания.
– Странное чувство, словно рядом с ним обыденность перестает быть однотонной и серой, приобретая прообраз смысла: даже нелепая ложь может показаться приятной, – пронеслось в мыслях взбудораженного палитрой новых эмоций доктора, когда величественные просторы подземных галерей пропали из виду. – Неужели именно по этой причине смертные люди когда-то создавали семьи и заводили детей, тогда почему теперь все иначе, зачем мы выращиваем клонов самих себя?
Всего через несколько секунд скоростной поезд достиг иллюзорной синей стены из тысяч телеэкраном и вновь утонул в бездне тоннеля. Комфортабельный вагон с героями погрузился в полумрак, а серебристые волосы мальчишки в свете неоновых ламп возгорелись белесыми пятнами, точно бы они перестали быть настоящими, предательски обнажив маскировку, а Сарджерт вдруг отчетливо осознал, что не знает об этом загадочном ученике почти ничего. «Зачем ему понадобилась личная встреча с Эриком Вальцлафом? Разве они вообще знакомы?» – задавался вопросом мужчина в красном.
В этот раз тоннель между горизонтами был коротким, но глаза героев уже успели привыкнуть к царствующему в салоне полумраку, от чего внимательный к мелочам Ролан заметил, как мимо них прошел грубый силуэт высокого человека, остановившегося вскоре у ближних дверей. Лица незнакомца в белом видно не было, однако случайным образом Сарджерт обнаружил, возгоревшийся чистым изумрудным сиянием один из глаз этого человека, и безошибочно определил в нем боевой имплантат, что позволял владельцу видеть в темноте также ясно, как и при свете дня. «Должно быть, он из числа корпуса космического флота», – решил мысленно Сарджерт, казалось, что таинственный пассажир не обратил никакого внимания на Ролана и Джера, но доктор насторожился, словно почувствовал на себе тяжелый взгляд. Незнакомец отвернулся.
