Мальчишка нерешительно кивнул, оправив свои серебристые волосы, чей оттенок был на несколько тонов ярче его студенческого кителя, доктору все еще было непривычно видеть форму на умном не по годам ученике.

– Я уже видел их однажды, но никак не могу вспомнить, где именно, – подумал мысленно о волосах юного собеседника Сарджерт, казалось, его пустые глаза смотрели через Джера сразу в мистическую и невидимую всем остальным бездну.

– Благодарю вас, доктор, – закончил разговор, притворно улыбнувшись, студент, после чего Джер отстранился, оставив мужчину в красном наедине с целым ворохом догадок. Герой еще какое-то время простоял неподвижно во внутреннем дворе университета, пока таинственный собеседник затерялся среди серости других учеников.

Доктор Сарджерт вдруг поймал себя на мысли, что все, начиная с сегодняшнего утра после пробуждения, кажется ему совсем ненастоящим, словно бы сегодня он проживал первый день своей жизни или попросту сошел с ума. Он никак не мог найти себе места, даже когда неспешно зашагал по коридорам, пока не остановился напротив нескольких газовых камер, что были похожи более на телефонные будки довоенных эпох. Всего один десятисекундный сеанс позволял выбрать любое настроение на целый день, словно бы сделав заказ из меню ресторана, или полностью убрать усталость благодаря перепрограммированию компьютеризированных участков мозга, также газ позволял переписывать и удалять воспоминания. Ролан был осведомлен, что посещение подобных машин для многих является обыденным делом, точно таким же, как еда и отдых, хотя газовые камеры позволяли не тратить время на сон вовсе, но в этом было мало смысла, ведь бессмертие позволяло никуда не торопиться.

– Блаженный газ дарит суррогатное чувство облечения, лишая возможности получить эти эмоции самостоятельно, пусть даже избавиться от воспоминаний можно выборочно, пусть даже это и не несет вреда, пусть даже личность остается неизменной и не утрачивает индивидуальности. Но, если запереться в этой камере на целую вечность и, пребывая в иллюзиях и грезах, строить воздушные замки, разве будет ли это все еще жизнью или уже станет ее суррогатом? – задавался вопросом Ролан, длинный коридор перед ним был совершенно безлюдным, на потолке висели и переливались янтарным блеском десятки ламп с тонким мнимым пламенем внутри, что отражались в глянце зеркал, словно свечи в сводах готического храма.

Помещение показалось герою в красном фальшивым, точно он оказался на пороге кроличьей норы, сошедшей со страниц одной знаменитой довоенной сказки. Блики навесных огней над головой Ролан сверкали подобно звездному небу, отражаясь кафельной мозаики стен, что напоминали скорее сетку, откуда у угодившей туда жертвы уже не было выхода.

– Я уже видел эту картину однажды, далеко отсюда, – нечто неясное сорвалось с уст доктора Сарджерта, когда завораживающее мерцание мнимых свечей превратилось в красочные сполохи от разрывов ракет в ночном мареве, а затылок мгновенно отозвался чем-то теплым.

Волна спасительного спокойствия распространилась по всему телу доктора. «Встреча с Пауэрсом», – без какой-либо видимой причины пронеслось в мыслях Ролана, он уже не помнил, зачем остановился посреди безлюдного коридора, мерцание свечей более не навивало никаких воспоминаний, словно все они утратили свои таинственные свойства.

***

– Как и всегда в одно и то же время – за пятнадцать минут до начала занятий. А ты не изменяешь своим привычкам, – заметила с едва различимой улыбкой на лице коллега Сарджерта, кокетливо оправив тонкие бриллианты серег. Девушка была несколько старше Ролана, но с каждым годом выглядела моложе, приостановив биологические процессы старения.

– Сегодня вы так внимательны к моей персоне, – проговорил Сарджерт, после чего оба героя, знающие друг о друге все и даже больше, искренне рассмеялись. Не было никакой нужды в притворстве, ведь Анна и Ролан вновь оказались наедине, если не брать в расчет пару молчаливых цифровых помощников. Полупрозрачные силуэты отсутствующих коллег упорно изображали деятельность, Хейзель любезно попросила их сохранять тишину.

Обаятельная девушка, чьи темные волосы на голове были аккуратно собраны при помощи пары элегантных деревянных палочек, названия которых мужчина и не знал, обратившись к герою по имени, призналась:

– Ролан, клянусь, если ты однажды не придешь, то я совершенно точно свихнусь работать вместе с этими болванками.

– Все ради тебя, дорогая Анна, – с наигранной серьезностью в голосе изрек Сарджерт, приблизившись к письменному столу.

Взаимные комплименты стали чем-то вроде шутки, поскольку оба героя несколько лет назад состояли в законном браке, только он продлился всего двадцать один день, что было ровно вчетверо меньше среднестатистического союза сердец. Более люди не находили смысла в длительных отношениях, ведь в их распоряжении была целая вечность и возможность полного клонирования супруга. Каждый в отдельности перестал быть незаменимым или хотя бы уверенным в том, что сам не является чьей-то копией, в эру всеобщего изобилия воспроизводство населения происходило именно таким образом, а уже впоследствии можно было с легкостью прожить свой возраст вспять, обратив биологические процессы старения организма в обратную сторону. Немногочисленных детей выращивали на специальных фермах по точным генным характеристикам, словно создавая сложные живые механизмы, и их воспитанием до момента взросления трепетно занималась вездесущая бог-машина, поскольку любому даже самому развитому обществу время от времени нужна свежая кровь.

– Еще одни бриллианты? – не сразу заметил новые украшения Ролан. – Ты словно девушка из прошлого, где эти безделушки стоили настолько дорого, что ради них многие были готовы рискнуть своей жизнью в опасном деле, – произнес мужчина и по старой привычке вытащил из ящика пустующего стола синюю кружку, что в один миг наполнилась ароматным кофе, точно бы в помещении присутствовал незримый бариста, хорошо знающий предпочтения своего клиента.

Тонкие губы коллеги вновь собрались в сияющую улыбку, словно обняв героя, Анна все не могла налюбоваться своими новыми сверкающими украшениями.

– Такой уж я человек, Ролан, живу этими блестяшками: порой в них можно найти намного больше, чем в людях, – ласково усмехнулась Анна, растянувшись в кресле во весь рост, пока цифровой силуэт Эрика Вальцлафа упорно делал вид, что наслаждается прекрасной картиной цветущего парка через вытянутое к потолку окно. Роскошные темные шторы были собраны.

– Именно поэтому ты меняешь их каждый день, милая? – спросил Сарджерт, испив ароматный кофе, кителя на собеседниках были почти одинаковыми, лишь только костюм Анны был стянут в поясе изящной золотистой лентой.

– Однажды и ты был моей блестяшкой, или уже забылось? – ответила колко Анна, мало кто кроме Сарджерта мог видеть ее такой открытой, бывшие супруги снова искренне рассмеялись. Немногим позже к ним присоединился цифровой помощник Вальцлафа, завороженный необычной птицей с фиолетовыми крыльями, что стояла на берегу озера.

– Почти семейная и почти идиллия, быть может, именно поэтому я все еще появляюсь здесь? – задался вопросом молчаливый доктор, когда он сделал несколько шагов навстречу архаичному плоскому телеэкрану, внимательная Хейзель любезно включила экран мысленным приказом, и глянцевая поверхность моментально налилась чистым белым светом.

– Так хочется посмотреть, как ничего не происходит? – спросила девушка, растянувшись за собственным письменным столом позади героя.

Перед глазами Сарджерта возникло изображение какой-то далекой красной планеты посреди безмерного океана холодного космоса, на поверхности массивного объекта зияла дыра огромных размеров, словно бы аномалия была воронкой на месте подрыва тысяч и тысяч термоядерных зарядов, если, конечно, кто-либо после последней войны многовековой давности обладал подобным арсеналом. В следующие мгновенья кроваво-красный мертвенный гигант затянуло пеленой несчетного множества каменных осколков, что исполинскими черными айсбергами вращались на орбите бессмысленно.