– Сама поест. Бери, – снова встрял человек с длинным хвостом. Он не обернулся, но змеи на его столе зашевелились, приподняли головы и высунули язычки. – Не на меня пялься, а в тарелку, глупая.

Девушка с косами пожала плечами, поставила поднос поверх одеяла Лу и отправилась в другой конец шатра, потому что оттуда донеслись тихие, но исполненные страданий стенания. Йохан прервался – ореолы исчезли в мгновение ока – и тоже направился на звук. У дальней койки он вполголоса перекинулся с девушкой парой слов, а потом они опустились на колени по обе стороны от больного и положили руки ему на грудь. Оттуда завиднелось рыжее свечение, и стенания вскоре прекратились.

Лу взглянула на поднос на своих коленях, а потом отрешенно повертела в руках бутыль и поставила на землю. Ее все еще мучила жажда, но уже не настолько сильная, чтобы пить гадкий отвар. Повернувшись к длиннохвостой фигуре, она разлепила пересохшие губы, но прежде чем успела что-то сказать, тягучий голос прошелестел:

– Воды хочешь? Конечно, у меня есть вода. Что за алхимик без воды, а?

Человек в багровой накидке оторвался от своего занятия. Обтянутые тканью перчаток пальцы пробежали по горлышкам склянок, словно перебирая их, и по разбросанным на столе предметам, в конечном счете извлекая на свет потертую чарку. Перевернув, чтобы вытряхнуть оттуда сор, изучив ее и понюхав, незнакомец, по всей видимости, остался доволен находкой и потому наполнил из стоявшей рядом бочки.

Затем повернулся. Спереди он выглядел еще чуднее, чем со спины – эбонитовая кожа, спадающая на глаза челка, изящные черты и надменная улыбка, выглядевшая потусторонней в полумраке шатра. Он вытянул вперед руку, и вдруг чарка выскользнула из его пальцев и, ведомая незримой силой, точно воздушный змей – ветряным потоком, приблизилась и аккуратно встала на поднос.

Девчонка нервно проследила за этим фокусом, пытаясь разгадать его природу, но больше чарка не шелохнулась. Лу с недоверием заглянула внутрь: похоже, там и вправду была вода. Поддавшись искушению, она взяла емкость и жадно припала к ней губами. Приятная прохлада тут же оросила горло, и Лу ощутила такое облегчение, что даже головная боль немного стихла.

– Ты лучше и правда поешь, а то выглядишь паршивей той муранки, – с усмешкой посоветовал длиннохвостый и вернулся – Лу успела разглядеть – к кипе потрепанных бумаг, стеклянной чаше, от которой вился дымок, и маленьким серебристым весам на своем столе.

От плошки веяло незнакомыми специями, и вкус оказался непривычным. Девчонка через силу проглотила несколько ложек. Аппетит был слабым, к тому же его изрядно портила окружающая обстановка – например, женщина на койке напротив, продолжавшая буравить Лу взором, что горел синим пламенем на мертвенно-бледном лице. От нее бросало в дрожь – она, кажется, ни разу не шевельнулась за все это время, похожая на жутковатое каменное изваяние. Вроде бы именно ее здесь называли «муранкой» и «нечистью». Забавно, мураны – прямо как в сказках, которые рассказывал…

…Хартис?!

Память, прежде молчавшая, вдруг обрушилась на девчонку чудовищной лавиной. Это было похоже на пробуждение от долгого сна: перед глазами, широко распахнувшимися от шока, встала вся жизнь в Кауре, включая последний день – тот самый, когда Лу уехала из дома. Онемев, тяжело дыша, она долго не могла прийти в себя. В груди защемило, и стихшая головная боль вернулась с утроенной силой. Девчонка поднесла к лицу дрожащие пальцы, размазывая по щекам слезы. Пусть она отчетливо, во всех деталях помнила, как покинула город, отправившись вслед за хозяином, теперь казалось, что это было чрезвычайно давно. В тот день… она ехала на лошади по тракту, но Хартиса нигде не встретила, а затем стемнело, и она решила немного вздремнуть. Да, так и было – последнее, что она помнит, это звезды над головой, сияние которых проглядывало сквозь плотную завесу тумана. Но что же случилось после? И как она оказалась здесь?

И вообще, «здесь» – это где?..

Она медленно повернула голову. Гипнотический сияющий ореол в дальней стороне шатра, кажется, становился все ярче. «Это волшебство», – сказала Нами. Волшебство… Прямо как в сказках, которые рассказывал Хартис. Девчонка глухо расхохоталась. Теперь понятно, почему все кругом, пусть странное и непривычное, казалось ей отдаленно знакомым. Похоже, это и было то самое место, истории про которое она порой слушала перед сном. Говорят, если долго идти по пустынной дороге… А ведь, если вдуматься, именно так все и случилось – пустынная дорога, туман, крепкий сон. Подождите… Сон? Может быть, все это очень-очень длинный сон? Нет, ее чувства, все происходящее слишком реально, а значит…

Между тем, сияние ауры все усиливалось, и даже длиннохвостый невольно обернулся и осуждающе покачал головой, глядя, как двое в белых рясах сгорбились над койкой.

– Мы не справимся, – голос девушки выдавал напряжение, как если бы она тащила на спине мешки с песком.

Аура ненадолго ослабла: Йохан вскочил на ноги и, сделав шва шага по проходу, выкинул вперед руку во властном жесте. В ответ на это в дальнем углу, в нагромождении из тюков и ящиков возникло какое-то шевеление. Пара фигур, отдаленно похожих на человеческие, очень быстро поднялась с земли и вынырнула наружу через приоткрытый полог. Отовсюду донеслись шепотки. Люди (стоило ли продолжать считать их людьми?), занимавшие койки, многозначительно переглядывались, приподнимали головы или садились, словно готовились нечто увидеть. Даже синеглазая муранка перестала пялиться на Лу, переведя взгляд на вход в шатер, и настороженно выпрямила спину.

Буквально через минуту полог опять заколыхался, и внутрь быстрым шагом вошли еще двое в белых рясах. Без колебаний они поспешили к койке, опустились рядом и так же сложили руки на теле больного. Сияющие ауры, которых теперь стало восемь, слились в одно большое пятно оранжевого света. Оно становилось столь ярким, что завороженно наблюдавшей за ним Лу в итоге пришлось отвернуться, чтобы не ослепнуть.

При этом она наткнулась взглядом на тех, кто привел подмогу, и сразу ощутила подкатывающий к горлу комок. Это были шарнирные куклы без лиц, похожие на ростовые манекены для швей; и она бы не испугалась так сильно, если бы самолично не лицезрела, как они двигались: вернулись в шатер, шагая нога в ногу, подобно солдатам, и, безвольно обмякнув, с деревянным стуком упали на пол рядом с кучей ящиков.

– Давай же! – крикнул Йохан, заставив девчонку снова переключить внимание на дальний конец лазарета. Аура пульсировала и дрожала, и Лу показалось, что такими темпами она вскоре взорвется и ослепит всех вокруг заревом мучительно яркого света… Но этого не случилось, а через минуту все исчезло, и притом исчезло молниеносно, погрузив шатер обратно во мрак, непроглядный после неистового светового действа.

Несколько долгих мгновений в воздухе висела тишина. Все еще пребывавшая в страхе и от аур, и в особенности от жутких кукол, Лу вся подобралась и заморгала, приспосабливаясь. Когда поблизости донеслось бульканье закипевшей жидкости, она невольно вздрогнула, отчего поднос с ее коленей глухо шлепнулся на землю.

Тут же девчонка содрогнулась вновь: несколько змей со стола алхимика скользнули на пол, перевернули поднос и, ловко орудуя хвостами, расставили на нем упавшую посуду. Между тем их владелец, глядя на фигуры в рясах, скрестил руки на груди и пробормотал:

– Истинное безумие – повторять одно и то же действие в надежде на иной результат…

Он в очередной раз покачал головой и отвернулся к столу. Не сговариваясь, больные на койках последовали его примеру – легли, стараясь отвернуться, закрыть глаза или укрыться с головой. Лишь человек на кровати справа, прежде кутавшийся в одеяло, теперь полулежал, приподнявшись на локтях. В ответ длиннохвостому он тихо бросил:

– Вы так циничны, ваше могущество.

Напряженно проследив за змеями, которые уползли и сгинули во тьме под столом, девчонка повернулась, чтобы наконец рассмотреть суровое, грубоватое лицо своего соседа. Должно быть, он шаот, неожиданно для самой себя догадалась Лу. Хартис много рассказывал про шаотов. По его словам, некоторые из них были похожи на шенов из Каура, могли бы запросто раствориться в толпе. Только вот этот – с кожей цвета переспевшей клубники и не менее странного оттенка ежиком коротких волос на голове, – конечно, не смог бы.