Тем не менее, несмотря на такое относительное разнообразие фауны каменноугольного периода, интересен он прежде всего не животными, а растениями. Последние тогда были царями природы, для них существовал мир. Папоротники имели своих представителей в лице травянистых и древесных. Другие представители тогдашней флоры, каламиты, с огромными бороздчатыми и членистыми стволами, настолько напоминали теперешних своих потомков, хвощей, насколько дуб подобен тростинке. А еще были астерофилиты, со звездчатыми листьями, признаваемыми, впрочем, некоторыми за листья каламитов; изящные аннулярии, с кольчатыми листьями; плауны с корою, покрытою ромбической формы рубцами, эдакие гиганты — до 40 метров высоты. Двусемянодольных в лесах этого периода было немало, но они росли на высотах, в то время как все перечисленные жили на болотистой, солоноватой, временами заливаемой морем почве. Из голосемянных, кроме хвойных, наподобие наших можжевельника и араукарии, были сигилярии и кардаиты. Первые — это большие деревья с ветвистыми корнями и бороздчатыми стволами, усеянными рубцами, словно печатями, а кардаиты отличались рядом признаков, свойственными нескольким современным родам, они достигали значительной высоты.
Очевидно, климат в то время был более жаркий, чем нынешний тропический. Мало того, несомненно, что атмосфера была тогда насыщена водяными парами и в высшей степени богата углекислотой, — иначе невозможно объяснить того высокого процентного содержания углерода, какое мы видим в каменном угле, этом кладбище лесов описываемого периода. Ни ранее, ни после каменный уголь не образовывался на таком широком пространстве земного шара, как в этот период. В предшествовавшие эпохи материки были слишком малы, а потом температура у полюсов успела уже значительно понизиться, наряду с уменьшением количества влажности и углекислоты в воздухе, что не могло благоприятствовать растениям.
Как образовались громадные залежи каменного угля? В настоящее время имеются два предположения относительно происхождения этого полезного ископаемого — теория сплавов и — торфяная. Первая, применимая лишь по отношению к небольшим каменноугольным бассейнам, основана на предположении о наносном происхождении растительного материала. Скопления растительных остатков, погребенные под слоем ила, глины, песка без доступа воздуха, подверглись неполному разложению и превратились в каменный уголь. Последний имеет тем большее количество углерода, чем сильнее было давление, под которым совершалось это внутреннее разложение растений.
Торфяная теория, объясняющая происхождение большей части залежей каменного угля, признает необходимость образования его там, где рос сам материал. Описание слоя каменного угля, даваемое Лайелем, служит яркой иллюстрацией этой теории. «На пространстве приблизительно в четверть акра я насчитал не менее тридцати древесных стволов с корнями… некоторые имели более двух метров в обхвате. Сломанные у самого корня стволы лежали в различных направлениях, часто друг на друге. Длина одного из них равнялась пяти метрам, другого — десяти, остальные были короче. Все они были сплюснуты».
Бросим взгляд на особенности и распространение каменноугольной системы в России. Треть ее занята отложениями этой системы: от Донца до Белого моря и от Урала до 35° долготы. Но самый порядок этих отложений в России несколько отличен от западноевропейского. В то время как там глубоководные отложения были ранее мелководных и пресноводных, у нас, наоборот, — отложения открытого, глубокого моря сменяют прибрежные и пресноводные. Из этого мы видим, что к концу описываемого периода, когда Западная Европа уже была обнажена, Центральная Россия еще была под водой.
Следующая система — пермская, или диас, — настолько близко примыкает к предыдущей, что многие геологи пытались соединить их в одну. Ею заканчивается первичная эра. Никаких характерных особенностей диасовый период не представляет, если не считать появления в это время первых пресмыкающихся. Это указывает на изменение атмосферных условий, при которых оказалось возможным существование животных с легочным дыханием. Но они еще очень первобытны. Постепенно скелет их совершенствуется, приближаясь к типу низших млекопитающих, каковы птицезвери и неполнозубые. Это совершается к концу периода, на пороге триаса, открывающего собой следующую эру жизни Земли.
III
Общая характеристика вторичной эры. — Геологические перемены в течение мезозойской эры. — Фауна триаса, юры и мелового периода.
Триасовым периодом начинается мезозойская эра[3] которая обнимает, кроме упомянутого, еще юрский и меловой периоды. Сильная вулканическая деятельность, характеризующая предыдущую эру, в наших краях совершенно утихает и сменяется периодом покоя, во время которого оставленные расселины и трещины земной коры наполняются разными минералами. Море, обмелевшее к концу пермского периода, во многих местах делается достоянием наземных животных и растений. Во время триасового периода большая часть Европейской России обнажается, и только западный ее угол омывается мелководным морем, которое все более мелеет. Но достаточно взглянуть на карту следующего, юрского, периода, чтобы составить себе понятие о происшедших переменах в картине распределения по Европе моря и суши в середине мезозойской эры; однако к концу ее опять начинается поднятие материков. В зависимости от этих перемен во взаимном расположении суши и вод и понижения температуры воздуха изменяется и весь органический мир вторичной эры. Растительность уже не отличается тою роскошью, какая характеризует каменноугольный период; в ней преобладают хвойные и саговые. Сигилярии, лепидодендроны и некоторые папоротники исчезли навсегда вместе со всеми видами, для которых нужна очень высокая температура и низменные, сырые места.
Их заменили саговые, столь сходные по внешности с пальмами, но в действительности составляющие особую группу хвойных; они до такой степени характерны для вторичной эры, что ее называют «веком саговых пальм». Почти с таким же правом можно было бы назвать ее эрой пресмыкающихся, которые были в то время истинными властелинами Земли. Первые птицы появляются только под конец мезозойской эры. Что касается высших растений, — однодольных и двудольных, — то они появляются лишь к концу мелового периода.
Такова в общих чертах характеристика мезозойской эры.
Триасовый период в наших широтах характеризуется постепенным обмелением моря и в зависимости от этого появлением мелководной прибрежной фауны, а также образованием внутренних морей. В этом отношении триас имеет много общего с девонским периодом: тот же окрашенный солями железа песчаник, который в отличие от древнего, девонского, называется новым. К концу триаса Центральная Европа была покрыта мелкими и настолько солеными водами, что в них не могли жить рыбы, которых мы почти и не находим в глинистых осадках последней эпохи триасового периода. Тогдашние озера походили на теперешнее Мертвое море. Напротив, наземные растения были очень распространены. Так, например, южная часть Скандинавии, от которой море отступило, заняв область Альп, была покрыта роскошными первобытными непроходимыми лесами.
В зависимости от распределения моря в период триаса отложения последнего бывают двух типов: средиземноморского, отличающего триасовую систему Германии, и глубоководного, очень распространенного в Альпах.
Юрская система[4] делится на три отдела — нижний (лейяс), средний и верхний. Горные породы, слагающие ее образования, имеют, по наблюдениям германских геологов, окраску тем светлее, чем позднее отложились эти породы. Таким образом, названия — черная, бурая и белая юра — приблизительно соответствуют общему внешнему виду юрских образований.
