Нет сомнения, что тот или иной тип жилищ применяется до известной степени сообразно с условиями местности, где живет человек, причем большая или меньшая зависимость от последней может отчасти служить мерой культурного развития народа. Так, например, древний троглодит Франции, селившийся в местностях, изобиловавших пещерами и другими естественными убежищами, был бы в первое время, надо полагать, беспомощен в стране, где таких убежищ нет. Человек эпохи северного оленя, пользовавшийся пещерами, умел уже, однако, устраиваться под утесами или в углублениях почвы. Что касается датчанина времен древнего неолитического периода, то он в этом отношении стоял, вероятно, еще выше: возможно, что он устраивал уже шалаши из шкур убитых животных. Те же шкуры, но только обработанные моржевым жиром или костным мозгом, служили ему и одеждой. Подобным же образом жили и одевались вообще все северные народы Европы.
У нас не только не имеется данных для суждения о жилище древнейшей эпохи нового каменного века в Дании и Скандинавии, но и вообще о всем неолитическом периоде и даже бронзовом веке; до сих пор не найдено никаких остатков жилищ этих отдаленных времен. Если, однако, обратить внимание на аналогию между местами вечного покоя мертвых и формой жилищ живых, то можно допустить без всякой натяжки, что человек эпохи могил с ходом, вероятно, строил себе жилище наподобие этих гробниц. В подтверждение этого предположения можно указать на подмеченное Нильсеном сходство между формами скандинавских гробниц с ходами и жилищами американских и европейских полярных народов. На Камчатке зимними жилищами служат сооружения, поразительно похожие на могилы с ходом, а летние устраиваются на сваях. Здесь, таким образом, сосредоточились оба вида жилищ неолитического века.
Судя по украшениям неолитического века, состоявшим, как и в предыдущую эпоху, главным образом из ожерелий зубов различных животных, можно заключить, что человек неолитического периода имел уже более развитые эстетические потребности сравнительно со своим предшественником. Доказательством этого может служить ожерелье из двенадцати пополам распиленных клыков кабана, нанизанных на сухожилие. Это украшение, найденное в торфяниках Соммы, для своего изготовления требовало много кропотливого труда. Очевидно, на такую работу для столь незначительного предмета мог решиться только человек со сравнительно возвышенными стремлениями. Справедливость этого взгляда еще более подтверждается находкой чего-то вроде гребня с несколькими зубьями, по-видимому назначенного расчесывать косматую голову первобытного человека.
В неолитическую эпоху мы встречаем зачатки новых отраслей производства, впоследствии имевших огромное влияние на жизнь человечества: таковы судостроение и земледелие.
Исследуя Аббевильские торфяники, Буше де Перт нашел здесь массу неправильной формы кремневых осколков. Назначение их долго оставалось загадочным, пока не были найдены берцовые, лучевые, локтевые кости животных, иногда и человека, особым образом обточенные. Когда упомянутые кремни сличили с костями, то оказалось, что последние служили рукоятками к первым. Назначение этих характерных для неолитического периода орудий было очень широко: они служили для строгания и скобления дерева, для обрезки ветвей, но главным образом для выдалбливания и скобления внутренности лодок, которые изготовлялись из цельного дерева при помощи выжигания. Остатки подобных образчиков первобытного судостроения можно встретить во многих музеях. Более тщательная отделка некоторых из этих лодок указывает на употребление при их постройке металлических орудий, но большинство выжжено и затем обтесано каменными. В подводном иле озер Швейцарии встречается очень много челноков, выдолбленных каменными орудиями; по концам эти челноки сужены, так что напоминают наши полесские «душегубки», — название довольно меткое и соответствующее действительным условиям плавания на подобных судах. Итак, очевидно, человек времен шлифованного камня имел понятие о плавании озерном, речном, а отчасти, вероятно, и морском (датчане).
Какова же, однако, была смелость пускаться в море на столь несовершенных судах?! Но без нее не было бы и современного мореплавания, начало которого, как полагает Мортилье, следует искать именно в эпоху шлифованного камня.
К этой же эпохе относится и начало земледелия, которое впоследствии, особенно в Средней и Южной Европе, сделалось главнейшим источником пропитания жителей. Так, например, жители свайных построек, вначале бывшие исключительно рыболовами и охотниками, постепенно стали заниматься скотоводством, стали приручать разные породы и наконец сделались земледельцами.
О растениях, какие разводились неолитическим человеком, мы можем судить по тем зернам, которые сохранились (в обугленном виде) среди осколков больших глиняных сосудов, в которых они находились: пшеница, похожая на нашу, занимает среди них первое место, изредка встречаются пшеница мучная и двурядный ячмень, шестирядный же попадается очень часто.
О способах растирания хлебных зерен можно сказать очень много, но в общем они сводятся к толчению или раздавливанию в ступах, между камнями — в первые времена или же размалыванию при помощи жерновов — в более позднюю эпоху. Выпечка хлеба производилась при помощи раскаленных камней, на которые клали тесто.
О ткацком станке, употреблявшемся в эпоху свайных построек Швейцарии, можно судить по старинному станку на Фарерских островах.
Рютимейер полагает, что вначале лен возделывался исключительно ради семян, которые употреблялись в пищу, обработка же волокон началась позже, — сперва для приготовления веревок, ниток, сетей, а впоследствии и для тканей.
Следы войн неолитического века очень многочисленны, особенно в Бельгии: это так называемые «укрепленные лагери», располагаемые обыкновенно на утесах, выдвигающихся в долину, над которой они господствуют, соединяясь узким перешейком с плоскогорьем. Лагерь окружался толстой стеной из нецементированных камней и глубоким рвом. Осажденные сбрасывали на осаждавших камни, образовывавшие стену. Замечательно, что места подобных древних укреплений были настолько хорошо выбраны, что даже во время новейших войн они считались удобнейшими позициями для боя.
Представление о войне неразрывно связано с мыслью о смерти. Потому-то переход к описанию могильных памятников и погребальных обрядов неолитического человека вполне естествен.
Наиболее интересными и величественными остатками этой эпохи являются дольмены и другие так называемые мегалитические памятники.
Представьте себе каменную, почти плоскую глыбу, горизонтально положенную на известное число вертикально стоящих камней, — это и есть дольмен. Иногда подобные камеры были двухэтажными и служили для погребения многих покойников. По большей части дольмены засыпались землею для предохранения тел усопших от непогоды и диких зверей; в таком случае они называются тумулусами.
Существует мнение (Нельсон, Леббок), что особый вид могил доисторического человека, называемый крытыми галереями, или могилами с ходом, первоначально представлял собой жилища, которые после смерти их хозяев обращались в могильные склепы. Этим объясняется, между прочим, то обстоятельство, что в некоторых тумулусах, не находя никаких следов человеческих костей, замечали, однако, золу, посуду, оружие.
В течение позднейшего каменного века во всей Европе господствовал обычай хоронить тела, не сжигая их; обычай же сожжения появился позднее, но никогда и нигде не было заметно исключительного применения одного этого способа, благодаря чему даже в местах погребения эпохи металлов наряду с урнами встречается большее или меньшее число могил со скелетами.
