— О, прошу прощения, вы ужинаете? — спросила Лили.

Холли не спеша дожевала и проглотила.

— Нет, просто сделала себе бутерброд. Вы к маме?

Лили кивнула. Холли смотрела на нее с подозрением. Естественно. Какого черта Лили заявилась к ним, зачем ей понадобилась Элисон?

— Мама, — прокричала Холли. — Это Лили, соседка.

Через несколько секунд появилась Элисон.

— Привет, Лили.

Холли изобразила полное равнодушие, но сама, видимо, умирала от любопытства — с чего это соседка пожаловала с визитом, ни с того ни с сего?

Элисон так удивилась, что так и стояла в дверях.

Лили неловко переминалась с ноги на ногу. Прийти-то она пришла, но сама не знала, с чего начать.

Холли подняла брови и удалилась. Уж больно все это странно.

— Да что ж это я? — ответила Элисон. — Проходи в дом.

Лили так обрадовалась приглашению, что едва не бросилась Элисон на шею.

Она прошла за хозяйкой на кухню, где Холли смотрела на компьютере сериал, доедая свой бутерброд.

— О, Лили-Мэй хотела это посмотреть, — сказала Лили, указывая на экран.

— Да ну? — удивилась Холли. — Я бы сказала, что ей такое немного рановато. Это 13 причин почему. О девушке-подростке, которая покончила с собой.

Элисон и Лили значительно переглянулись.

— А я и не знала, — сказала Элисон дочери.

— Мама, расслабься. Идея в том, чтобы предостеречь. Это не руководство к действию.

Элисон нервно рассмеялась.

— Пойду наверх. Если мимо окна пролетит тело, не нервничайте, хорошо? — сказала Холли.

— Ха-ха!

Лили улыбнулась. Этот короткий разговор между Элисон и Холли, такой естественный и непринужденный. А почему должно быть иначе? Они же мать и дочь. Почему у Лили не получается так с Лили-Мэй? Ее дочери только восемь, но Лили предчувствовала, что с ней никогда не будет просто.

— Присаживайся, — сказала Элисон. — Или будет удобнее в гостиной?

— И здесь хорошо, — сказала Лили.

Элисон по-прежнему изучающе смотрела на нее, как на только что выловленную рыбу. Лили, в свою очередь, украдкой посматривала на хозяйку. В леггинсах и открытом жилете, без макияжа, с распущенными по плечам темными волосами, Элисон выглядела совсем иначе, чем она привыкла.

Без делового костюма и косметики она сбавила лет десять, не дашь и тридцати. Вполне могла бы сойти за сестру своей дочери.

— Не знаю, как ты, но, по-моему, самое время для бокала вина, — сказала Элисон. — Гм, не знаю даже, ты пьешь?

Раньше Лили ответила бы извиняющейся улыбкой и сказала: «Я бы выпила мятного чаю, но не стоит беспокоиться».

Сегодня Лили ответила:

— Можно не заморачиваться с бокалом. Просто бутылку и соломинку.

— Тяжелый денек? — улыбнулась Элисон.

— Именно так.

— Тогда не буду спрашивать, белое или красное.

— Да хоть пополам, того и другого.

Элисон извлекла бокалы, такие огромные, что в каждый поместилась бы целая бутылка. Потом достала из холодильника открытую бутылку белого и разлила по бокалам.

— Это далеко не последняя, — сказала она.

Лили не сразу ответила. Она припала к бокалу, как бегун после марафона к бутылке воды.

— Извини, — сказала она, поставив бокал на стол. — У меня такое ощущение, что я вдруг проснулась и поняла, что всегда была алкоголичкой. И теперь пытаюсь наверстать упущенное.

Элисон фыркнула.

Она села за стол лицом к Лили.

Миниатюрная женщина. Лили казалась себе рядом с ней великаншей, несмотря на свой средний рост и стройную фигуру.

— Какая из тебя алкоголичка, — ответила Элисон. — Зато перед тобой женщина, у которой в холодильнике винный склад. Мне кажется, все из-за того, что случилось на этой неделе. Оливия, полицейские допросы. Мы все перенервничали.

— Мягко говоря, — сказала Лили и снова отпила вина.

Женщины встретились взглядами поверх бокалов с вином.

— Хотя она и была мерзкая, — сказала Лили.

Элисон смотрела на нее в изумлении.

— О, еще какая, Элисон. Я знаю, у тебя слишком мягкий характер и ты не хочешь замечать в других плохое, но, можешь мне поверить, за Оливией много чего водилось.

— Тяжелый человек, — ответила Элисон. Она отпила из бокала. — К сожалению, я не сразу это поняла. Знаешь людей, у которых я купила этот дом, — Каземи? Отец, Махмуд, меня предупредил: «Остерегайся этой расистки из соседнего дома. Я как-то сказал ей, что доктор, и после этого она вечно донимала меня рассказами о своих недугах!»

Лили рассмеялась.

— Я его помню. Они держались особняком. Он же вроде профессор, историк? Ну да, а она, конечно, решила, что раз с Ближнего Востока и доктор, то, конечно, врач. Справедливости ради, никогда не замечала с ее стороны никаких проявлений расизма в свой адрес. А ведь что касается оттенков черного…

— Я знаю, — рассмеялась Элисон. — Он и сам, честно говоря, был сноб и довольно недружелюбный. Опять же, предпочитал именоваться доктором, а не профессором, но, видимо, он почувствовал какое-то высокомерие с ее стороны. Ты бы слышала, как ее Холли назвала при полицейских.

— И как же?

— Рифмуется со словом «звезда».

— Ух ты, — сказала Лили. — Она у тебя девушка с характером. Хотя я сама рассказала полиции, что мы с Оливией особо не дружили. Кстати, кажется, ее лучшие друзья вернулись — Миллеры. Я видела сегодня утром, как они подъехали.

— Ты и вправду думаешь, что у Оливии могли быть друзья? — спросила Элисон. — Мне она казалась очень одинокой.

— Думаешь?

— Да, — Элисон нахмурилась. — Она вечно пыталась со всеми сблизиться, но у нее никогда по-настоящему не получалось, правда? Думаю, сначала она действительно хотела стать моей подругой, но, похоже, от безнадеги. Эта ее странная навязчивость. И еще любила присочинять, знаешь? Какая она незаменимая сотрудница, как все ее любят, но… ведь никто, кроме меня, к ней никогда не заходил. А у нас все-таки немаленькая разница в возрасте, семнадцать лет. С другой стороны, мне кажется, Миллеры существенно ее старше?

— Ага, но они тоже странная парочка, — сказала Лили. — Есть в них что-то неприятное.

— Неприятное! Тебе что, правда, так кажется?

— Определенно.

— Ну что ж, думаю, полицейские с ними тоже захотят пообщаться. — Элисон покрутила свой бокал с вином. — Почти уверена, они уехали в очередное путешествие как раз в тот день, когда она умерла, если верить полиции.

— Думаю, ты права. Как бы там ни было, лучше не надо про полицию. У меня такое ощущение последние пару дней, что все летит к черту. Кто-то умер на нашей улице, и в итоге мы все оказались под микроскопом. Пожалуй, уже все равно, можно и тебе рассказать — у меня было столкновение с Оливией.

— Столкновение? — отозвалась Элисон.

— Да, — Лили кивнула. — Ее лицо столкнулось с моим кулаком.

— Да брось!

— Ну да, конечно. Я же Лили, хиппи-пацифистка. Вообще-то, у меня нет склонности к насилию, можешь мне поверить. Но она умудрилась разбудить во мне зверя.

Лили почему-то хотелось оправдаться за свой поступок. Элисон теперь смотрела на нее с некоторой опаской. Как знать, может, надо уже привыкать к таким взглядам?

— Все же я была не права, — добавила она тихо. — Не стоило этого делать.

Элисон покачала головой, не соглашаясь.

— И ты об этом рассказала полицейским? — спросила она.

— Да. А что оставалось делать? Вулф нас видел.

— Ох, только не это, — изумилась Элисон. — А они что?

Лили вздохнула.

— Да ничего особенного. Решили, что у меня не все дома. А вот Дэвид… — Она взяла бокал и допила остатки вина.

Элисон встала, подошла к холодильнику и вернулась с неоткупоренной бутылкой.

— А ты, значит, не шутила насчет своих запасов, — сказала Лили.

— Вино — дело нешуточное.

Она наполнила бокал Лили и приостановилась, с бутылкой в руке.

— Почему мы никогда раньше вместе не выпивали? В смысле вот так, вдвоем, по-настоящему? Или с Крисси?

Лили покачала головой, не зная, что ответить.