В меня пристреливаются – подумал Саша.

Проверил двери фургона и сел за руль.

Ещё раздались взрывы, но не в городе, а над ним – работала ПВО, перехватывая снаряды и ракеты, пущенные вражеской рукой.

Вид свежей воронки напоминал лунный пейзаж.

Саша отогнал фуру на два квартала и притулил к восточной стороне многоэтажного дома. Сидя в кабине, ждал судьбы своей и мрачно размышлял, когда же полярный зверек песец заявится к нему.

Уже помышлял – а может, уехать в Россию, к чертовой матери, пока случайный снаряд не разорвал его на кусочки? а как же Оля? где она?

Достал свой мобильник, порылся в адресной книжке – вот чертова кукла, свой телефон не записала: теперь жди, когда отзвонится сама.

Думать о том, что Оля могла погибнуть, не хотелось.

Артналет закончился быстро, хотя сирены ещё завывали.

Саша завел машину и поехал искать полевую кухню. Таких в городе несколько штук и кормят они всех желающих – об этом грузчики рассказали.

Одна из ракет принесла подарок – не взорвавшись, но расколовшись от удара об асфальт, рассыпала агитационные листки, и ветер раздувал их по городу вместе с пеплом и дымом.

Саня не поленился – остановился, слез, поднял одну.

«Вы все умрете!» – лаконично гласила бандеровская агитация.

В одном дворе Саша увидел две легковые машины под раскинутой маскировочной сетью и тут же подумал – надо себе такую достать.

На лобном месте, на перекрестке увидел полевую кухню и подрулил. Прихватив чашку, ложку и кружку, отправился перекусить Получив пайку, притулился на край скамейки рядом с горожанами. Уплетая гречку с тушенкой, обсуждали Зеленского люди, пережившие артналет.

– Он вообще человек неуравновешенный, а на экране выглядит контуженным. Ситуация, при которой он станет совсем неадекватным, вполне возможна, и потому НАТОвцы не дают ему самолетов.

– Что вы имеете в виду?

– Сумасшедший Зеленский, считая что Верховная Рада готова его низложить, вполне может инициировать в Киеве ночь длинных ножей – вырезать всех депутатов нахрен.

– Было бы о ком горевать…

– Но, окончательно спятив, Зеленский может развернуть на подвластных ему территориях самый настоящий геноцид против русских.

– Наши там, а здесь «кроты» ведут наводку артобстрелов – и не все из них хохлы. Все перепуталось – где свой, где чужой: пойди разберись.

– Сегодня сколько было разрушений – ещё не передавали?

– Четверо раненых увезены в больницу, двоим уже не отчего лечиться.

– Как гласит народная цыганская пословица – поздно запирать конюшню, когда мы в ней побывали.

– Ты как будто рад чему-то?

– Да нет, это я с горя. Ведь есть возможность уехать в Россию, но жду чего-то в городе Смерти.

– А чего ждешь?

– Хрен его знает!

– Мне кажется, Зеленский не сошел с ума, но действует по какому-то жуткому плану, разработанному в НАТО. Чего-то они хотели, но пока что добились, что разбуженный русский медведь вылез из берлоги и, похоже, на танке намеревается ехать в Брюссель для переговоров.

– Новое время стремительно понеслось вперед, словно горная лавина, и остановить её уже не в силах даже старикашка Джо из Вашингтона. По всему видать – быть большой войне. И такой войне, что нигде не спрячешься. Так что, в Донецке родился я, здесь и помру, раз судьба такая выпала. Было бы кому хоронить…

Саша, слушая разговоры, переживших бомбежку горожан, думал об Оле.

Ну, зачем он отпусти её от себя? В подвале укрыться от снарядов? Вот он сидит сейчас на солнышке живой и сытый, а она, может быть, завалена где-то бетонными плитами. Зачем взял её в эту проклятую Околицу? Хотя, если честно сказать – разве такой женщине откажешь в чем-нибудь? Давно известно, красавица может заставить любого мужчину сделать именно то, что ей хочется. Тем более, если эта милашка очень нравится тебе. Спорить в подобных случаях просто бесполезно…

Слушая мужиков и думая о своей девушке, Саша вдруг представил их рядом – этого людоеда Зеленского м миниатюрную полукровку, у которой отняли единственного ребенка.

В карманчике камуфляжной куртки завозился, затренькал мобильник. Саша включил связь, приложил аппарат к уху и отправился к машине.

Звонила Оля.

– Саш, ты ещё в городе? А можно у тебя переночевать? Квартир пустых много и почти все с мебелью, но мне страшно одной.

– Ты жива! – обрадовался Саня. – А где? Скажи только адрес, я сейчас же подъеду.

– Ты так хорошо знаешь город?

– У меня же автонавигатор.

Через двадцать минут Саша обнимал Ольгу в кабине.

Та была под впечатлением пережитого артобстрела – сжимала от гнева кулачки:

– Надо разбомбить всех этих мерзких нацистов – да так, чтобы ни один из них не уцелел! Если их не остановить, они погубят весь мир!

Выслушав то, что наболело в её душе, Саша спросил:

– Ты голодна? Поедем поищем, где кормят народ.

Полевая кухня им не досталась. Но заметив группу военных с техникой и палаткой в сквере, Александр подрулил машину и подошел.

– Братцы, есть чего порубать? У меня женщина из-под бомбежки голодная. Мы сегодня приехали из России…

Мельком взглянув на Олю, серьезный прапорщик кивнул и ушел в палатку. Вернулся с котелком, ложкой, хлебом… Спросил:

– Фляжка есть?

Пока Ольга ела, а Саня ходил за сосудом, вокруг девушки столпились военные – и не с пустыми руками: кто с галетами, кто с конфетами, с печеньем и консервами… шматок сала хохлацкого и краковская колбаса…

Прапорщик снова ушел с Сашиной фляжкой, а вернувшись, сказал:

– Осторожнее – спирт неразбавленный.

Вечером, припарковавшись у восточной стены многоэтажки, Саша с Олей устроили пир.

Сашу разбирало любопытство – где Ольга была и что предприняла для прорыва в Одессу? Понятно, что никто официально не возьмет её за белы руки и не проводит до линии фронта к нацикам. Нужна какая-то лазейка – о ней Саня и спрашивал.

Увы. Результатов ноль.

Глотнув спирта, Оля печально смотрела на Сашу, и только теперь он понял, что перед ним смертельно разочарованный человек. Тем не менее, продолжала мыслить и рассуждать:

– Может, в разведку податься, чтобы меня забросили в Одессу с каким-нибудь важным заданием. Как думаешь – прокатит?

Потом была любовь и короткий сон.

Ровно в полночь где-то вдалеке заиграли багровые отсветы – то ли наши готовят атаку, то ли нацики вновь обстреливают мирные поселения. То ли все это происходило одновременно – линия фронта озарилась отблесками адского пламени. И была ужасная канонада.

Прижимая к себе обнаженную Олю, Саша расстраивался:

– Как ты пройдешь через пекло такое?

В шесть часов утра было уже светло как днем. Горизонт на западе заволокло дымами. Гром орудий давно утих, но были ещё слышны звуки минометной перестрелки.

Начинался новый день и для Донецка. Люди спешили по делам службы и на работу.

– Ты куда теперь? – спросила Оля.

– В офис Пушилина… министерства правительства – буду искать груз в Россию.

– Вечером встретимся?

– Обязательно. Вещи свои здесь оставляй.

– А я не знаю, куда идти – мозги плавятся. Может, с тобой? – посижу, послушаю. Глядишь – какая мысль возникнет. С людьми познакомлюсь – кто-нибудь и подскажет…

– Поехали. А то ты голодная весь день прошляешься. Или нарвешься на кого. Ты стать можешь добычей и наших, и не наших.

– Как это?

– Любопытная очень, как шпионка.

«Мужество решает все» – красный плакат с белыми буквами висел на доме между двумя балконами третьего этажа.

– За год-то как городу досталась – столько руин…

– Ты здесь год не была?

– Да, почти год.

Саша покосился на Олю, усмехнулся и сказал:

– «Он шел на Одессу, а вышел к Херсону…»

– Кто это?

– Героический матрос Железняк.

– Каких времен?

– Революции. Личность, кстати, легендарная. Сей кадр отлично владел французским, рисовал прилично, играл на фортепиано…