— Это…

Я вспомнила его.

Смотрю на Томми.

— Это ты?

— Sì. Я ничего не знал, Иден, клянусь. Мама рассказала мне об этом перед тем, как мы пришли сюда.

Мои мысли проносятся с бешеной скоростью. В голове мелькают воспоминания из детства: я играю с тремя маленькими мальчиками, пока мой отец гостит в итальянской семье. Это были они?

— Погодите, вы сказали, что Рейчел знает об этом. Тогда почему она не рассказала мне? И что теперь? У меня брак по расчету в квадрате? А как же Брент?

— У тебя очень много вопросов, я начну с самого начала.

Она рассказывает мне о том, как моя семья планировала, что я выйду замуж за Томми, чтобы объединить наши фамилии, и что Брент никогда не должен был стать частью этого уравнения, а Рейчел теперь руководит делами нашей семьи.

Обожаю то, что она скрыла все это от меня…

— Если я не выйду замуж за Тома, то что будет? Простите, просто день выдался странный, и я пытаюсь разобраться во всем.

Не буду вдаваться в подробности того, что я целовалась с одним братом и оргазмировала с другим. Это так странно, что даже не описать.

Она смеется.

— Я все знаю, моя милая девочка. Если ты решишь не выходить замуж за Томми, тогда нам нужно будет обсудить это с Рейчел, чтобы убедиться, что с другими кланами не будет проблем. Выбор за тобой, Bella.

При упоминании этого обращения я смеюсь, но это заставляет Томми напрячься.

Тем не менее, его голос по-прежнему мягкий, когда он произносит:

— Иден, я ничего не знал. Мне очень жаль. Мы можем поговорить об этом позже, наедине. А сейчас давай просто немного отвлечемся и поужинаем?

Я киваю ему и улыбаюсь.

Несколько мгновений спустя весь длинный стол заставлен едой. С нами сидят, по меньшей мере, дюжина мужчин и три женщины.

Тони спрашивает:

— Иден, не хочешь ли ты сказать несколько слов?

— О, нет, я… э…

Томми начинает говорить вместо меня. Я предполагаю, что он благословляет еду, но я не понимаю по-итальянски. Когда он заканчивает, изобразив в воздухе крест, то наклоняется ко мне и тихо произносит:

— Прости, не думаю, что он в курсе, что ты не католичка.

Джоуи догадался об этом по некоторым моим пожеланиям относительно питания. А Томми, думаю, теперь в курсе из-за своей матери. Моя семья не очень религиозна, но в детстве мы придерживались полукошерной пищи, и это укрепилось во мне.

— Спасибо. Прости, я…

— Нет.

— Нет?

— Не извиняйся, — подтверждает он и берет мою руку в свою, сжимая ее один раз, прежде чем отпустить.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь попробовать пасту, какой-то мужчина хватает меня за плечи, напугав меня до чертиков. Прежде чем я успеваю повернуть голову, меня окатывает запах алкоголя.

О нет.

— Bella, ты не приберегла для меня местечко?

Подняв взгляд, я вижу очень пьяного Джио. Его глаза полны грусти. Джио — этакий печальный пьяница, что заставляет меня чувствовать себя сукой за то, что я натравливаю этих парней друг против друга.

Кладу свою руку на его. Томми в мгновение ока готов устроить сцену — он так и норовит оттащить своего брата от меня.

Говорю мягко:

— Джио, не хочешь присесть? Ты можешь занять мое место.

Он наклоняется и говорит так, чтобы услышала только я:

— Нет, моя звездочка, сиди. Я просто…

— Джио, хватит. Садись в конце стола, раз уж ты опоздал и к тому же напился. Пожалуйста, оставь бедную девушку в покое.

София знает свое дело, когда оно касается ее сыновей. Пусть они уже взрослые мужчины, но они слушаются ее, как будто по-прежнему остаются маленькими мальчиками с фотографии, которую она мне показывала.

— Прости, мама.

Я встаю со стула и крепко обнимаю его.

— Мне жаль, Джио. Правда.

Он обнимает меня в ответ, целует в макушку и шепчет мне в волосы:

— Я имел в виду то, что сказал — я не против стоять на коленях, если у руля находится такая женщина, как ты. Мы поговорили с мамой. Все в порядке. Я знаю обо всем. И я к твоим услугам, моя звездочка. Он сделает тебя счастливой, а если нет, то я прикончу его.

Улыбаюсь Джио, и он целует мой лоб, прежде чем отпустить меня. Вся злость Томми рассеивается, а София ухмыляется, словно знает какой-то секрет.

Мы заканчиваем ужин, и я слушаю, как почти все за столом говорят по-итальянски. Время от времени Томми наклоняется, чтобы перевести разговор для меня. Пока все едят, я вспоминаю его слова о том, что мы будем жить в одной комнате и застываю на месте, прежде чем успеваю сдержаться.

— Ты в порядке?

Нет, не в порядке.

— Эм, да, конечно.

Вот только в моей душе происходит нервный срыв. Я не делила постель с другим мужчиной со времен Брента и хранила ему верность, даже когда он исчез. За исключением сегодняшнего дня, я полагаю… эти поцелуи с братьями-близнецами, подаренный вибратор и эпический оргазм от Тома…

Томми кивает Софии и встает.

— Пойдем, прогуляемся.

Он отодвигает мой стул и берет меня за руку, переплетая наши пальцы. Я не оглядываюсь на Джио. Знаю, что увижу боль в его глазах. Утром бедняга будет мучиться от похмелья и, вероятно, пожалеет о том, как провел весь этот день.

Томми ведет меня в сад. Уже почти закат, и даже в толстовке, мне довольно зябко. Но, несмотря на холод, мне не нужен ни его пиджак, ни его рука, ни любой другой романтический жест, который он предложит.

Все и так очень запутано.

Том

Никогда в жизни я бы не подумал, что мне понравится такая эксцентричная женщина, как Иден. Но после разговора с мамой стало понятно, почему меня так быстро и сильно потянуло к ней. Когда она открыла свою дверь, я почувствовал себя так, словно встретил старого друга. Безусловно, я помнил ее с детства, но в этом было нечто большее. Мне не должно так нравиться держать ее за руку, хотеть спорить с ней или видеть ее в своей постели так скоро. Прошел всего один день.

Когда я обещал Бренту жениться на ней, то думал, что она будет такой же, как любая другая жена мафиози — тратящая все мои деньги и рожающая кучу детей, и все. Черт. Теперь я снова думаю о наших с ней детях. Я не планировал жениться на ком-то, к кому я привяжусь по-настоящему. Если она не чувствует того же — это погубит меня.

— Ты не обязана этого делать, Иден.

Она останавливается и смотрит на меня, словно пытаясь запомнить мое лицо.

— Зачем ты сделал татуировку, Том?

Этого я не ожидал.

— Это не имеет значения.

— Ах, у тебя хватает наглости говорить, что это не имеет значения? А это?

Она откидывает волосы назад, чтобы показать мою метку.

— Что насчет этого? Что, черт возьми, с тобой происходит?

Крепче сжимаю ее руку. Чувствую, что она собирается броситься прочь. Если она это сделает, то я последую за ней.

О чем я, бл*дь, вообще думаю? Я Том, мать его, Пеллиджини. Я не могу допустить ее в свою жизнь, она слишком отвлекает меня. Поговорю с ее сестрой и все улажу.

Роняю ее руку.

— Ты слышала, что сказала мама, выход есть. Воспользуйся им.

Иден смотрит на свою руку, а после на меня. Я ожидаю увидеть огорчение, а вместо этого она выглядит так, будто весь свет покинул ее — никаких эмоций.

— Прощай, Томми.

Иден разворачивается обратно к дому.

Я хватаю ее за руку, прежде чем она успевает уйти.

— Прими это, Иден. Уходи. Я не могу позволить себе увлечься тобой.

— Слишком поздно. Это уже произошло, иначе ты бы сейчас не вел себя так. Я буду в своей комнате до конца вечера. Не ходи за мной, не стучись, не говори со мной. Спокойной ночи.

В ее голосе нет ни капли прежнего огня. Все исчезло. Я хочу, чтобы она боролась со мной, чтобы испытывала хоть какие-то чувства по поводу всего этого.

Она вырывает свою руку из моей хватки.