Литмир - Электронная Библиотека

Полагаю, в моем нынешнем возрасте мне уже не удастся вызывать у каких-либо новых знакомых дам нежных чувств к моей персоне. А потому мой бескорыстный совет потомкам, как своим, так и чужим, не забывать, что неразделенная любовь, даже если она не была в явном виде предложена, способна превратить любящего и в ненавистника, и в человека, испытывающего презрение и мстительные желания с большой степенью вероятности, хоть и не всегда. Достаточно припомнить известный пример инверсии отношения Идалии Полетика к Александру Сергеевичу Пушкину, который сначала было соблазнился ее готовностью к близости, да на ходу передумал – и получил в ее лице законченного врага на всю свою жизнь, а то и дольше. Случается, правда, и иначе. Например, та дама, которой не понравился мой роман, меньше года спустя поинтересовалась, какого я мнения о последней крупной вещи одной весьма известной и неоднократно премированной романистки, которая была удостоена крупной литературной награды. Я сказал, что этой вещи не читал, но одну из предыдущих считаю удачной. Что-то в голосе собеседницы подсказало мне, что сама-то она разочарована последним романом. Спустя несколько секунд так и оказалось, я услышал именно ту оценку, которую ожидал, но и после этого в разговоре чувствовалась какая-то недоговоренность, оставшаяся неозвученной. Подумав, я пришел к выводу, что после сравнения премированной книги с моим романом моя собеседница не без удивления пришла к выводу, что мой все-таки лучше, однако решила мне этого не сообщать.

Глава 2

Конечно, не во всех случаях, когда дама посылает мужчине приглашающий импульс, говорящий о ее желании открыть особую страницу в их отношениях, а он остается все-таки глух или неотзывчив, события развиваются по схеме от любви к ненависти или презрению, а то и к желанию отомстить за оскорбительное безразличие к ее особе. Вполне вероятно встретить и другую реальность, достичь дружеского расположения, чуткого внимания и одновременно ощутить надо всем прозрачный флер грусти оттого, что нельзя осуществить желаемое.

Впервые я увидел Аллу, когда она отпирала дверь квартиры напротив нашей. Она подняла голову, и мы встретились глазами. Я понял, что это «новая жиличка», о которой нам с Мариной говорил старый наш сосед Юрка из той же квартиры, которую она открывала, и поздоровался первый. Она ответила. Лицо было спокойным, приятным. Она даже слегка улыбнулась. Потом я сбежал с площадки по лестнице вниз, думая о том, что новая соседка очень хороша, но вскоре переключился на другое.

Потом она встретилась мне возле подъезда, и судя по улыбке, радостно просиявшей на лице, сразу меня узнала. Мы тепло поздоровались и снова разминулись, но в этот раз я уже знал – всё от того же Юрки – что ее зовут Алла, Алла Львовна, и что у нее дочь в каком-то из старших классов. По виду новой соседки этого я не ожидал. Она выглядела очень молодо. Кроме дочери у нее еще оказалась и собака – большая восточно-европейская овчарка Лорд. Пес был очень хороший, серьезный. Но наших двух девочек-колли он не задевал, даже в какой-то степени слушался их, как и подобало воспитанному джентльмену собачьего рода. Иногда мы с Аллой встречались на прогулке, хотя обычно наши выходы с собаками по времени не совпадали, тем более, что Юрка очень быстро взял заботу о Лорде на себя, причем не совсем бескорыстно, поскольку Алла ему за это платила какие-то деньги, но вскоре Юрка и сам уже души не чаял в Лорде. Они вместе ходили не только на прогулки, но и в магазины за продуктами и водкой. Юрка и до развода со своей Тамаркой пил достаточно много (она, кстати, тоже была подвержена этой страсти, но не так сильно), но когда Тамарка, забрав дочь, куда-то ушла и продала оставшуюся за ней после раздела квартиры комнату Алле, стал пить еще больше. У него уже была инвалидность и небольшая пенсия, которой ему, разумеется, не хватало, и поэтому Аллина плата за гуляние с Лордом и подкормка, которая доставалась ему «от жилички», когда ему самому уже нечего было есть, как нельзя кстати поддерживала его на плаву, не вынуждая работать. Во хмелю Юрка совсем не был буйным, и когда напивался, то просто спал. То есть для Аллы и ее дочери и собаки он был соседом не из худших.

Однажды при встрече на прогулке с собаками Алла слегка удивила меня тем, что стала без каких-либо расспросов с моей стороны объяснять, почему к ней так часто ходят разные молодые парни. На самом деле к ней действительно часто наведывались, но не одни только парни – девушки тоже, но о последних она предпочла не упоминать, и я понял, что ей не хочется дать мне повода думать о ней, как о женщине средних лет, которая разнообразит личную жизнь одновременно с многими юнцами. Оказалось, она была тренером по легкой атлетике, мастером спорта международного класса, а молодые люди обоего пола, часто посещавшие ее на дому, являлись ее воспитанниками. Узнав об этом, я не удержался и обозрел всю ее фигуру с головы до ног. Алла засмеялась, хотя и не без смущения. – «Что, не похожа?» – спросила она. – «Нет, что вы? Сложение у вас просто великолепное, всем бы спортсменкам так! Замечательно сочетаются и сила, и женственность. Это не так часто встречается у мастеров, вы, небось, и сами знаете! Так что поздравляю вас!» Алла подтверждающе кивнула и засмеялась уже более свободно. Я почувствовал, что сексуальный лед сломан, и она перестала беспокоиться об угрозе своему реноме в моих глазах. Почему-то для нее это было важно, скорее даже очень важно. Ее дочь Лена обещала стать красивой женщиной, но пока еще никак не затмевала мать. Я знал, что Алла родом из Подмосковья, кажется, из района Коломны, и, видимо, у неё еще в юности произошел бурный роман на одном из спортивных сборов с каким-то здоровым и красивым молодым человеком внешне под стать ей. Родилась Лена. Алла, чтобы перебраться в Москву, решила не только сражаться на легкоатлетической арене, но и завоевать положение в науке о спорте. Она даже защитила диссертацию по методам тренировки легкоатлетов и стала кандидатом педагогических наук. А муж? О нем я не спрашивал, она не говорила. Наверное, растворился где-то в обществе оказывающихся рядом с ним спортивных и околоспортивных женщин, раз уж Алла обустраивала жизнь свою и дочери без него. Надо думать, ей пришлось с этим делом совсем не просто. Полуторократная или даже двойная нагрузка на тренерской работе и по работе над диссертацией, наверно, еще и частые приставания мужчин, которые далеко не сплошь ей нравились, но которых не всегда удобно было отшивать, потому как от них нередко многое зависело в ее будущем.

А теперь Алла хотела стать уже доктором наук. Я пожелал ей в этом деле всяческих успехов и жалел вслух, если при встречах она выглядела слишком утомленной и озабоченной. В ответ она подтверждала, что дел у нее по-прежнему очень много, поскольку она вынуждена зарабатывать деньги на новую квартиру, потому что здесь ее окно выходит на Садовое кольцо и нескончаемый шум от движения машин не дает ей спать по ночам. Это действительно никуда не годилось. Не иметь покоя ни днем, ни ночью значило жечь свечу своей жизни сразу с обоих концов. Это я хорошо представлял себе еще с той поры, когда днем работал на службе, а вечером и ночью – над своей первой повестью. Алла видела, что я сочувствую ей совершенно искренне и участливо, и, видимо, это был для нее не пустой звук. Я не могу точно припомнить, когда начал целовать ее при встречах как старую, добрую и приятную знакомую. Она никогда от этого не уклонялась, будь то во дворе, на улице или на лестнице в доме. Я внимательно заглядывал в ее лицо и глаза, и, чем дальше, тем больше замечал тонкие морщинки во внешних уголках, где смыкаются веки. Что-то все же ей не задавалось в жизни, хотя она уже заведовала кафедрой физкультуры в одном гуманитарном университете, ректор которого покровительствовал спорту, и докторская диссертация была совсем на выходе, и не оставалось никаких сомнений, что она в ближайшее время ее защитит. А ее дочь росла и хорошела. Оказалось, что Алла тоже готовила из нее легкоатлетку, и Лена стала мастером спорта. Вскоре выяснилось, что это было сделано совсем не случайно и не зря. Когда понадобилось выбирать институт и поступать в него, а выбор пал на ставшую остро модной Академию Народного хозяйства имени Плеханова (во время моего студенчества отнюдь не престижную «Плешку»), Алла прежде всего отправилась туда сама, выловила на кафедре физкультуры своего парня из спорта и представила ему свою дочь как готового мастера, а в них престижные ВУЗы всегда нуждались с советских времен, чтобы было кому достойно представлять их в межвузовских и даже национального масштаба соревнованиях. И Лена была благополучно принята в академию почти без конкурса. Но сама Алла к этому времени уже переехала в новую квартиру, оставив комнату в нашем доме дочери, и встречалась мне либо когда заглядывала к Лене в гости, либо просто на улице, поскольку ее университет обитал поблизости. В одну из встреч она сообщила мне, что Лена вышла замуж за армянина (мне показалось, что здесь послышался вздох сожаления, хотя и не очень заметный) и что сама уже стала бабушкой. Я поздравил Аллу с рождением внука и сказал, что очень за нее рад, поскольку теперь она сможет больше принадлежать себе, раз уж дочь уже закончила академию и стала мамой. В ответ Алла с сомнением покачала головой. Я никогда не смел спрашивать ее о личных интимных делах, считая это бестактным и, хоть и не наверняка, угрожающим нарушить нейтральность наших отношений взаимной симпатии и перевести их в русло сексуальных.

18
{"b":"832764","o":1}