Ничего, каких-то полчаса – и я буду дома. А ближе к ночи заедет Арина. Она останется до завтрашнего утра – мы уже договорились.

Только понимание этого помогает мне отвечать ему не простыми односложными фразами, а поддерживающими диалог. Да и он получается довольно интересным – темы самые разные, а в рассуждениях Макса чувствуются опыт и знания. На какой-то момент мне почти удаётся забыть, кто передо мной. Я даже несколько раз вполне искренне улыбаюсь, поворачиваюсь к нему, внимаю сказанному…

Но всё пропадает, когда мы приезжаем. Остановив машину, Макс резко разворачивается ко мне. И я вдруг снова ощущаю, как кожу начинают покрывать мурашки. Осознание, что я наедине с погубившим папу подонком, обрушивается резко и оглушающе. Цепенею. И не успеваю сориентироваться с действиями – взгляд Макса не позволяет.

Чёрт возьми, пора хотя бы пошевелиться! Иначе точно что-то сделает он. Я вдруг понимаю почти наверняка – Макс так просто не отпустит.

Сердце яростно вбивается в грудную клетку, с каждым ударом предупреждая об опасности. Внизу живота сжимается тягучий узел. В растерянности непроизвольно поворачиваюсь к Максу и сталкиваюсь с его пристальным, горящим, почти немигающим взглядом.

Сердце пропускает удар.

– Спасибо, я пошла, – наконец, вывожу себя из оцепенения. Голос чуть дрожит, но звучит решительно и почти дружелюбно.

Сразу берусь за ручку двери, но тут же испуганно вздрагиваю. Меня останавливает прикосновение Макса. Он кладёт ладонь на другую мою руку, свободную и ближайшую к нему. Мягкий жест, недостаточный, чтобы удержать. Но я почему-то замираю.

Даже одно такое касание неожиданно позволяет ощутить жар и близость его тела. Этот подонок стремится ко мне; осторожно, но открыто даёт это понять, и я напрягаюсь в волнении. Что делать? Ещё никогда не приходилось чувствовать себя настолько беззащитно. Настолько застигнутой врасплох…

Он совсем близко. Касается меня. И это выбивает. Не даёт собраться. Не позволяет соображать и быстро придумать, что делать. Не говоря уж о самих действиях… Ощущение, что я обезоружена, обнажена тут настоящей. Перед ним.

– Нет… – сдавленно возражает Макс, хотя прошла достаточная пауза после моих слов. – Не сейчас.

Не успеваю ничего сказать или, уже тем более, сделать. Секунда – и его губы захватывают мои.

Макс везде. Вроде бы просто поцелуй – но он окутывает, полностью вбирает в себя. Весь мир перестаёт существовать, сосредоточившись только в руках, притягивающих меня ближе и в губах, не оставляющих в покое мой рот. То властно и напористо, то осторожно и почти даже нежно.

Макс исследует мои губы, неторопливо сминая. Покоряет, вторгаясь языком и раздвигая. Заставляет считаться с собой, слегка прикусывая или засасывая. Успокаивает лёгкими и плавными движениями.

А я не шевелюсь. Горячая волна разливается по телу, ладони Макса обжигают. Они скользят по моему телу, касаясь там, где никто раньше. Гладят по спине, волосам, обхватывают грудь. Кажется, подонок теряет контроль. А я, дура, позволяю. Не отвечаю, но и не сопротивляюсь.

Хочется плакать от собственной беспомощности. От унизительности своего положения. От того, что должна играть невыносимую роль.

Но самое странное – плакать хочется у него на груди. Чтобы он вот так ласково гладил по волосам и шептал, что всё будет хорошо.

Собственные мысли злят даже больше его действий. Грубо отталкиваю его от себя, изо всех сил. Если я продолжу хоть ещё секунду чувствовать его руки или губы, просто умру.

Макс потемневшим взглядом смотрит на меня, но, к счастью, не лезет снова. Видимо, не успевает сориентироваться – я слишком неожиданно ударила по груди.

И хорошо. Не стоит ждать, пока он придёт в себя. Резко дёргаюсь к двери, выхожу, хлопаю за собой и бегу к подъезду.

Глупо? Наплевать. И даже всё равно, что будет завтра.

Ярость, злость и ненависть переполняют. И я даже не могу сказать, к нему или к себе эти эмоции сейчас. Они душат, толкают вперёд и лишают сил одновременно.

А ещё почему-то страшно.

Не отпускает меня эта девчонка. Совершенно не выходит из головы. Причём на протяжении всего дня, вне зависимости от того, рядом была или нет.

Её первый рабочий день, и уже столько всего. Видя, что все собирались по домам в нужное время, а моя новая секретарша всё ещё корпела над какими-то заданиями, не смог удержаться от соблазна понаблюдать за ней. Вообще я собирался отпустить её раньше, но идея остаться в офисе наедине вдруг показалась заманчивой… Причём как неплохой способ приблизиться к этой колючке. Ведь она тот ещё ёжик, выставляющий иголки при моём приближении. Защитная реакция? Что ей пришлось пережить в этом чёртовом клубе?..

Глядя, как Арина задумчиво хмурилась, покусывала и облизывала нижнюю губу, печатая что-то; я чувствовал не просто желание взять её прямо там, за рабочим столом, но и странное тепло. Чуть ли не нежность к ней. Непривычную, волнующую не меньше самых ярких сексуальных желаний.

Арина не замечала меня – с головой ушла в работу. Старательность девчонки не переставала удивлять. Моя новая секретарша ведь искренне переживала за результат. Это чувствовалось в каждом соблазнительном жесте – в том, как она накручивала локон на палец в задумчивости, как вздыхала, отводя взгляд, как облокачивалась о спинку кресла, как теребила ворот рубашки.

Чёртов ворот рубашки. И хрупкие ключицы под ним. Едва виднеющаяся ложбинка груди…

Уже тогда я не выдержал. И твёрдо знал две вещи – подвезу Арину до дома и поцелую. Сегодня. И катись всё к чёрту.

Вот только согласие на своё предложение подвезти получил с трудом. Настолько тяжело его Арина дала, что такое ощущение, будто это был мой приказ. А её безысходность.

Но если это можно было списать на неуверенность девчонки и отношение ко мне только как к боссу, а также на неловкость за свой вид на собеседовании; то дальнейшие события…

Одно дело: просто избегать флирта, другое – злиться даже на безобидный. А ведь она действительно злилась. Пыталась скрыть это, но я видел.

Слишком непривычная реакция. Я давно не сталкивался с такой – да что там, наверное, никогда. Даже когда был совсем пацаном ещё, не особо развитым физически и без бабла. Даже тогда девчонки не злились на мои заигрывания. Частенько наоборот – по сути, не так уж их и заботят внешность или финансы.

А вот Арина… И ведь этот с трудом подавляемый гнев был настоящим. Девчонка не играла в отстранённость, чтобы заинтересовать. Я чувствовал наверняка.

И тогда мне пришло в голову, что дело могло быть в наличии парня. Ведь она явно из верных. И даже неважно, как я это определил – просто чувствуется, и всё тут. Арина за любимым человеком и в огонь, и в воду пойдёт. И естественно, её может при этом бесить чужое внимание.

Неожиданно чуть не выбила мысль, что у Арины и вправду кто мог быть. Но не узнать было нельзя. Пытался сделать это как бы между прочим, в контексте разговора о занятости на работе. А сам чуть ли не дыхание затаил в ожидании ответа. Тем более что он не сразу был, да и девчонка всем телом напряглась.

Но всё-таки в итоге призналась, что свободна.

И, судя по всему, пауза была из-за нежелания мне это сообщать. Значит, дело всё-таки в отвращении к мужчинам из-за того чёртового клуба.

Надо бы его закрыть.

Эта мысль зародилась даже не в машине и не во время поцелуя, задолго до. Наверное, когда вообще узнал про проститутские услуги танцовщиц в чёртовом клубе. Не то чтобы я такой блюститель морали, но тот факт, что это место было связано с Ариной…

Посмотрим, хватит ли моих возможностей на то, чтобы сделать это. А пока у меня их не хватает даже на то, чтобы пошевелиться – так и смотрю, замерев, как девчонка стремительно убегает от меня к себе в подъезд.

И только когда он за ней закрывается, я вздыхаю, на секунду прикрыв глаза. Забавно, кстати, что Арину не смутило, как я уверенно ехал к её дому. Ведь не спрашивал адрес. Запомнил из резюме. Да что там, я даже этаж прекрасно помню. И могу предположить, что почти все окна её квартиры выходят вот как раз во двор.